Оставив в стороне этическую составляющую вопроса, можно было бы предположить, что российские власти обеспокоены эпидемией ВИЧ и венерическими заболеваниями в России и пытаются принять радикальные меры для улучшения эпидемиологической обстановки. Действительно, беспокоиться есть о чем: каждый год в России от СПИДа умирает 30 тысяч человек, а число заболеваний сифилисом растет.

Однако в феврале этого года Минобороны предложило изменить категорию годности для болеющих сифилисом и разрешить призывать в армию инфицированных новобранцев. Тогда СМИ лишь вскользь упомянули эту новость, но никто не проанализировал, к каким катастрофическим последствиям может привести подобная инициатива. Чиновники явно не помнят печальный советский опыт.

В августе 1945-го советское руководство даже выпустило директиву, призывающую ведомства усилить борьбу с сифилисом. В середине 1950-х проблему удалось решить благодаря всё более доступному пенициллину, а также медленному, но верному послевоенному восстановлению. Однако в 1963 году ситуация снова ухудшилась. Дела были так плохи, что Министерство здравоохранения стало активно привлекать милицию для поиска инфицированных сифилисом и их принудительного лечения.

Врачи-венерологи составляли списки гомосексуалов, секс-работниц и «лиц, ведущих аморальный образ жизни», для борьбы с эпидемией. В то время в СССР уже существовало уголовное наказание за передачу сифилиса другим лицам, но

Среди различных коллективных моральных травм советского прошлого поход к врачу-венерологу выделяется особенно. Те советские граждане, которые имели несчастье заразиться сифилисом, должны были пройти через совершенно унизительную процедуру. Им приходилось рассказывать врачам о своей половой жизни и половых контактах — и это при том, что тема секса в СССР была чуть ли не абсолютным табу. Пациенты пребывали в страхе, ведь врачи могли позвонить на работу или домой и сообщить, что человек является носителем такой постыдной болячки. Медицинская тайна постоянно и повсеместно нарушалась в СССР, особенно в случаях, когда речь шла о венерических заболеваниях и ВИЧ.

После распада СССР ситуация с сифилисом ухудшилась. Общество освобождалось из тисков идеологии и раскрепощалось сексуально. На этом фоне количество новых случаев сифилиса росло, но люди не спешили идти к врачам. Советское прошлое с его внушающей страх и стыд карательной венерологией оставило серьезный отпечаток в головах россиян. В итоге стало набирать популярность подпольное лечение сифилиса. Люди платили взятки врачам, обращались к гадалкам и просто пытались скрыть следы болезни без лечения.

По мере того как Россия постепенно вставала на демократические рельсы, унизительные практики советской венерологии отходили на второй план. Мест, где можно было пройти анонимное обследование на сифилис, стало больше, советские законы, карающие за отказ от лечения, были отменены. Эти меры сработали не сразу: советское наследие было слишком серьезным, чтобы свести его на нет за короткий период времени. Но постепенно ситуация улучшалась: российским врачам удалось значительно уменьшить продолжительность лечения сифилиса и справиться с большим потоком пациентов. С 2006 по 2016 годы количество зараженных сифилисом снизилось с 65,4 до 21,3 случаев на 100 000 человек.

В 2021 году в России началась новая волна сифилиса: лидируют Москва, Ямало-Ненецкий автономный округ и Республика Тыва. Российские эпидемиологи связывают подъем заболеваемости с периодом антиковидных ограничений, поскольку в это время многие пациенты своевременно не обращались за медицинской помощью. Врачи также признают, что к

населению и статистический учет заболеваемости». Именно эта запущенная ситуация — отсутствие учета и нормального лечения венерических заболеваний — и заставила российское руководство пойти на радикальные меры — депортацию.

Но сработают ли такой метод? Еще в 1987 году, когда в СССР начиналась эпидемия ВИЧ, советское руководство приняло похожий указ: иностранцев с ВИЧ-инфекцией немедленно депортировать. Так как многие иностранцы приезжали из дружественных СССР стран Африки, советское руководство пыталось депортировать ВИЧ-позитивных пациентов без скандалов. По всем ведомствам рассылались специальные инструкции. Так, МВД должно было «оказывать содействие принимающей организации в обеспечении добровольного выезда иностранцев из СССР».

Принудительное выдворение должно было осуществляться только в «случае уклонения от добровольного выезда из СССР». МВД также должно было вести учет граждан, выдворенных из страны из-за своего диагноза. В свою очередь, МИД должен был деликатно информировать соответствующие посольства других стран о ВИЧ-позитивных гражданах, добровольно покинувших страну либо высланных силой.

Масштабы депортаций неизвестны, но они не были массовыми: согласно официальным цифрам, количество ВИЧ-инфицированных в СССР было не так велико. Однако

Привел ли этот указ к снижению заболеваемости? Нет. Количество зараженных ВИЧ только продолжило расти. Советское руководство сделало ставку на карательные меры, не пытаясь решить проблему на корню: ввести половое воспитание среди советских людей, обеспечить их презервативами и резиновыми перчатками.

В России сегодня происходит то же самое. Проблема есть, но российское руководство не хочет и не может решать ее системно. Полагаясь на традиционные карательные практики, отточенные десятилетиями, чиновники закрывают глаза на самые эффективные способы решения проблемы: окончание боевых действий, отмена цензуры в вопросе полового воспитания, отмена законов, дискриминирующих ЛГБТК. Из-за этого российское здравоохранение сейчас разрывается между двумя противоположными курсами: с одной стороны — стараний набрать призывников и контрактников любой ценой, даже в ущерб общественному здравоохранению, с другой — попыткам хотя бы частично «потушить пожар», особенно в оккупированных регионах, где ситуация с венерическими заболеваниями действительно критическая. И совершенно понятно, что первая задача у государства будет в приоритете.