Или НАТО, или «ядерка»

Неоднократное обращение украинского президента к ядерной риторике, раздражающее многих, в том числе и союзников Украины, можно считать вполне справедливым и обоснованным, если принимать во внимание формальную значимость международного права и Будапештского меморандума 1994 года как его части. Напомним, согласно этому документу, Украина отдавала имевшееся на ее территории ядерное оружие в обмен на гарантии безопасности стран-подписантов — США, Великобритании и Российской Федерации. Какими оказались эти «гарантии», все знают.

Впрочем, если Будапештский меморандум считать лишь декларацией, потерявшей свое значение в изменившейся ситуации, то отчаянные ссылки Зеленского на его нарушение и готовность восстановить ядерный запас как справедливая реакция воспринимаются весьма негативно. Да и само упоминание Будапештского меморандума все эти десять лет звучит только со стороны Украины. Остальной мир, в том числе и союзники Киева, предпочитают вообще не произносить столь «неудобное» словосочетание.

Призрак ядерной войны — вот главный страх, объединяющий и западных союзников Украины, и западных же ее противников, и Глобальный Юг во главе с Китаем. Это всегда понимали в Кремле, не уставая время от времени надавливать на эту болевую точку, шантажируя то ограниченным ядерным ударом, то обновлением ядерной доктрины. В этой связи любое упоминание Украиной гарантий в виде собственного ядерного оружия, несмотря на их очевидную декларативность, тотчас же вызывает немедленную раздраженно-болезненную реакцию на Западе и на короткое время становится одной из топовых новостей в информационном пространстве.

Вот и сейчас специальный представитель президента Соединенных Штатов Америки Дональда Трампа Кит Келлог сразу же отверг возможность повторного обретения Украиной статуса ядерной державы. Соответствующее заявление он сделал в четверг, 6 февраля, в интервью американскому телеканалу Fox News. «Шансы на то, что они вернут свое ядерное оружие, где-то между мизерными и нулевыми… Будем откровенны… этого не произойдет», — констатировал Келлог.

— пишет украинская журналистка Анна Коваль. Конечно же, подготовка к созданию ядерного оружия не могла бы остаться незамеченной, Украину тотчас бы обвинили в нарушении Договора о нераспространении ядерного оружия. С такой позицией солидарна и Европа, которая, однако, предпочитает, чтобы публично ее озвучивали США.

В комментариях украинских политиков и экспертов часто звучит мнение, что Украина имеет научно-технический потенциал для создания собственного ядерного оружия. Говорится, что в стране сохранились опытные кадры физиков-ядерщиков, есть опыт строительства четырех атомных электростанций и что, несмотря на большие финансовые расходы, можно наладить производство средств доставки такого оружия, то есть ракет. Например, эксперт по вопросам безопасности Алексей Ижак высказал мысль, что для многих стран это не такая уж сложная задача, а то, что они этого не делают, — это не ресурсный или технологический вопрос, а политический. Впрочем, политические обозреватели либо журналисты вряд ли могут считаться экспертами в данном вопросе.

Немногочисленные статьи специалистов гораздо более скептичны в отношении быстрого восстановления ядерного потенциала Украины. Однако их материалы содержат сложную отраслевую терминологию и почти не представлены в общем информационном пространстве. Так, исполнительный директор Национальной ассоциации добывающей промышленности Украины Ксения Оринчак уверена, что Украина сейчас просто не в состоянии сделать собственное ядерное оружие. Технологические возможности Украины заключаются в изготовлении только сырья — уранового оксидного концентрата, а не ядерного топлива. Их недостаточно для получения урановых изотопов 233 и 235, которые используются в атомной энергетике.

Долгое время Украина закупала топливные элементы для АЭС у российской компании ТВЭЛ, являющейся дочерней структурой «Росатома». Однако с мая 2022 года Украина полностью отказалась от российского топлива и заключила соглашение с американской компанией Westinghouse, предусматривающее строительство девяти новых энергоблоков на Хмельницкой АЭС, что в ситуации энергетического кризиса может быть использовано только для обеспечения страны энергией, а не для создания гипотетического ядерного оружия.

Даже если принять во внимание информацию, обнародованную в ноябре прошлого года британской Time (она ссылалась на подготовленный в Министерстве обороны США документ, который утверждает, что Украина способна за несколько месяцев создать элементарную ядерную бомбу мощностью в 10% от той, что американцы сбросили на Хиросиму и Нагасаки), то, по мнению украинского журналиста Сергея Гузя, «чтобы действительно такое оружие могло нанести существенный вред той же России, его надо иметь очень много… Не десять маленьких боеголовок, а сотни больших… Это также означает огромные затраты на средства доставки. Понадобится много сверхсовременных ракет, скорее всего, гиперзвуковых. И это тоже очень дорого и не так быстро сделать, как кто-то думает».

Рискну предположить, что

призванная, во-первых, подчеркивать несостоявшиеся гарантии безопасности по Будапештскому меморандуму, во-вторых — настаивать на членстве в НАТО, рисуя тревожную для остального мира перспективу своего вхождения в «ядерный клуб» в качестве альтернативного жеста отчаяния, и в-третьих, увы, напоминать миру о российско-украинской войне вообще, ибо на исходе третьего года и ежедневные ракетные атаки на Украину, и удары беспилотников по городам, и гибель мирных жителей не являются триггером для реакции западных политиков и медиа. Хороша или плоха такая тактика, это уже вопрос другой.

Устоять перед новым «трендом»

Постоянное муссирование темы возможных переговоров и перспектив какого-то урегулирования российско-украинской войны, сопровождающееся туманными высказываниями как со стороны Трампа, так и теперь уже Москвы, под аккомпанемент различных медийных сливов «мирных планов», заставляет Киев нервничать. Ибо всё это происходит пока без участия Украины, а из нечеткой картины, что вырисовывается на данный момент, становится понятно, что максимум, за что она может бороться, — это гарантии безопасности и сохранение того, что есть, а именно суверенной государственности в рамках контролируемой на данный момент территории. Причем в условиях, когда общий тренд территориальных претензий, «освященный» самим Трампом в отношении Гренландии и Канады и совпавший с самой сутью кремлевской внешней политики, будоражит даже совсем уж периферийных персонажей международной политической сцены вроде кандидата в президенты Румынии Килиана Джорджеску и бывшего президента Молдовы Игоря Додона. Конечно, можно было бы совсем не обращать внимания на сказанные ими как бы ненароком слова о теоретической возможности претензий на украинскую Бессарабию, но тем не менее они служат дополнительным фактором психологического давления на Киев, которое так выгодно Кремлю. Возможно, неслучайным является и подыгрывание Москве вышеупомянутыми политиками.

Бизнес, геополитика и геология

В этой связи весьма неожиданно перспективы косвенных гарантий безопасности прозвучали, по мнению Киева, в заявлении Трампа о том, что в обмен на дальнейшую помощь США хотят получить от Киева доступ к украинским редкоземельным металлам.

Напомним, что эту возможность включал один из пунктов «Плана победы» Владимира Зеленского, который он представлял во время осеннего визита в США. Уже тогда было очевидно, что этот пункт бы написан специально под Трампа, и, как видим, он действительно стал тем крючком, который смог зацепить внимание американского президента.

Почему в Украине могут рассчитывать на то, что доступ американского бизнеса к украинским недрам — это некие гарантии безопасности страны? Очевидно, только исходя из предположения, что, делая многомиллионные инвестиции в разработку ценных ископаемых, американские компании будут требовать от своего государства обеспечения безопасности этих вложений, а значит, и безопасности украинской территории. Между тем данный вопрос не так прост как с технологической, так и с политической точки зрения.

Простой обыватель вряд ли осведомлен о том, что такое редкоземельные металлы и почему они стали объектом политических обсуждений. После слов Трампа украинские медиа тотчас же начали проводить некий геологический «ликбез», чтобы разъяснить украинцам, в чем ценность этих ископаемых и как их наличие повышает «добавленную стоимость» Украины в глазах расчетливого Трампа.

Они обладают уникальными физическими, химическими и магнитными свойствами и широко используются в производстве смартфонов, компьютеров, медицинского и прочего высокотехнологичного оборудования. Гольмий нужен для производства стержней ядерного реактора, церий — в производстве автомобилей и для обработки нефти, неодим — для жестких дисков, эрбий — в оборудовании для лазерной хирургии.

По образному выражению директора Института геологических наук Национальной академии наук Украины Стеллы Шехуновой, редкоземельные металлы — это «витамины» стратегической промышленности и глобального перехода на чистые виды энергии. Основная добыча таких металлов сконцентрирована в Китае (68% мирового производства), в Украине их запасов не так много, и они до сих пор не разрабатывались.

Следует отличать «редкоземельные» металлы от «редких». Украинский экономист Владимир Ланда предполагает, что, говоря о редкоземельных металлах, Дональд Трамп также имел в виду все редкие металлы в целом — например, литий, титан, никель, кобальт. Представитель украинской Торгово-промышленной палаты Владимир Власюк считает, что речь шла о так называемых «критических минералах». Их также используют в высокотехнологичном производстве — в машиностроении и производстве красок и пластмасс, аккумуляторных батарей, стекла и прочего.

Запасы редких металлов в Украине достаточно велики. И это прежде всего литий. В Украине есть около 2% мировых запасов (500 000 тонн) этого элемента. Также Украина имеет около 1% мировых запасов никеля и кобальта и около 1% мирового запаса залежей титана (это 8 млн тонн). Именно его из всех редких металлов Украина добывала до полномасштабного вторжения, что составляло 6–7% от мировой добычи.

Однако перспективы полноценного использования данных ископаемых связаны с рядом сложностей. Как объяснил геолог, председатель наблюдательного совета ООО «Институт геологии» Андрей Локтев в интервью украинскому медиа «Суспільне», редкоземельные металлы не залегают в больших концентрациях. Чтобы добыть несколько килограммов, нужно переработать тонны породы. Кроме того, их добыча не экологична, а горная порода, в которой есть редкоземельные металлы, может иметь повышенный уровень радиоактивности.

Что касается редких (не редкоземельных) металлов, то, чтобы добиться повышения их рыночной стоимости, также требуются современные технологии обработки. Например, как уже говорилось выше, в Украине добывается необработанный титан, но его цена за тонну — 300 долларов.

Таким образом, добыча и обработка редкоземельных и редких металлов — дело не только дорогостоящее, но и долговременное. И вряд ли коммерческий эффект от доступа американских компаний к украинским недрам успеет сказаться до завершения каденции Трампа. А по его словам, он хочет вернуть сумму, эквивалентную 500 млрд долларов.

К тому же большинство подобных залежей находится на оккупированной Россией территории Украины. Месторождения наиболее ценного на сегодняшний день украинского «актива» — лития, цена которого составляет около 20 тысяч долларов за тонну, находятся в районе Крутой Балки в Донецкой области (оккупирован) и возле поселка Шевченко (тоже Донецкая область, Покровское направление, там сейчас бои). Однако залежи лития есть и в других областях, например, в Кировоградской.

Редкоземельные металлы тоже в значительной степени расположены на юге и востоке Украины. Однако значительные залежи также есть в Днепропетровской, Кировоградской, Житомирской областях, говорится в аналитике от DiXi Group. По данным канадского консалтингового агентства SecDev, на оккупированных территориях находится 33% всех украинских редкоземельных металлов.

Интерес Трампа

Тем не менее Трампа это не останавливает. И складывается такое впечатление, что он отдает себе отчет в том, что линия соприкосновения воюющих сторон может измениться, и хочет успеть совершить сделку, пока Украина еще владеет частью интересующих его ресурсов. В недавнем интервью телеканалу Fox News он сказал по этому поводу следующее: «Они могут заключить соглашение, а могут и не заключить. Однажды они могут стать россиянами или же не стать. Но мы будем иметь все эти деньги, и я говорю, я хочу их вернуть».

Высказывание весьма странное, и не значит ли оно, что Трампу всё равно, что будет с Украиной, он хочет лишь с помощью этой сделки гарантировать возврат средств, потраченных на Украину. И о каких тогда гарантиях сохранения Украины можно говорить в контексте этой сделки?

Еще одна причина интереса Трампа заключается в том, что в условиях глобальной конкуренции с Китаем, который владеет наибольшими запасами редкоземельных и редких металлов, он хочет расширить ресурсную базу США за счет украинских запасов и опасается, что в случае перехода большинства из них под контроль России туда будут допущены совсем не американские, а китайские компании.

Впрочем, среди украинских экспертов также существует мнение о том, что все заявления об украинских полезных ископаемых в обмен на военную помощь не более чем дымовая завеса, с помощью которой Трамп попытается объяснить своим избирателям, почему он будет продолжать линию Байдена по военной поддержке Украины вопреки своей же предвыборной риторике. Так, политический обозреватель Виталий Портников считает, что,

И покажет, что это никакая не благотворительность и растрата средств налогоплательщиков, а выгоднейшая инвестиция. При этом за кадром останется тот факт, что получение каких-либо быстрых дивидендов невозможно в силу необходимости подготовительных технических работ, создания инфраструктуры, а в ряде случаев — и геологической разведки.

Позиция Украины

«Мы открыты к приходу инвестиций американских компаний, и с удовольствием. Почему? Потому что, если эту сферу будет контролировать Россия, туда зайдут другие страны и компании. Я уверен, что среди них будут Иран и Северная Корея… Я хотел бы, чтобы американский бизнес, который очень заинтересован в выходе на украинский рынок, развивал это направление у нас», — заявил на прошлой неделе президент Украины, еще раз напомнив, что это было частью его «Плана победы».

Тем не менее в Украине хватает и скептицизма по поводу данной сделки. В статье для издания «Зеркало недели» журналистка Юлия Самаева поясняет, почему этот «обмен» нельзя назвать выгодным для Украины. Во-первых, поскольку значительная часть интересующих Трампа ресурсов находится под российской оккупацией, решимость американского президента в обладании ими может привести его к сделке с россиянами, и это будет гораздо быстрее и дешевле, чем долгая поддержка Украины в надежде, что она когда-то выйдет на границы 1991 года. Косвенно это можно увидеть и в словах Трампа, процитированных выше.

Во-вторых, это технологическая и административная сложность подготовительных работ. По мнению Самаевой, «в мире нет апробированных технологий для получения продукции из украинских месторождений лития и сопутствующих «редкоземов». Только теоретические разработки. Более того, все три наших месторождения отличны по типам и содержат разные наборы руд, поэтому и технологии переработки нужно разрабатывать для каждого месторождения отдельно. Минимальные инвестиции в каждое — 750 млн долларов и 15 лет до начала производства. Того смельчака, кто соблазнится этими перспективами, сразу же ждет сюрприз: самые свежие данные геологоразведки месторождений — от 1967 года. Одно месторождение — в оккупации, другое — в судебном споре с 2018-го и по сей день, третье годами ищет инвесторов и пока не нашло». Журналистка предполагает, что Трамп не знает всех этих нюансов, а когда узнает, будет в бешенстве от обмана со стороны Украины.

В-третьих, сделка по полезным ископаемых перечеркивает идеологическую составляющую украинского сопротивления и западной поддержки. Речь уже не будет идти о войне демократий и автократий, а просто о банальном неоколониальном торге: ресурсы в обмен за помощь. Такой подход отменяет и роль США как защитника и хранителя основ демократии и западной цивилизации. Впрочем, как давно стало понятно, Трампу глубоко наплевать на эту миссию.

Тем временем история с возможной сделкой продолжается. В среду в Киев приезжал Министр финансов США Скотт Бессант — как раз для ее обсуждения в рамках общего соглашения об экономическом партнерстве. Хотя, по словам Зеленского, в ходе встречи и говорили о гарантиях безопасности Украины, однако у американского министра нет каких-либо полномочий что-то обещать по этому поводу.

Киев надеется, что этот вопрос станет важной темой Мюнхенской конференции по безопасности, которая открывается в пятницу, а пока пытается увидеть в противоречивых и туманных заявлениях американской администрации хоть какую-то надежду на поддержку законных украинских интересов.