Саха-панк

Айхал вырос в деревне в бедной семье. По паспорту он Игорь Иванов, но теперь предпочитает псевдоним: имя он взял из книги якутских имен, а фамилию позаимствовал у основателя ЯАССР Максима Кировича Аммосова. Еще в школе он увлекся рок-музыкой, в старших классах начал играть на гитаре и собрал свою первую группу. В 18 лет юноша поступил на филфак, перебрался в Якутск. Учился, работал где придется, но продолжал заниматься музыкой. Уже в Якутске с друзьями он собрал Crispy Newspaper, панк-группу, исполнявшую песни на якутском языке. Сам Аммосов свой жанр определяет как «саха-панк». Как и другие проекты якутских панков, Crispy Newspaper примкнули к лейблу «Юность Севера», вокруг которого сложилась местная независимая сцена.

В 2018 году CN записали свой первый мини-альбом «Судургу Тыллар» что означает «Мудрые слова». Они продолжали выступать и записываться, однако с началом войны у Аммосова начались проблемы, его неоднократно задерживали: за одиночный пикет у магазина ритуальных принадлежностей, за листовки «Нет Войне! Испачкай руки краской, а не кровью».

Осенью 2022 года, выйдя из СИЗО, Айхал устроился работать в частный пансионат для пожилых людей. Вот как он вспоминает это время:

«Я увидел, каково живется инвалидам и старикам. Там был глухонемой старик, который не мог встать, не мог ходить, из-за этого у него были огромные пролежни. Каждый день я их обрабатывал, давал ему лекарства, менял памперсы, постельное белье. И каждый месяц там кто-то умирал, но начальству плевать на этих людей. Так, мы втроем обслуживали три этажа, пятьдесят человек».

На эту работу к Аммосову регулярно приходили силовики. «Меня предупреждали: не надо ходить на митинги, не надо ничего писать», — вспоминает активист. В начале декабря 2022 года он решил, что нужно «вставать на лыжи», то есть уезжать из страны. Об этом он не сказал ни друзьям, ни родным. По словам Айхала, за две недели он автостопом добрался до Смоленска, где пешком, через реку и сугробы, перешел границу с Беларусью, откуда рассчитывал нелегально выбраться в Европу. Однако, трезво оценив свои шансы, всё же решил жизнью не рисковать.
Так Айхал уехал в Казахстан, поселился в Алматы:

«Я устроился грузчиком в мебельный салон. В месяц платили 200 тысяч тенге (в то время — примерно 30 тысяч рублей. — Прим. ред.). Пока я думал, куда ехать дальше, меня объявили в международный розыск. При выезде из Казахстана меня бы сразу задержали. Мне обещали помочь правозащитники, но для этого требовалось время».

Год без солнца

«В понедельник 9 октября мы разгружали сорокатонную фуру. Когда мы закочнили с работой, я пошел выбрасывать мусор, и меня задержали трое сотрудников Комитета нацбезопасности (КНБ) в штатском. Сказали, что с Москвы пришел запрос и они обязаны меня задержать», — вспоминает музыкант.

В КНБ Аммосова допросили. «Я не пытался убедить их отпустить меня, знал, что рано или поздно меня поймают и посадят», — говорит он.

С экстрадицией, конечно, всё было совсем не так просто, как хотелось бы российской стороне. Дело в том, что статья о «дискредитации армии» отсутствует в уголовном кодексе Казахстана, а значит, не может служить основанием для выдачи человека в Россию, где такая статья существует. Именно к этому обстоятельству апеллировали казахстанские правозащитники, которые добились присвоения Аммосову статуса лица, ищущего убежище в Казахстане.

Ну а тем временем якутского панк-рокера отправили в самую большую тюрьму Центральной Азии — Алматинский централ. «Там сидят все: казахи, узбеки, киргизы, таджики, русские, украинцы, а первым из Якутии был я», — смеется он.

Аммосов утверждает, что пережил три тюремных бунта, пока сидел:

«Бунты — обычное дело, потому что мусора хотят всё контролировать, всё запретить. А ”черные” (блатные. — Прим. ред.) бунтуют, хотят жить по-людски. В Алматинском централе очень строго: постоянный шмон, избиения. Бунт готовится заранее, по “дорогам” (тюремная почта. — Прим. ред.) идет информация, “малявы”, “мульки” о том, что будет бунт. Доходит до драк с полицейскими или, если вообще конкретно, то люди вскрываются: режут себя в знак протеста. Либо объявляют голодовку, либо зашивают себе рот».

Как рассказывает Аммосов, целый год он не видел солнца, потому что ему и другим заключенным запрещали прогулки. Кроме того, им не давали видеться с адвокатами, а кормили исключительно баландой, поэтому приходилось бунтовать: «Если будешь молчать — будешь плохо сидеть», — говорит он.

В хатах стены черные от плесени, антисанитария, ржавые шконки», — описывает Айхал тюремные условия.

В тюрьме у Аммосова появилось много друзей: казахи, узбеки. «У меня был друг-араб, поэтому я по приколу начал учить арабский, записывал слова в тетрадку».

Кроме того, у музыканта были хорошие отношения с местной азербайджанской диаспорой (что еще сыграет свою роль в его истории).

Казахстан — Берлин

Ровно год спустя после задержания, 9 ноября 2024 года, Айхала неожиданно освободили:

«Не было никакой надежды, что я выйду. Думал, что в моей жизни не может быть всё так удачно. В тот день зашел смотровой, назвал мое имя: “Через десять минут с вещами на выход”. Я подумал, это шутка. Мужики плакали, на прощание сделали чифир, мы обнялись. Кто-то дал конфеты, кто-то — кофе “три в одном”. Я вышел из тюрьмы с клетчатым баулом, купил телефон, позвонил правозащитнице, потом позвонил своим друзьям-азербайджанцам, договорились встретиться».

Первым делом Аммосов отправился на разговор с правозащитницей Ботой Шарипжан из «Ойан Қазақстан» («Проснись, Казахстан» — организация, основанная в 2019 году. — Прим. ред.), но прямо во время их встречи на улице к ним подошли силовики, на этот раз сотрудники СИЗО, и заявили, что он «не должен был освободиться»: «Правозащитница что-то кричала, но меня вместе с баулом запихнули в машину и увезли. Передали двум казахам-полицейским, которые повезли меня в “миграционку”».

Согласно рассказу Аммосова, в какой-то момент путь полицейской машине преградили представители азербайджанской диаспоры, которые пригласили полицейских «поговорить». «Мы его забираем, и вообще похуй. Вот адрес, если хотите побазарить, — передает слова своих друзей активист. — Так они меня отбили».

Вскоре благодаря правозащитникам Айхал Аммосов получил гуманитарную визу и серый эрзац-паспорт, но его проблемы на этом не закончились: вышедший из тюрьмы активист всё еще находился в розыске, инициированном российскими силовиками. И всё же при содействии правозащитницы Гульмиры Куатбековой из «Казахстанского Международного бюро по правам человека» Айхал добился от КНБ и миграционной службы разрешения на выезд в третью страну:

«В аэропорту меня задержали [стражи порядка] и увезли в полицейский участок. И там три часа скандалили.

Но Гульмира Куатбекова убедила их, что мне дали политубежище в третьей стране, что за меня поручились немцы, что меня нельзя сажать. Они звонили своим начальникам, спрашивали, что делать. Борьба была тяжелая, но в итоге я получил разрешение на выезд. Чуть не опоздал на самолет», — описывает случившееся Айхал.

Чудо, не иначе. Получив «зеленый свет», Айхал отправился в Берлин. Сейчас он живет в общежитии, собирается найти работу. «Этот Новый год мне обязательно хочется отпраздновать, — делится активист, — отмечать меня позвали русские анархисты, хотят, чтобы я был диджеем».