Как только Башар Асад сменил место жительства на снежную Москву, сразу десять европейских государств мгновенно заморозили рассмотрение заявок от сирийцев на предоставление убежища (на момент публикации текста уже пятнадцать стран; Австрия начала повторную оценку статуса уже получивших документы и предлагает платить по 1000 евро желающим вернуться. — Прим. ред.). Многие из беженцев, чтобы добраться до Европы, месяцы и годы провели в почти невыносимых условиях, преодолели опаснейшие препятствия. Возможно, теперь выяснится, что страдали они зря.

Когда думаешь об этом жесте, приходит в голову словосочетание «грубо и не по-европейски». Он похож на российские инициативы: готовят законопроект, по которому детям мигрантов, не знающим русский язык, запретят учиться в школах. Если цель — поднять наконец преступность, нельзя не приветствовать это прекрасное решение. Россия получит сотни тысяч неграмотных маргиналов, которые станут объектами работорговли и всевозможного черного бизнеса. Но если от России сейчас ничего хорошего ждать и не приходится, то недомыслие некоторых европейских политиков неприятно удивляет. Саму Европу тоже: официальный Брюссель выступает против подобных поспешных инициатив.

Вопрос мигрантов настолько горячий, что ради его решения немало партийных лидеров Европы готовы забыть не только об этике и гуманизме, но и о здравом смысле (вспомним проекты с Албанией и вывозом мигрантов в Руанду). Что угодно, лишь бы засунуть куда-нибудь этих людей и заняться своими делами. Поразительно и печально, что мейнстрим до сих пор не понимает, что никаких «куда-нибудь» больше не существует.

Прекрасная вещь — феминизм, и я горячо приветствую, например, появление в Швеции целого города, основанного на принципах равенства до такой степени, что даже на дорожных знаках там изображены женские персоны.

Это и правда идиллия для женщин — вот бы везде такое устроить! Но вспоминаешь про Сирию, где власть теперь взяли религиозные фундаменталисты. Сирийцев в Швеции более 200 000 человек, что составляет около 2% всего шведского населения. Большая часть из них получили убежище в 2012–2020 годах, больше всего — в 2015-м.

Раз в Сирии теперь достаточно безопасно, пусть возвращаются туда строить свои порядки. Разве Швеция должна брать на себя ответственность за поведение сирийских мужчин? Или разве она должна адаптировать и интегрировать в европейские ценности тех сирийцев, которые уже приехали?

Самоубийства российских ЛГБТ-людей в лагерях беженцев в Нидерландах — далеко не такая массовая история, как с сирийцами. Но, на мой взгляд, она о том же. Нидерланды кажутся идеально толерантной страной — но только если ты не приехал из какого-нибудь не самого симпатичного места.

И даже с украинцами, хотя их европейцы боятся гораздо меньше, чем сирийцев, всё не просто. Некоторые страны ЕС уже выражали готовность отправлять обратно в Украину тех, кто подлежит призыву. А если боевые действия заморозят в любой точке, не возникнет ли соблазн отправить беженцев обратно на Родину, несмотря на то, что многим из них возвращаться просто некуда?

Да, конечно, ни одна из стран не может отвечать за людей, которые вдруг решили в ней спастись. Но в наше время решение проблем мигрантов — не только вопрос гуманизма по отношению к слабым, а вопрос выживания и качества жизни всех, и слабых, и сильных.

Вырисовывается два возможных исхода.

Первый: если оставить всё как есть, то в скором будущем жертвовать придется не только деньгами, но и свободами. Уже сейчас следствием недальновидной политики по отношению к мигрантам становится страх перед их неконтролируемым вторжением и популярность крайне правых экстремистов, таких как немецкая партия AFD. Если же они придут к власти, блага феминизма, толерантности и прав на аборты европейцам придется отстаивать уже для самих себя, и вряд ли успешно.

Но и это ненадолго: в конечном итоге даже AFD не удастся сдержать неконтролируемый напор мигрантов, и тогда речь будет идти уже не об адаптации чужаков, а о собственной безопасности — которая также, увы, заставит поступиться многими правами и свободами.

Второй: понять, что глобализация сделала наш мир единым и в плане возможностей, и в плане рисков. Мы теперь реально, не иллюзорно плывем в одной лодке. Придется вкладываться не в обратные билеты, а в программы интеграции, тратить деньги на то, чтобы мигранты учили язык и приводили свои практики в соответствие с гуманистической парадигмой (например, переставали делать женское обрезание).

На этом пути Европе придется пожертвовать концепцией социального государства в текущем виде. Если перестать считать, что мы отвечаем только за своих людей, и начать вкладываться в мигрантов, то денег на то, чтобы дать всё и всем, не хватит. А значит, придется пересматривать и сужать само понятие социальной ответственности, урезать те блага, которые государство готово предоставлять собственным гражданам. Возможно, в конечном итоге придется и перестать быть государствами в привычном смысле, во имя сохранения и защиты таких благ, как человеческая жизнь, свобода, толерантность к разнообразию.

Невозможно усидеть на двух стульях. Политика открытости не работает внутри закрытых границ. Чем дольше эти решения будут откладываться, тем разрушительнее станут последствия.

Но пока деньги есть, можно и поиграть в гуманизм для своих. Поэтому антивоенным россиянам стоит призадуматься. Представьте, что в России сменилась власть, и наверху теперь условный патриарх Кирилл или кто-нибудь из клана Кадыровых. И Шольц, Макрон, а за ними Вучич и власти других стран, куда мы понаехали, с радостной улыбкой и подъемом в голосе поздравят нас: «Ну, друзья, путинизм пал — отправляйтесь-ка вы на Родину строить прекрасную Россию будущего!» Неважно, что у вас теперь банды бегают по улицам, что репрессивные законы никто и не думал отменять, что у власти хоть и другой, но тоже людоед. И тем более никого не волнует, что вы тут уже долго живете и дети у вас ходят в местные школы.

Вероятное развитие событий? Более чем.