Все мы помним, как, начиная обсуждение о необходимости запрета «пропаганды чайлдфри», председатель Госдумы Вячеслав Володин вдруг вспомнил о распаде Советского Союза и обвинил в этом фильм Петра Тодоровского «Интердевочка», вышедший на экраны в 1989 году.

Тогда многие удивились, поморщились, посмеялись, да и забыли. А зря: упоминание фильма Тодоровского — это, как минимум, пример невежественности чиновников, их незнания истории, а также использование глупых анекдотов, мифов и непроверенных фактов для принятия законов, которые не несут в себе никакой пользы.

Фильм «Интердевочка» рассказывает о Тане, валютной проститутке, которая выходит замуж за иностранца и становится респектабельной дамой. Однако за границей на нее находит тоска по родине и матери. Таня наконец собирается в аэропорт, до которого она так и не доезжает: попадает в аварию. Тем временем в СССР мать Тани узнает, что ее дочь всегда была проституткой, и пытается покончить жить самоубийством. Кстати, в фильме никакой пропаганды «чайлдфри» не было.

Фильм Тодоровского основан на одноименной повести Владимира Кунина. Когда Кунинтолько начинал писать свою повесть, ему в этом активно помогали советские правоохранительные органы. Кунин провел три с половиной месяца с сотрудниками специального отряда, который занимался борьбой с проституцией. Он присутствовал на допросах женщин и других подобных мероприятиях. Вообще,

Такая цель была вполне в духе горбачевской гласности, которая началась в 1987 году: многие запрещенные и табуированные темы становились предметом обсуждения. У некоторых исследователей вообще сложилось мнение, что «Интердевочка» даже пользовалась поддержкой МВД, ведь несмотря на то, что в фильме действительно показывалась гламурная сторона жизни советских проституток (с их возможностью покупать дорогие шубы, пить дорогой алкоголь и, в конце концов, как было в случае Тани, выехать за пределы Союза), — концовка сигнализировала: все проститутки всё равно заканчивали плохо.

Так если цель фильма «Интердевочка» была скорее образовательная и предостерегающая, при чём здесь развал Советского Союза и уж тем более пропаганда чайлдфри?

Идеология СССР выстраивалась на «коммунистической морали», которая подчеркивала важность целомудрия с пропагандой сексуального воздержания до брака. Поддержка этой морали подразумевала не только отсутствие сексуальных сцен в фильмах и популярной культуре (считалось, что такие сцены лишь пробуждают нездоровый интерес к сексу), но и замалчивание явлений, которые в СССР безусловно существовали, но в мораль не вписывались. Проституция была одним из этих явлений.

Когда началась перестройка и гласность, честность и объективность стали снова модными. Явления, которые до этого замалчивались, стали предметом обсуждения в газетах и фильмах. И «Интердевочка» была именно продуктом гласности, а не желанием отдельного автора развратить молодежь.

Но для большинства советских людей «Интердевочка» была действительно шокирующим фильмом. В контексте быстро меняющихся политических событий, стремительного обнищания населения и общего ощущения того, что страна разваливается и движется в никуда, рассказы о проституции на киноэкранах были еще одним доказательством того, что привычная жизнь рушится и земля уходит из-под ног. Наблюдать за жизнью проституток было интересно и страшно: ведь явление это существовало, так же, как и тот факт, что проститутка могла за одну ночь заработать обычную месячную зарплату.

Более того, несмотря на драматичную концовку фильма, многие советские девушки проявили к этой профессии интерес. Так, вскоре после выхода фильма на экраны в Ленинграде и Риге были проведены опросы на тему «какие профессии были самыми популярными среди молодежи» — и профессия проститутки была названа одной из самых желанных.

Слова Володина об «Интердевочке», на первый взгляд, кажутся не совсем логичными и правдивыми, и не совсем уместными в контексте обсуждения «пропаганды чайлдфри». Но это не совсем так. Упоминание «Интердевочки» вполне эффективно с точки зрения политической риторики. У многих россиян, переживших распад СССР с его экономическими и социальными последствиями, где-то на подкорке «Интердевочка» может вызывать те тревожные образы и страхи потери нравственных ориентиров, которые многие ощущали в 1989 году, перед распадом Советского Союза. Эти эмоции становятся мощным инструментом для оправдания подобных глупых законов. Они мобилизуют общественные настроения, создавая ложное ощущение угрозы, с которой якобы необходимо бороться.

И если Олега Майями действительно в итоге приведут к ответственности, какой бы глупой ни была ситуация, слова Володина про «Интердевочку» окажутся далеко не самым нелепым элементом в этой истории с законом.