Два «Ахмата»

Судьба чеченского полка Минобороны «Ахмат-Чечня», отошедшего без боя со своих укрепленных позиций и умудрившегося при этом потерять пленными минимум десять бойцов, стала символом обескураживающей недееспособности российской армии в первые дни наступления ВСУ в Курской области.

Рамзан Кадыров и пресс-секретарь МО РФ Игорь Конашенков после этого провала полностью исчезли с информационных радаров. «Юрием Левитаном» Курского фронта во многом неожиданно для самого себя стал Апти Алаудинов, командующий спецназом «Ахмат», однако не имеющий никакого отношения к полку «Ахмат-Чечня».

Спецназ «Ахмат», который возглавляет Алаудинов, на момент захода ВСУ в Курскую область выполнял задачи на нескольких участках линии боевого соприкосновения на территории Украины и не защищал границ ни Курской, ни какой-либо другой российской приграничной области. Алаудинов взял на себя функцию пропагандиста только потому, что комментаторы, запутавшись в кадыровских «Ахматах», обвинили именно его подразделение в сдаче российских границ. Но российские границы защищали совсем другие соединения (включая пограничников, срочников, ополченцев и кадыровцев), у которых не было никакого боевого опыта.

Все чеченские подразделения, задействованные в войне в Украине, нужно делить на две категории. Первым в Чечне было создано подразделение, которое на 80–85% состоит из добровольцев, приехавших в республику со всех концов России и подписавших краткосрочный (на четыре месяца) контракт с «Российским университетом спецназа» в Гудермесе. Все эти добровольцы пополняют исключительно спецназ «Ахмат», которым и командует Апти Алаудинов. В этом подразделении чеченцы составляют меньшинство, этнический состав спецназа «Ахмат» очень пестрый, доминируют в нем славяне.

Во вторую категорию входят все остальные подразделения, которые Рамзан Кадыров создал непосредственно из жителей Чечни. Во многом это была вынужденная мера для того, чтобы показать, что чеченские власти посылают на войну не только русских добровольцев, но и непосредственно чеченцев. При этом жителей Чечни принуждали заключать контракт с Минобороны (чаще всего под угрозой уголовного преследования со стороны чеченских полицейских, именно полицейских, а не сотрудников военкоматов заставляют выполнять «план» по мобилизации в Чечне).

Совсем недавно спецназ «Ахмат» пополнился бойцами под командованием Ратибора, одного из самых известных наемников Евгения Пригожина. В спецназе «Ахмат» практически по кальке ЧВК «Вагнер» воспроизводится система автономной армейской структуры со своей разведкой, артиллерией, службой БПЛА, собственным госпиталем и прочими боевыми и тыловыми подразделениями. Но полк «Ахмат-Чечня», охранявший границы Курской области, не может похвастаться ни такой слаженностью, ни такой готовностью к реальным боевым действиям.

Совсем не страшные чеченцы

Как и в других чеченских подразделениях, созданных Кадыровым пиара ради и отправленных в безопасные места дислокаций (Белгородская, Брянская и Курская области), бойцы полка «Ахмат-Чечня» до 6 августа не соблюдали даже минимальной дисциплины и вели себя по большей части как дети, вырвавшиеся из-под контроля строгих родителей, безудержно воплощая в реальность свои подавленные суровыми чеченскими порядками запретные желания. Собственно, именно это в первую очередь имела в виду Z-блогер Анастасия Кашеварова, когда писала о причинах успешного продвижения украинских военных на территории Курской области: «Поведение части военнослужащих на границе не соответствуют долгу и задаче военнослужащего ВС РФ. Служа на границе в воюющей стране, они были абсолютно расслаблены — по гражданке, без оружия. Отсюда и такое количество пленных. Многих взяли не в месте дислокации, а в населенных пунктах, где они привыкли отдыхать от тягот службы… Посмотрите фото и видео пленных из зоны СВО — ребята все контуженные, грязные, израненные — понятно, что боролись до последнего. Сравните с кадрами пленных из Курской области — кто в тапках, кто по гражданке, все чистенькие…»

Да, несмотря на грозный бородатый вид, у военнослужащих «Ахмат-Чечня» изначально не было (и не могло быть!) никакого боевого опыта. Миф о том, что все чеченцы рождаются чуть ли не с автоматом в руках, возник и до сих пор существует благодаря двум чеченским войнам. Но поколение, воевавшее за независимость Чечни против российской армии, безвозвратно ушло в прошлое (большей частью погибло или эмигрировало).

И именно поэтому эмоциональное заявление Апти Алаудинова в адрес родителей российских срочников: «Зачем вообще нужны ваши дети, если они не готовы умирать за свою страну?» — не выдерживает никакой критики. Алаудинов, помимо того, что он командир спецназа «Ахмат», еще и замначальника военно-политического Управления МО РФ и уж точно в курсе, каким средствами и силами наше Минобороны собирается отбивать Курскую область. Как это уже совершенно ясно — силами российских срочников.

Однако Алаудинов как представитель республики, в которой фактически не проводится призыв в российскую армию, не имел никакого морального права предъявлять претензии родителям российских срочников.

Так зачем нужны дети?

Официально военный призыв в Чечне был прекращен с началом первой чеченской войны в 1994 году, но на самом деле в армию перестали призывать жителей республики еще с 1991 года. В 2014 году призыв в Чечне возобновился, но формально. Из республики, чьи демографические показатели по рождаемости считаются лучшими в России, призывают всего 500 человек в каждый призыв (0,33% от последнего призыва в России). И эта цифра не изменилась даже с началом войны в Украине. Поэтому в реальности хоть какое-то системное представление о военной службе осталось только у чеченцев старше 52 лет. В этом плане даже срочники, отслужившие в армии четыре месяца (после чего им присваивается военная специальность), гораздо боеспособнее, чем подразделения, набранные Кадыровым в Чечне.

Почему после начала войны, когда Госдума увеличила предельный призывной возраст до 30 лет, а военкомы проводят облавы на мужчин призывного возраста по всей стране, Минобороны не повысило квоты призыва срочников из Чечни? Напрашивается очевидное объяснение: Рамзан Кадыров против.

Во-первых, увеличение квоты для чеченских призывников поставит острый вопрос о службе в армии многочисленных сыновей представителей чеченской элиты. На данный момент ни у одного чеченского чиновника, включая Кадырова, нет отпрыска, который бы отслужил в российской армии. Что не мешает им, кстати, занимать высокие государственные посты. Для сравнения, в том же Дагестане до войны родители 18-летних парней давали военкомам взятки, чтобы их детей взяли в российскую армию, так как военная служба была одним из немногих «социальных лифтов» и давала хоть какие-то карьерные перспективы на госслужбе. Но в Чечне претендентов на госслужбу отбирают совсем по другим критериям. Тут не нужны ни высшее образование, ни военный билет, надо только быть сыном/племянником/зятем Кадырова и приближенных к нему чиновников.

Собственно говоря, история с детьми Апти Алаудинова и его братьев — тому подтверждение. Только у одного Апти 13 детей от трех жен, двум старшим сыновьям уже больше 18 лет, но ни один из них не пошел по стопам своего деда, офицера советской армии, и до недавнего времени не служил в армии российской. Как не служили в армии и многочисленные племянники Алаудинова.

Война в Украине стала шансом для Алаудиновых вернуть себе если не прежнее влияние в Чечне, то хотя бы заслужить прощение падишаха.

В феврале 2022-го Кадыров собрал в Грозном несколько тысяч «пехотинцев Путина» и пообещал «взять Киев за три дня». А когда выяснилось, что за три дня Киев взять не получится, а в российской армии острый дефицит солдат, тысячи «пехотинцев Путина» растворились в воздухе. И уже в марте в Чечне стали судорожно набирать по всем сусекам «добровольцев». Одним из них стал сын старшего брата Апти Алаудинова, племянник Саид-Рахман Алаудинов (получил ранение на фронте).

Сам он вызвался или его заставили, пригрозив проблемами с законом, — точно не известно. Но, возможно, именно из-за родного племянника, который вынужден был пойти на войну, Апти Алаудинов и распрощался с мирной хорошо налаженной жизнью в Москве и тоже уехал добровольцем на фронт. (Это, кстати, не единичный для Чечни случай, когда старшие мужчины в чеченских семьях отправляются на войну вместе со своими сыновьями/племянниками).

Сейчас в спецназе «Ахмат» несут службу несколько близких родственников Алаудинова, включая его старшего сына. Но этот факт всё равно не дает ему права предъявлять претензии родителям российских срочников. Одно дело — когда твои дети идут в российскую армию, а потом попадают в плен и узнать об их судьбе ты можешь только от украинских правозащитников, и совсем другое — когда родственники служат под твоим началом.

Новая кровь

Но основная причина, по которой Кадыров в принципе выступает против встраивания Чечни в военную вертикаль России (в частности посредством увеличения квоты на призыв) и проведения мобилизации в своей республике, заключается в том, что в таком случае он, по сути, лишится одного из главных базисов власти — своей так называемой «армии». Если чеченцев будут призывать в российскую армию, а не собирать в полной боевой экипировке на стадионе в Грозном, чтобы напугать весь мир, имиджу Кадырова как «пехотинца Путина» придет конец.

…Цифры, о которых с такой гордостью отрапортовал Путину Кадыров, — 40 тысяч чеченских бойцов и 19 тысяч добровольцев — далеки от реальности, так как отправленных на войну в Чечне считают не по головам, а по контрактам. Всё дело в том, что добровольцы, которые попадают на фронт через «Российский университет спецназа», заключают краткосрочный контракт на четыре месяца. А затем перезаключают его снова. При заключении нового контракта вместе с зарплатой (до недавнего времени — 300 тысяч рублей в месяц) они получают единовременную выплату в таком же размере. Собственно говоря, именно об этом Путину во время посещения «Российского университета спецназа» в Гудермесе рассказал доброволец Иван из Ростовской области — что это уже пятая его военная командировка через «Российский университет спецназа».

При этом поток новых добровольцев в Чечню начал пересыхать еще зимой и сейчас почти иссяк: другие регионы окончательно перебили конкуренцию своими огромными единовременными выплатами. В Чечне выплаты пока не поднимают, потому что лояльных «иванов», которые неоднократно отслужили по краткосрочному контракту в спецназе «Ахмат» и хотят вернуться именно под командование Алаудинова, пока хватает для того, чтобы каждые две недели с помпой отправлять из Грозного очередную партию добровольцев на войну.

Отправка в Украину подразделений, состоящих из этнических чеченцев, — такой же «трюк с наперстками», только в еще больших масштабах. Чеченских военнослужащих отправляют на фронт по ротационной системе. То есть каждые полгода они меняют друг друга. Скажем, триста чеченцев вернулись с войны, вместо них уехали другие триста чеченцев, а еще через полгода они опять поменяли друг друга. Но на бумаге это выглядит так, как будто Чечня отправила на войну 900 бойцов. Кроме того, до недавнего времени эти подразделения дислоцировались в самых безопасных местах: охраняли приграничные области. Ситуация изменилась с наступлением российской армии в Харьковской области, когда командующий группировкой «Север» генерал Лапин лихо израсходовал в «мясных штурмах» вверенные ему резервы и потребовал свежих. Тогда на Харьковском направлении пришлось задействовать и чеченские подразделения, дислоцированные в Белгородской области. Ну а когда ВСУ зашли в Курскую область, российская граница совершенно точно перестала быть безопасным местом. Наоборот,

Теперь и перед всей Россией остро встал вопрос о резервах. И уже понятно, что именно срочники, видимо, будут главным источником их пополнения. В этом ракурсе безумный вопрос Апти Алаудинова о смысле рождения и предназначения детей в России вполне логично переадресовать чеченскому падишаху и его приближенным: а зачем вообще нужны дети Кадырова, если они не готовы умирать за свою, как выразился Владимир Путин во время визита в Чечню, «большую родину»? И не пора ли справедливости ради поднять квоту призыва в Чечне и забрать «бразды» формирования вооруженных подразделений у Рамзана Кадырова, передав их в епархию Минобороны?