В марте 2023 года глава ФСИН РФ Аркадий Гостев заявил, что в 2022 году в России не было зафиксировано ни одного побега. И что за 25 лет число побегов в России уменьшилось в 140 раз. В частности, он привел такую статистику: в 1994 году было совершено 140 побегов из-под охраны, в 2000 году — 25, в 2010 году — 11, в 2015 году — восемь, в 2016 году — пять. В 2017 году зафиксировано два, а в 2018 году — всего один.

В то же время в 2021 году ТАСС привел следующие факты.

14 апреля 2019 года из изолятора при отделе МВД «Барун-Хумчиский» (Республика Тыва) совершили побег девять задержанных. Все беглецы были пойманы поодиночке, последний — 6 мая 2019 года.

7 сентября 2019 года колонию-поселение ИК-2 в поселке Яшкуль (Калмыкия) самовольно покинули трое заключенных. В тот же день их задержали в Наримановском районе Астраханской области. Осужденные объяснили свой поступок тем, что хотели побывать в Астрахани на праздновании дня города.

20 октября 2019 года из ИК-15 ГУФСИН по Иркутской области в Ангарске сбежали два заключенных. 23 октября они были задержаны.

23 сентября 2020 года из колонии строгого режима ИК-2 УФСИН по Республике Дагестан близ поселка Шамхал-Термен (Кировский район Махачкалы) совершили побег шестеро заключенных. Они в течение года из цеха по производству настольных игр копали тоннель 50 метров в длину и до двух метров в диаметре. Всех беглецов задержали на территории соседней с Дагестаном Калмыкии 30 сентября благодаря информации, полученной от местного пастуха.

20 октября 2020 года из колонии-поселения ИК-15 ГУФСИН в Иркутской области сбежали двое заключенных, отбывавших наказание за кражи и мошенничество. 22 октября обоих задержали в Братске.

27 ноября 2020 года из исправительной колонии-поселения №4 УФСИН по Марий Эл (поселок Светлый) сбежали двое осужденных в возрасте 21 и 28 лет.

12 июля 2021 года из участка-поселения ИК-8 в Новосибирске сбежали двое заключенных, один из которых отбывал наказание за имущественные преступления, а другой — за наркотики. По состоянию на 6 августа 2021 года беглецы не были найдены.

6 августа 2021 года из изолятора при ОМВД по городскому округу Истра в Подмосковье сбежали пятеро заключенных, в том числе криминальный авторитет из Казахстана Александр Мавриди, обвинявшийся в убийстве и похищении человека. Все они были задержаны в течении месяца.

Статистика за 2022 год, кроме слов Гостева, отсутствует.

Побеги из мест лишения свободы — в любой стране тема чувствительная. В СССР эта тема вообще была (да и сейчас остается) особо секретной. Хотя наиболее громкие случаи всё-таки известны. Ранее мы писали о побегах, которые были совершены из знаменитой питерской тюрьмы «Кресты». Также можно вспомнить знаменитый побег из московского следственного изолятора «Матросская тишина» киллера Александра Солоника (Саши Македонского) в 1995 году. Причем Солоник до этого дважды сбегал из-под охраны, но побег из «Матросской тишины» стал легендой.

— Побеги из СИЗО случались довольно редко, а потому они и становились своего рода сенсацией, — рассказал «Новой-Европа» вор в законе, представившийся Иваном Ивановым. — Чаще всего в полет уходят (бегут из-под стражи. — Прим. ред.) либо с пересылки (пересыльная тюрьма в СССР, в настоящее время таких уже нет. — Прим. ред.), либо во время этапа (доставки заключенных в места лишения свободы. — Прим. ред.), либо из зала суда, либо из больнички, в которую попадали под надуманным предлогом. До 70-х годов частенько подрывались (бежали. — Прим. ред.) прямо из лагерей и пытались уйти по тундре или тайге. Но после того как на поиски таких «бегунков» стали отправлять армейский спецназ, такие попытки сошли на нет. Спецназовцы обычно не старались задержать «бегунков», а просто расстреливали. Но бывали и удачные побеги. Лично мне известно как минимум о семи таких полетах, когда зеки умудрялись не только уйти с зоны, но и добраться до обжитых мест и затеряться среди мирных людей или на воровских малинах. В советские времена такие случаи тщательно скрывались. Да и сейчас о реальной ситуации с побегами мало кому известно. Да и побегов, насколько я знаю, из зон строгого режима (не говоря уж об особом, где вообще многоуровневая система контроля) в последнее время почти не было. Что неудивительно, теперь ведь зоны охраняют не только вертухаи и собаки, но и крутая электроника. Другое дело — общий режим или колония-поселение.

В России для приговоренных к лишению свободы существует четыре режима содержания: особый, строгий, общий и колония-поселение («посело́к»). На особом режиме отбывают сроки пожизненно-заключенные и особо опасные преступники, склонные к побегу. Это самый жесткий режим содержания. К строгому режиму приговариваются преступники, совершившие тяжкие и особо тяжкие преступления, ну и те, кто совершил преступление не в первый раз. Общий режим — в основном для «первоходов», совершивших преступление в первый раз. Отбывающие срок на общем режиме часто работают за пределами колонии, а некоторые из них даже удостаиваются «расконвойки». Например, шофер-заключенный работает на грузовике и к нему не приставлен конвойный.

Колония-поселение — самый легкий и свободный режим содержания заключенных. Чаще всего к «поселку́» приговариваются те, кто совершил преступления, не относящиеся к категории тяжкие. Например, причинение легкого вреда здоровью, побои, ДТП без смертельного исхода, самоуправство и даже дискредитация ВС РФ. Но еще колония-поселение является промежуточным звеном для досрочного освобождения, причем, в отличие от условно-досрочного освобождения, выйти на свободу через «посело́к» не зазорно даже тем, кто придерживается воровского закона.

— Условно-досрочное освобождение (УДО) невозможно получить без признания вины, — поясняет Иванов. — Для тех, кто придерживается воровских традиций, признание вины неприемлемо. А вот изменение режима содержания такого признания не требует. Нужно просто не нарушать режим и не попадать в карцер или ШИЗО. Из «поселка́» редко кто бежит, потому что никакого смысла нет. Оттуда вполне можно на пару дней почти официально свалить, нужно лишь договориться. Там сидят по году-полтора, зачем им бежать? Есть такой момент, что на «поселке́» необходимо где-то работать, а это вроде как сотрудничество с администрацией. Но сейчас даже «законники» (воры в законе) частенько на зонах либо каптерами, либо библиотекарями числятся. И это уже не западло.

В 2001 году в Петербурге громкий скандал вызвала видеозапись, которую сделали журналисты одного из петербургских СМИ. В 6:50 утра к воротам колонии-поселения в поселке Металлострой (Ленинградская область) подъезжает кортеж из трех машин: «Мерседес-600» и два джипа с охраной. Из «Мерседеса» выходит некий мужчина и проходит в колонию. Через 20 минут он выходит обратно, садится в машину и уезжает.

Журналистам не удалось идентифицировать человека на видео из-за низкого качества. Но именно в то время в поселке Металлострой досиживал срок авторитетный предприниматель Александр Ефимов (Фима Банщик, считался одним из лидеров Тамбовского преступного сообщества). Через 20 лет Ефимов признался автору, что на видео был действительно он. Он приезжал на утреннюю и вечернюю поверки, а всё остальное время был предоставлен самому себе.

— С тех пор, как Фима ездил на «мерсе» отмечаться в «посело́к», мало что изменилось, — говорит Александр Ж., последние 14 месяцев своего срока отбывавший в колонии-поселении и вышедший на свободу в конце прошлого года. — Если у тебя есть деньги, то всегда можешь договориться с администрацией колонии о том, чтобы даже на поверки не приезжать. Всё зависит от цены вопроса. Я, например, через месяц после того, как меня на «посело́к» перевели, заплатил 15 тысяч долларов и почти весь оставшийся срок только ночевать приезжал. А были и такие, кто платил гораздо больше и появлялся в колонии только тогда, когда там проверки случались и их администрация вызывала.

О том, каким образом статистика побегов из колоний-поселений неожиданно скакнула вверх, «Новой-Европа» согласился рассказать заместитель начальника одной из таких колоний Сергей Н.

— Из колоний-поселений даже в советские времена редко бежали, — рассказывает Сергей. — Случалось, конечно, но скорее по дурости. А сейчас тем более не имеет смысла бежать. Согласно уголовно-процессуальному и уголовно-исполнительному кодексам заключенный должен содержаться в колонии того региона, где он проживал до ареста. Исключения составляют особый режим и некоторые статьи строгого, но общий и «посело́к» не предусматривают отправления зэка куда-то далеко. А потому от колонии-поселения до дома заключенного чаще всего пара часов на машине или электричке. Утром отметился, на работе договорился и рванул домой. Они же даже на работы без конвоя ездят. Случается, что заключенные договариваются с администрацией и уезжают на несколько суток. Если в колонии побегов нет, то на это всегда смотрели сквозь пальцы. И вдруг в начале нынешнего года прокурорские стали шерстить «поселки́». Причем проверки последовали неожиданно, что раньше тоже редко случалось: обычно предупреждали.

Хотя сами прокурорские прекрасно понимали, что никто никуда не бежал, но если подходить строго документально, то раз нет в расположении, значит в бегах.

Сотрудник ФСИН особо подчеркнул, что проверки начались задолго до того, как случилось ЧП в СИЗО № 1 Ростова, когда семеро заключенных устроили в изоляторе бунт и взяли в заложники сотрудников ФСИН. Но тот случай возмутил кого-то в Кремле, вот и потребовали принять меры и затянуть гайки.

— Насколько я знаю, возмущение вызвал даже не сам факт бунта (такое хоть не часто, но случается), а обнародованная информация о том, что в СИЗО можно пронести спиртное с наркотиками и флаги с запрещенной символикой, — говорит Сергей. — «По шапке» получило и руководство ФСИН, и Генпрокуратура. Ведь именно прокурорские обязаны следить за соблюдением законности в местах лишения свободы. Вот, видимо, Генпрокуратура и опубликовала результаты той самой давней проверки, показав этим, что они работают. Мол, смотрите, мы установили факты побегов, вынесли представление, ФСИН тут же исправился и побеги сократились. На самом же деле побегов никаких не было, просто на некоторое время в колониях-поселениях действительно перестали отпускать заключенных из колонии надолго.

По мнению большинства респондентов, с которыми удалось поговорить «Новой-Европа», устроенные проверки — это подковерная борьба двух силовых ведомств за контроль над денежными потоками:

— Несмотря на то, что основное слово в послаблении режима для заключенного имеет ФСИН, без одобрения прокуратуры всё равно не обойтись, — говорит бывший заключенный Александр. — Насколько я знаю, сотрудники колоний, с которыми люди договаривались об облегчении режима, не менее 30% от суммы заносили прокурорским. А вот когда ты уже на «поселке́» и договариваешься, чтобы вообще появляться на зоне от случая к случаю, то прокуратуре ничего не перепадает. Вот они и возмутились тому, что часть денег совершенно непозволительно мимо них проходит. И если раньше прокуратура о проверках сообщала заранее, то теперь стали устраивать их неожиданно. Так что на некоторое время в «поселка́х» установится закон и порядок. Но пройдет три-четыре месяца и всё вернется на круги своя. Слишком уж серьезные деньги там крутятся, чтобы все от них отказались.

Как пояснил Алексей, в зависимости от региона и статьи, по которой осужден заключенный, за изменение режима (со строгого на общий и с общего на «посело́к») цена варьируется от 10 до 50 тысяч долларов. Если личность медийная (о ней писали в СМИ), то подход индивидуальный и там ценник может доходить до запредельных сумм. Облегчение содержания в колонии-поселении тоже может меняться в зависимости от конкретного начальника зоны, местоположения «поселка́» (чем дальше от густонаселенных районов, тем дороже) и срока, который осталось отсидеть заключенному (чем меньше срок, тем меньше риск, что не вернется, а потому и денег требуют меньше). По мнению Алексея, бюджет такого рода послаблений может исчисляться десятками миллионов долларов в год. Для сотрудников ФСИН это легкие деньги.

— На мой взгляд, заявление Генпрокуратуры — просто какой-то пшик, — считает бывший сотрудник прокуратуры, а ныне адвокат Сергей Афанасьев. — Вот они объявили, что выявили массовость побегов из колоний-поселений, которые удалось сократить в три раза. Но если в 2022-м побегов не было, а за 2023-й информация закрыта, то от какой цифры следует отталкиваться? Было девять — стало три? Ну даже если допустить, что вы сократили в три раза побеги, где ответственные за те побеги, которые были раньше? Кого-то наказали? Кого-то отдали под суд? Да просто кого из начальников колоний-поселений, где обнаружились побеги, сняли с должности? Побег — это не просто неприятный случай, а настоящее ЧП. А тут, получается, выявили десятки побегов и никого виновного в них не нашли! Даже не знаю, как такую «работу» и назвать, кроме как пшиком или криком в бочку.