Может быть, всё из-за того, что в воскресенье с утра не задалась погода. Ветер сбивал с ног, в лицо летела колючая морось, к вечеру она стала снегом. Впрочем, за два часа до конца голосования горизбирком Петербурга объявил о 70-процентной явке. Большая активность хорошо организованных избирателей наблюдалась в пятницу, а в воскресенье город ждал нашествия страшных «навальнистов» — и не дождался.

— На соседнем участке «навальнисты» пытались митинг устроить, — сообщил мне полицейский возле одной из школ в Купчине. — Конечно, не смогли. Мы им не позволим!

Знакомые и коллеги, голосовавшие в разных районах, делились потом рассказами о нескольких очередях в центре Питера, об «оживлении после полудня» на Петроградке, об усиленной полицейской охране в неблагополучных, с точки зрения возможных инцидентов, районах.

Нина (имя изменено) голосовала как раз в центре. Она торопилась на участок к полудню, накануне ей даже приснилось, что проспала и к 12:00 не успевает.

— Народ начал к двенадцати подтягиваться, — рассказала она. — Я пыталась угадать: «наши» или нет. На улице никого особо видно не было, но в коридоре школы уже собралась изрядная очередь. Была молодежь, но были и люди за сорок, и старше на вид. Одна бабулечка говорила всем входящим: «Давайте, ребятки, заходите, все поместимся! Важное дело делаем!» Организовано всё было неудобно, как нарочно: на вход и на выход потоки перекрестили, проход от двери к рамке огородили железными перилами. После рамки полиция очень внимательно досматривала сумки и даже карманы.

Всем сразу предлагали проголосовать электронно, но по требованию бумажный бюллетень выдавали.

Сам участок Нина описывает так: никаких кабинок для голосования, вместо них «один на всех «пенал» с полками-столиками».

— Вот вам и тайна голосования, — усмехается она. — Слышно было, как люди рядом со мной яростно черкали по бюллетеням ручкой. Как будто очень жирно хотели нужную галочку проставить, чтоб не испарилась случайно. Я зачеркнула все клетки, сложила бюллетень пополам и сунула в урну под пристальным взглядом полицейского. Почувствовала злой кайф. За воротами школы был полстер от «Едра». От меня он шарахнулся.

В спальных районах полиции было не больше, чем обычно во время «выборов». Как правило, эти полицейские похожи друг на друга, как солдаты Урфина Джюса. Но у одной школы в Невском районе меня окликнул полицейский какого-то неуставного вида, хоть и в форме. Во-первых, у него была борода. Во-вторых, он почему-то казался человеком. Может быть, потому, что задумчиво пил чай из большой и грязной кружки с полустертой оранжевой белкой, а на прохожих почти не смотрел.

— Вы надолго припарковались? — подошел он ко мне, продолжая отхлебывать из кружки. — Если надолго, то лучше машинку переставить.

С неба летела морось, стоять на улице было очень противно. Он дежурил тут с утра, чай ему принесли коллеги, которым повезло стеречь выборы внутри школы. Чашку нашли у учителей.

— Вся эта смена у меня — 19 часов, — вздохнул полицейский. — Некому работать в полиции. Вы думаете, много желающих пахать за 69 тысяч? Кто на войну пошел, а кто уволился. На войну больше. Мы вот поставили руководству одно условие, если не выполнят — тоже уволимся.

Я спросила, за кого полицейский голосовал.

Марина (имя изменено) живет на юго-западе Питера, в Автове, она отправилась голосовать к 12 часам вместе с 80-летней мамой.

— Мама в последний момент очень забоялась, — рассказывает Марина. — Хотя до этого сама отстаивала идею идти вместе. Решили так: если очередь, то постоим, а голосовать не пойдем. Сходим позже. Но очереди не было. Перед нами зашла парочка: бабуся с внуком. Это стало для нас аргументом. Пошли. Так и шли за бабусей. Бабуся, подходя к участку, громко заявила, что голосовать не за кого. Внук ее даже пришлепнул, мол, тихо. Бабуся не унималась. Когда мы выходили, народу стало побольше. Много было молодежи. Та же бабуся на выходе уже в дверях сказала молодым людям: «Молодцы, так держать, за будущее». А когда мы с мамой входили, я услышала разговор двух росгвардейцев: «О, уже двенадцать, — сказал один. — Идут от этой швали».

В Купчине у меня в двух школах на входе досмотрели сумку, в третьей и этого не было. Я прошла мимо классов, где скучали члены комиссии, по указателю со стрелкой «Вкусные пирожки». Столовая пустовала, избиратель на пирожки не шел. Мне сразу вручили блин, обернутый в мятый полиэтилен. «Это бесплатно! — улыбнулась буфетчица. — В честь Масленицы». Есть блин руками из мешочка было неудобно, и я отказалась. Буфетчица обиженно вернула его в стопку таких же полиэтиленовых блинов.

Выходила я из «блинной» школы вместе с компанией веселых молодых людей. На вопрос, как голосовали, корпулентная девушка в тугих черных лосинах тряхнула головой: «Конечно, за Путина!». И молодые люди, шедшие рядом, весело заржали.

Немолодая спортивная дама сказала, что голосовала «за нашего президента». Я попросила уточнить, а то мы ведь не знаем, кто из четверых кандидатов завтра станет «нашим президентом».

— Как за кого? — удивилась дама. — Может, я бы и выбрала кого другого, но некого. Даванков мне нравится, но слишком молодой еще. Харитонов — он старше даже Путина. Третий, не помню, как его, вроде ничего, но о нем я ничего не знаю. Вот и остается.

Пока мы беседовали, подошла низенькая старушка с планшетом в руках. На красной куртке у нее был приколот бейдж с гербом Петербурга и надписью «Социологический опрос». Дождь капал на планшет. Старушка щурилась и что-то искала на экране. Она тоже спросила у спортивной дамы, как та голосовала, и, получив ответ, ткнула в планшет пальцем.

— Те, кто за Путина, всегда отвечают, многие гордятся, — сказала она мне, когда дама отошла. — Другие по-разному, но чаще не хотят отвечать. Семьдесят процентов — за Путина. Много за Даванкова. За Харитонова тоже есть. За Слуцкого почти никто. Один сказал, что испортил бюллетень, многие говорят «против всех», хотя в бюллетене нет такого.

Старушка замолчала и пристально посмотрела на меня поверх очков.

— Нет, — покачала она головой. — Надежды нет.

Друзья говорили мне, что на их участках в этот раз почему-то не было музыки. В Купчине еще как была. Там крутили военные песни. В одной школе я даже разобрала слова. Хороший мужской голос пел о цитадели, которая «не дрогнула».

На крыльце я остановила чету пенсионеров и спросила, голосовали они за Владимира Владимировича или нет.

— Конечно, нет! — возмущенно ответила женщина в пальто с меховым воротником.

— Надоел этот бардак! — кивнул ее супруг в фетровой кепке.

Его жена гордо вскинула голову.

— Я — за Харитонова, — блеснула она очками. — Я была коммунисткой — коммунисткой и остаюсь!

— А что вы называете бардаком? — осторожно спросила я.

— Да вот это всё! — мужчина рукой нарисовал в воздухе над собой полусферу. — Всё, что началось в 90-х. Мы хотим, чтобы всё было как при Брежневе.

— При Брежневе в магазинах не было еды, — напомнила я.

— Кто вам сказал?! — вскинулась женщина в воротнике. — Всё было!

— Было бесплатное образование и бесплатная медицина, — добавил муж в кепке. — А сейчас зайдите хотя бы в нашу поликлинику. Вы знаете, какие там фамилии? Они же все нерусские!

В Пушкине было еще тише, чем в Купчине. В тех школах, куда я заходила, песен не пели. Из одной вышла сразу целая семья, пришедшая на «выборы», как на праздник: дядечка вел за руку мальчика лет десяти, их догоняли мама и папа ребенка. Поговорить согласилась мама, но «только быстро».

— У нас всё хорошо, — торопливо бросила она. — Мы все за Путина!

Потом немолодая женщина не только остановилась по моей просьбе, а даже представилась. Валентина Ильинична испортила бюллетень, как учили «в интернете», она «против всех». Потому что ей «не нравится, что сейчас происходит».

— Страшно, — кивнула она.

Хотела у нас Сибирь забрать, но Путин не дал. Так она не успокоилась, захотела Крым. Вот из-за этого и война. Зачем спрашиваете, вы же сами всё знаете?

Про то, что Америка уходит под воду, я как раз не знала. Чуть раньше на Лиговском я слушала другое объяснение: предприниматель средних лет, владелец маленького магазинчика, рассказывал, что США начали войну, потому что «на Украине огромные залежи титана».

— Им же «боинги» делать не из чего, вот они и хотят весь этот титан, — втолковывал он мне. — Поэтому и напали на нас руками Украины. Вы знаете, сколько денег они вгрохали в это? Бешеные миллиарды!

— Может, им дешевле было титан купить? — спросила я и просто физически почувствовала, как скрипят в его голове извилины.

В его магазин я съездила еще в пятницу. К тому времени он успел проголосовать за Путина.

Ирина Стрельникова

Полдень

В полдень 17 марта в Петербурге резко подскочила явка на выборах. По данным городской избирательной комиссии (ГИК), с 12 до 15 часов число проголосовавших петербуржцев выросло на 238 045 человек. Это почти вдвое превысило количество избирателей, сделавших свой выбор в воскресенье утром, — с 10 до 12 часов. Можно придумывать любые, самые убедительные объяснения, выдавать желаемое за действительное, а нежелательное за «фейки», но факт останется фактом, тем более — тот факт, который документально вынужден был зафиксировать Горизбирком. До 12 часов явка на выборах в Северной столице (по итогам прошедших двух с лишним суток) составляла 60%, а к 15 часам достигла 65,15% (всего проголосовали 2 479 923 избирателей).

Вынужденный объяснять СМИ, почему вдруг в воскресный полдень перед УИКами образовались толпы людей, член петербургской ГИК Юрий Кузьмин списывал происходящее на «праздничные мероприятия» (Масленица, Прощеное воскресенье), «возможные провокации» и просто «интерес граждан к выборам».

— Да, на некоторых избирательных участках есть очереди. Но они связаны с тем, что правоохранительные органы должны обеспечить беспрецедентные меры безопасности во избежание возможных провокаций. А вот на УИК № 547 снята какая-то очередь, но мы видим там явных аниматоров, мультипликационные фигуры, детей. Эта очередь вызвана тем, что там проходит какой-то праздник недалеко от избирательного участка. Нужно такие вещи отделять друг от друга. А то, что у горожан проявился большой интерес к выборам — это прекрасно, — заявил журналистам Кузьмин.

Полицейские, дежурившие перед участками, с полудня последнего дня голосования тоже фиксировали очереди. Так, у избирательного участка № 2181 на Невском проспекте сотрудник полиции, не стесняясь журналистов, кричал по рации: «В Главк оперативно передаем, где на участках массовое скопление граждан».

Массовое скопление граждан с 12 часов 17 марта наблюдалось сразу в нескольких районах города. Прогнозируемо — в Центральном, Адмиралтейском, Петроградском, Василеостровском. Не вполне ожидаемо — в Московском, Невском, Приморском, Петродворцовом. Довольно неожиданно — в спальном районе Мурино, которое считает себя пригородом, но фактически относится уже к Ленинградской области. Достоверно не известно, какой информацией к 17 марта располагало ГУ МВД Петербурга и Ленобласти, однако с утра воскресенья полиция выставила не только наряды, но и автозаки там, где позднее появились очереди избирателей.

За волеизъявление именно в полдень (не раньше и не позже) в Петербурге никого не задерживали. Однако около 15 часов правоохранители предъявили претензии двум молодым петербурженкам — Александре Чирятьевой и Милле Набиевой. Александра написала на избирательном бюллетене «Нет войне», а Милла публично его испортила. Обеих девушек задержали. Набиеву вскоре отпустили без протокола. А в отношении Чирятьевой составили административный протокол о «дискредитации российской армии».

На участках № 1635 и № 1640 в Петроградском районе, как по мановению волшебной палочки, очереди выросли ровно в 12 часов.

— удивлялась работавшая на УИК № 1640 Марина, волонтер проекта «Родной район» (волонтеры проекта параллельно с президентскими выборами проводили на УИКах голосование по благоустройству районов Петербурга в рамках городской программы).

Участок № 1640 расположился в ДК Ленсовета, и здесь избиратели дожидались шанса подойти к урнам в тепле. Почти на всех остальных УИКах живые хвосты вытянулись на улице — вдоль школ, спортивных центров, высших учебных заведений, различных административных зданий. В очередях, насчитывающих десятки человек, путь к урнам занимал один-два часа. Там, где в полдень выстроились сотни людей, некоторые из них дошли до урн только к 15–17 часам.

Почти все петербуржцы, пришедшие голосовать к 12 часам 17 марта, отрицали, что договаривались об этом заранее в чатах, соцсетях или еще как-либо. Однако многие накануне специально откреплялись от своих участков по прописке, поскольку хотели проголосовать в центре Петербурга. Так, самые центральные участки в городе — № 2181 и 2182 на Невском проспекте — украшали очереди как минимум из двухсот-трехсот человек. Эти очереди действительно выглядели красиво, поскольку на 95% состояли из людей в возрасте до 30 лет. Все они оживленно разговаривали, улыбались или смеялись и искренне видели смысл в этом вроде бы незначительном поступке.

— Всё меньше остается форм протеста. Всё труднее придумать что-то новое, — так 20-летние Лена и Вика, стоя в очереди на Невском проспекте, объясняли «Новой газете Европа», почему они вышли на акцию «Полдень против Путина». — Таким образом показать, что мы против действий власти в России — это, во-первых, весело: власть очень смешно пытается игнорировать, нивелировать, нейтрализовать то, с чем ей не справиться. А, во-вторых, очень важно то, что мы здесь собрались все вместе, видим друг друга в лицо и понимаем, как нас много, какая мы сила.

— Я не считаю, что «Полдень против Путина» — сильно действенная акция, но она имеет тот же смысл, что процесс инвентаризации в магазине, — сравнил в разговоре с корреспондентом «Новой-Европа» студент Юрий. — Мы смотрим сейчас: кто мы? Сколько нас? В реальной жизни, а не в соцсетях. О чем мы думаем и что можем?

— Мне не настолько важна общая эффективность этой акции, насколько важно выразить свой личный протест. А это одна из форм, которая пока еще возможна, — говорит 32-летний Ариэль. — Мне даже нравится, что полицейские снимают нас, переписывают паспортные данные, пускай они знают, кто сюда пришел, кто мы такие. Мы не отбросы общества, не пьяницы и наркоманы, мы свободные молодые умные люди, имеющие учебу или работу и желающие еще иметь и будущее в России.

Приход на участок 17 марта в полдень — это мой шанс хоть каким-то образом сказать правду, сказать то, что я думаю.

Подавляющее большинство из пришедших на выборы в Петербурге в воскресный полдень отдавали голоса за Даванкова. Никто не строил иллюзий, что представитель «Новых людей» отберет у Путина большой процент, а свой выбор аргументировали так: Даванков — «наиболее антивоенный», «самый молодой», «наименее противный». Остальные протестные избиратели портили бюллетени, отмечая галочками несколько кандидатов или оставляя на бланках собственные комментарии.

— Я совершенно не вижу повода переживать о том, сколько народу пришло проголосовать в полдень: 5, 10 или 100 тысяч человек, — прокомментировал «Новой газете Европа» итоги акции «Полдень против Путина» один из ее авторов Максим Резник, экс-депутат петербургского парламента и бывший председатель регионального отделения партии «Яблоко». — В любом случае удивительно то, какое огромное количество граждан захотели и сумели выразить свое несогласие с тем, что сейчас творится в стране. У каждого — свой полдень, свой смысл этой акции. Но всё это — маленькие ручейки, которые нельзя остановить, и которые в конечном счете сольются в один большой поток. А он продемонстрирует, что специальная выборная операция Владимира Путина по демонстрации единства фюрера и нации не состоялась, и реально король-то голый.

Дмитрий Цыганов