Как стать наблюдателем 

Журналисту, который работает на выборах, трехдневное голосование дает свои плюсы: если раньше нужно было выбирать, аккредитовываться на конкретный участок, в Центризбирком (ЦИК) или в штаб той или иной партии или кандидата, то сегодня при желании можно посетить всё. Я заранее выстроил себе маршрут: приду в полдень в воскресенье на свой участок, проголосую, заодно оценю, успешна ли на окраинах Москвы акция «Полдень против Путина», а остальные дни поделю между работой наблюдателем на конкретном участке и поездками в Общественный штаб.

Многие наблюдатели на участках тоже были рады трехдневному голосованию. Раньше им платили по 5 тысяч рублей — теперь по 15 тысяч. Для многих наблюдателей мотивация существенная. В большинстве своем это женщины от 40 до 60 лет, социально активные и искренне верящие, что их работа влияет на соблюдение законности. Если аккредитоваться в качестве журналиста на участок всё сложнее и сложнее (надо минимум два месяца до момента выборов работать в штате СМИ — это отсекает тех, кто просто просит СМИ об аккредитации), то стать наблюдателем сейчас относительно просто: оставляешь заявку со своими данными на сайте местной Общественной палаты примерно за месяц до выборов, тебе приходят ссылки на обучающие видео, пересказ правил голосования и тестовые вопросы. На некоторых вопросах я срезался: например, неправильно ответил, сколько должно быть переносных урн для надомного голосования на участке, если там зарегистрировано менее тысячи избирателей. Полагал, что хватит и одной, — оказалось, что нужно две.

Впрочем, заучивать правильные ответы, чтобы пересдать, в данном случае совершенно не нужно — подойдут все желающие. Система при любом результате пригласит тебя на очное обучение (это трехчасовая лекция в одном из вузов), затем нужно будет посетить один из пунктов с табличкой «Корпус наблюдателей», получить клетчатую жилетку (когда-то ее придумал Венедиктов — еще до того, как его признали иноагентом, он выполнял функции главы Общественного штаба), ручку, блокнотик, пакет, взять направление на конкретный участок и заполнить типовой договор со своими банковскими реквизитами.

«Вы повлияете на обороноспособность страны»

— Ни в коем случае нельзя ничего фотографировать, — строго учит юного наблюдателя от ЛДПР председатель участковой избирательной комиссии. Юноша пытается спорить: по закону нельзя фотографировать так, чтобы видно было волеизъявление гражданина. Но председатель напирает:

— Нет, у нас особый участок! У нас голосуют военные из здешней воинской части! Их нельзя фотографировать. Вы тем самым повлияете на обороноспособность страны!

— Окей, военных я фотографировать не буду, — угрюмо соглашается наблюдатель.

— А откуда вы поймете, кто военный, а кто нет? Они же в штатском прийти могут? Поэтому — не фотографировать ни-ко-го!

Отвлекаясь от громких разборок, начавшихся еще в 7 часов утра (комиссия для членов УИК, для наблюдателей и аккредитованных журналистов открывается за час до начала голосования), знакомлюсь с девушкой лет 20:

— А вы от кого наблюдатель?

— А я не знаю, — смущенно улыбается она.

— Как это?

— Ну, мне мой молодой человек говорит: надо. Он мне всё оформил, я вот пришла.

Смотрю внимательно: наблюдатель от Николая Харитонова.

Ровно в 08:00 открывается участок. Но избиратели пока в коридоре. Звучит гимн. Участок в школе, поэтому среди членов комиссии — преимущественно молодые учительницы, волнуются от торжественности момента, поют.

Входит первая избирательница, пожилая женщина. Все члены УИК, включая председателя, обступают стул, на который она присела.

— Мы на вас потренируемся, — поясняет председатель. — У нас терминал электронного голосования только во второй раз на участке.

Бабушка довольна. А я вспоминаю выборы времен своего детства: во сколько бы ни пришел с бабушкой на участок (она всегда брала меня с собой, обещая, что в буфете выбросят дефицит), всегда на стене висел набор фотографий «Они голосовали первыми». Сейчас фотофиксации нет, но быть первой для бабушки — не пустой звук. Справившись с электронным голосованием, она покидает зал, радостно машет рукой. Наблюдатели и члены УИК аплодируют. Очень похоже на выступление какой-нибудь спортсменки: завершила выступление, покинула помост, поклонилась зрителям, заслужила овации.

Следующая избирательница надолго зависает у терминала.

На участок приходят преимущественно те, кто и всегда. Поэтому число удивляющихся нововведениям довольно велико. Речь не только о терминалах электронного голосования — а в целом об организации работы. Раньше огромные книги со списками избирателей лежали на столах у членов УИК, все голосующие были разбиты по алфавиту или по адресам. В итоге все избиратели приходили с заготовленной фразой: «Я на букву К» или «Я с Флотской». Теперь многие страшно удивляются, что можно просто сесть напротив любого понравившегося члена участковой комиссии.

С точностью до сантиметра

Регламентных норм, связанных с выборами, огромное количество. Чем дольше я слушал на обучении наблюдателей рассказы о том, какой лентой должны быть запечатаны сейф-пакеты, почему именно на расстоянии 2–2,5 метра от стола, где подсчитываются голоса, должны стоять наблюдатели, а также еще много-много других, выверенных до сантиметра законодательных нюансов, тем больше понимал: нигде в мире вот таких прописанных процедур, скорее всего, нет. Их так много, чтобы никто из наблюдателей даже и подумать не мог, что с нашими выборами что-то не так. Раз прописаны такие детали, то, без всяких сомнений, есть открытость, чистота и прозрачность.

Мою уверенность подкрепил член Общественного штаба Кирилл Шулика, который в свободное от выборов время работает автором в ИА «РосБалт». Он надул щеки и грозно предупредил:

— Мы жестко следим за тем, чтобы на каждом участке каждому избирателю сразу предлагали выбор: голосовать электронно или на бумаге. Если не предлагают выбор, это нарушение. Причем серьезное. Мы такие рассматриваем.

Сразу как-то спокойнее стало.

«Всё идет штатно» 

Общественный штаб по контролю за соблюдением законодательства о выборах — любопытная структура. Появился он относительно недавно — когда перестали массово приезжать иностранные наблюдатели и когда стали запрещать независимые организации типа «Голоса». Возник эдакий эрзац, который вроде бы отреагирует на любую информацию, но в конечном счете всегда обозначит свою лояльность действующей власти. Внимание журналистов тоже частично переместилось со здания ЦИК, где происходит мало интересного, на новый лофт на улице Тимура Фрунзе, неподалеку от станции метро «Парк культуры». Стильное, чистое и аккуратное помещение, красиво, много рабочих мест, буфетов и бесплатных (на эти три дня) столовых.

Журналистов здесь и в самом деле много. Встречаю коллегу, курирующего больше двадцати региональных СМИ в одном из медиахолдингов. Знаю, что он всегда ходит на «консультации» для главредов крупных СМИ.

— В АП «накачка» была в этот раз? — спрашиваю его.

— Мы «АП» давно не говорим, ты отстал от жизни. «Аптека» давно уже, — поправляет он меня. — Что интересно: никаких указаний конкретных в этот раз не было. Наверное, считается: сверху все СМИ прошерстили уже так много раз, что все оставшиеся в их рядах — не дебилы, и сами знают, что можно, а что нельзя. Про Навального никто писать не станет.

— А если вдруг у вас в одном из изданий напишут про акцию «Полдень против Путина»?

Тут мой коллега стал совсем серьезным. И я понял, что точно не напишут.

Все члены штаба и приходящие к ним гости — депутаты, политики, политологи — с первых часов работы излучают оптимизм. Им нравится любая поступающая информация, сколь бы негативной она ни казалась на первый взгляд. Такое ощущение, что «накачивали» накануне и их.

В пятницу с 9 утра активно поступают сообщения из многих регионов, что у людей не получается зайти на Госуслуги, дистанционно проголосовать невозможно. Висит и сайт mos.ru, через который могут подать свой голос москвичи. Но члены «общественного штаба» ликуют:

— Это значит, что у нас небывалая активность! Даже максимальные мощности всей системы работают на пределе!

— Ничего, — подхватывает другой член штаба, — тот, кто хочет искренне проголосовать, дождется возможности и перезайдет снова.

— Может, враги из-за рубежа гадят с «Госуслугами»? — спрашивают журналисты у главы штаба Вадима Ковалёва.

— Всё идет штатно, со всеми проблемами разбираемся. Не надо искать какой-то след там, где его нет, — ласково отвечает Ковалёв.

Свадьбы и выборы 

Из Ростова приходит информация о том, что в урну вылили чернила.

— А много чернил? — спрашивает кто-то.

— Не знаем, но два человека сразу.

— А кто именно? Есть информация?

— Мужчина и женщина.

— Да, тогда это проблема, — член штаба в этот момент впервые погрустнел. Будь это пенсионерка, которая держала телефон у уха и получала задания от украинской стороны, ситуация выглядела бы понятнее.

Но спустя пару часов события, укладывающиеся в привычную парадигму, подоспели: в московском районе Алтуфьево девушка вылила в урну целый пузырек зеленки, сфотографировала на телефон и была тут же задержана полицейскими.

В этот момент в штабе стали осознавать, что главная интрига этих выборов — не кто займет второе место и не то, наберет ли Путин 80 процентов, а сколько подобных акций пройдет по всей стране.

Информация о новых акциях всё прибывает и прибывает. Здесь в здание, где расположены два участка, метнули коктейль Молотова, здесь подожгли будку для голосования…

Глава ЦИК РФ Элла Памфилова распоряжается усилить охрану урн. На вопрос, есть ли у нее лично эти рычаги и как это будет происходить на деле (стоять непосредственно у урны — это мешать процессу волеизъявления, голосование ведь тайное), ответить никто и не пытается.

Зато глава Московского городского избиркома Ольга Кириллова знает ответы на многие вопросы заранее. По ее мнению, все случаи зеленки могут трактоваться не как воспрепятствование волеизъявлению граждан, а как госизмена.

Тем временем бдительные журналисты обращают внимание на аномально расходящиеся цифры явки по регионам.

— В Забайкальском крае к 15 часам пятницы по местному времени уже больше 22 процентов. А рядом в Бурятии — только 8 процентов. Есть еще несколько похожих примеров у разных соседей, —замечает один из журналистов.

— Что-то мне подсказывает, что потом явка подравняется, — по-своему успокаивает всех Кирилл Шулика.

— Вы бы, журналисты, не о придуманных аномалиях писали, а о положительных событиях: вот семейная пара пошла в ЗАГС только после голосования на участке, — поучает другой член штаба.

Семейных пар на этих выборах было даже чересчур. Такое ощущение, что кто-то увидел первую пару на участке по телевизору — и понеслось. Многие молодожены бежали на участок до или после ЗАГСа — тоже хотели получить свой кусочек славы.

Но свадьбу увидели и в самом штабе: депутат Мосгордумы Александр Козлов решил начать свой семейную жизнь с посещения штаба вместе с невестой.

Семейные торжества блестяще отвлекали от всего — и от сигналов с мест, и от любых негативных новостей: полиция задерживает людей, пришедших на участки для голосования в воскресный полдень, кого-то прямо с участка забирают за испорченный бюллетень, но в полупустом штабе (все подъедут позже — день долгий, еще подсчет голосов впереди) продолжают обсуждать свадьбу коллеги.

Полдень против Путина

В воскресенье у входа на участок, где голосовал я, выстроилась приличная очередь. Впрочем, на самих участках было свободно — слишком тщательно полицейские проверяли содержимое сумок. У меня отобрали даже санитайзер для рук, хотя было очевидно, что с его помощью мало что можно испортить. Была идея: получив бумажный бюллетень, поставить там три галочки, таким образом сделав его недействительным, сфотографировать и только после этого опустить в урну. Но суровый полицейский, стоявший между будкой и урной буквально в полуметре около меня, явно нервничал, что я слишком долго вожусь с бюллетенем.

— Простите, вы мне немного мешаете, — говорю ему.

— Я не вижу вашего бюллетеня, но я слежу за порядком, — ответил полицейский и пододвинулся к будке еще ближе. Да, бюллетеня он не видел — фанерная перегородка отделяла его от листка бумаги. Но я понял, что фотографировать здесь ничего не надо, если не хочется проблем.

О том, что есть случаи задержаний за испорченный бюллетень, я узнал, уже вернувшись в штаб.

Допингом по выборам 

Присутствие некоторых гостей в Общественном штабе было по-своему символичным. Вот сидит прославленная биатлонистка и олимпийская чемпионка Ольга Зайцева. Точнее, прославленной она была до Олимпиады-2014, а потом получила дисквалификацию из-за допинга, лишилась медалей и призовых. Почему-то никому в голову не приходит, что для прозрачных выборов, каковыми их хотят изобразить, присутствие человека, выигрывавшего нечестно, — мягко говоря, так себе история.

С одного из участков, по требованию председателя участковой избирательной комиссии, полиция удалила наблюдательницу от КПРФ. Ее вина заключалась в том, что она по телефону говорила с кем-то по-английски. Председатель, вероятно, решила, что обсуждать что-либо по-английски, сидя на участке, может только шпионка. Московский горизбирком вмешался, и из ОВД «Арбат» коммунистку с навыками английского отпустили.

Много обсуждали вбросы в урны не левых бюллетеней, как случалось прежде, а зеленки и прочих красящих средств. Экс-глава ГУВД Москвы, член штаба Вячеслав Козлов рассказал, как с утра лично объехал несколько участков и убедился: меры по защите волеизъявления всерьез усилены.

— поясняет Вячеслав Алексеевич.

Впрочем, к вечеру всё-таки пришел сигнал с мест, где бдительный полицейский предъявил избирателю за порчу бюллетеня: урны-то прозрачные, и когда бюллетень упал вниз, можно было увидеть, что на нём написаны какие-то слова. Общественный штаб, по настоянию депутата-коммунистки Екатерины Енгалычевой, разобрал вопрос. Зампред МГИК Дмитрий Реут заявил, что бюллетень невозможно вытащить из ящика и использовать как доказательство, поскольку он не именной. На том и порешили, хотя и намотали на ус, что теоретически бдительные граждане легко могут пересчитать всех тех, кто сознательно делает свой бюллетень недействительным.

В остальном все были настроены на праздник. Различные знаменитости приходили в гости, им проводили экскурсию: вот тут «глаза штаба» — огромный зал с бесчисленным числом мониторов, передающих ситуацию с участков, а вот тут «мозг штаба», иначе говоря — группа разбора. Впрочем, «разбирались» примерно трое-четверо, а остальные радовались общению друг с другом. Телеведущая Арина Шарапова дарила всем свою книгу, вице-спикер Госдумы Пётр Толстой отдыхал в ресторане.

Каждого вип-гостя глава штаба Вадим Ковалёв усаживал рядом с собой за «круглый стол» и устраивал импровизированное интервью. Своих политических пристрастий никто не скрывал, да и на агитацию тут никто не реагировал. Актриса Ирина Апексимова прогуливалась в футболке с надписью «Команда Путина».

— Я всю жизнь голосовала онлайн, — говорит Апексимова, и становится понятно, что она не очень понимает значение этого слова.

— То есть как онлайн?

— А так: всегда приходила на участок.

— А как в этот раз поступили?

— Ещё не голосовала.

— А как будете голосовать?

— Так тут и буду.

— Ирина, тут штаб, а не участок. Здесь не голосуют.

— А как же быть?

— Вы сможете проголосовать на участке.

— Да? Ну, ладно, онлайн так онлайн…

Удалось попасть в ту самую комнату, куда стекается в режиме реального времени информация об электронном голосовании. Четыре стола — четыре наблюдателя от четверых кандидатов. На экране — число выданных электронных бюллетеней и число проголосовавших.

— А как и что тут можно проверять? — осторожно интересуюсь. Ясно, что бумажные бюллетени можно теоретически пересчитать. А вот как проверить точность подсчета голосов, поданных через ДЭГ и ТЭГ?

— Я не могу вам грамотно объяснить, я не специалист. Но у каждого из наблюдателей есть нода, — отвечает член штаба. — Вот мы девушку-наблюдателя попросим рассказать по-простому, что это такое.

По-простому у девушки не вышло. Она рассказала о технологии блок-чейн, о том, как может проверить любую транзакцию. В смысле, «записана ли она».

— Мы вообще можем проверить здесь всё. Кроме того, за кого подан голос, — тут же поправилась барышня. Я попытался задать вопрос, на каком этапе всё-таки может произойти вмешательство в результаты (если может) и как проверить, что его не было на самом деле.

Смотрим на кривую явки: в субботу около полудня резкий скачок вверх.

— А потому что для людей это праздник. Идут семьями, — поясняет один из членов штаба.

Политический бомонд съезжался в штаб под вечер воскресенья — чтобы поаплодировать результатам в 21 час, когда закроются последние участки в Калининграде. Но все говорили о чём угодно, только не о голосовании. Уполномоченный по правам человека госпожа Москалькова расхваливала зеленое растительное панно.

— Это из живых растений? — спросила она у главы штаба Вадима Ковалёва.

— Конечно, — Вадим Юрьевич явно до сих пор не задумывался над этим.

— Как же вы это поливаете?

Тут даже мягкий и воспитанный глава штаба не смог поддержать разговор.

К вечеру — когда стали объявлять первые результаты — наметившаяся атмосфера праздника не просто не улетучилась, а заполняла собой всё возможное пространство. Даже сотрудники службы безопасности, проверяющие входящих, тут же приветливо предлагали им отведать масленичных блинов, раздачу которых организовали рядом с рамками.