— Как вы узнали о приговоре и какая была первая реакция?

— Я внимательно следил за каждым судебным заседанием. И такой день [приговора] не мог пропустить… Я до сих пор не могу понять, на самом деле, что именно произошло. 27 лет — это какой-то сложно представимый срок. Даша еще столько лет не прожила. Конечно, полнейший шок, ужас, мрак… Сложно объяснить словами. Я сам еще не до конца осознал.

— Всем было очевидно, что будет обвинительный приговор. Вы готовились морально, что будет реальный срок?

— С самого начала было понятно, что Даше дадут большой срок. Хотя я не ожидал, что настолько. Совершенно чудовищный срок. Мы с Дашей в письмах обсуждали, что, может, дадут где-то 23–24 года. Даша была готова к тому, что, конечно, оправдательного приговора в России по такому громкому делу, разумеется, быть не может. Меня больше всего в этой ситуации расстроил даже не приговор Даше, казалось бы, а реальный срок моему другу Диме. Мне предстоит только осознать, что ему дали реальный срок, по сути, за то, что человек просто говорил правду. И ему дали один год и девять месяцев. Без какого-либо снисхождения, без учета всех его заслуг. Меня, конечно, это также просто уничтожило морально.

— Вы долгое время хранили молчание, никак не комментировали дело Дарьи во время следствия и суда. Почему вы решили перед приговором выпустить заявление? Причем обратились к Роману Попкову с требованием сознаться в организации убийства Татарского.

— Всё очень просто: изначально мне правозащитники, с которыми я связывался, в принципе запретили любые контакты со СМИ. Я на тот момент находился в другой стране, но в не совсем безопасной. Всё это было сделано в целях безопасности не только моей, но и Дашиной, поскольку тогда еще не была проработана линия защиты. Я не хотел никого подставлять, тогда любое обращение или интервью было бы использовано не только против меня, но и против Даши. Поэтому в данной ситуации молчание было, к сожалению, лучшим выходом.

— Буквально на следующий день Попков вам ответил в своем телеграм-канале. Вы читали его ответ?

— Роман Попков просто-напросто обвиняет меня в каких-то манипуляциях и продолжает на протяжении всего своего текста манипулировать [сам]. Причем текст был адресован не мне. Мое имя там даже не упоминается. Я проводил параллель с человеком, который тоже не любит называть имен в публичном пространстве. По сути, Роман Попков не напрямую, но подтвердил, что действительно участвовал в некой «операции», что Даша была в ней задействована, и, по сути, то, что она не знала, это говорится прямым текстом. Разумеется, он не говорит напрямую, но это подразумевается, что он участвовал. Значит, он причастен не только к смерти Татарского, а также к тому, что Даша получила чудовищный срок, и его преступление было совершено Дашиными руками.

Конечно, я не питал никаких иллюзий, что сейчас Роман Попков посмотрит вглубь своей души и скажет, что, боже мой, что он натворил. Я ожидал более прямого ответа, который можно было бы, вероятно, использовать в суде при апелляции. Но его ответ можно использовать с очень большой натяжкой. Я надеялся, что Попков более искренне признается, потому что как минимум ему сейчас не грозит преследование со стороны Российской Федерации. Это очевидно. Но он этого не сделал и выбрал продолжать делать из Даши мученицу. Я более чем уверен, что он хотел бы, чтобы она умерла.

— При каких обстоятельствах Даша познакомилась с Попковым? Вас не насторожило их знакомство, не показалось подозрительным?

— Я знал еще до войны, что Даша и Роман Попков были знакомы, но только по твиттеру. Что-то друг другу писали, иногда посты лайкали, но не более того. После того как мы с Дашей отбыли административный арест после антивоенного митинга 24 февраля 2022 года, у Даши родилась идея поехать в Украину и использовать свои медицинские знания, чтобы помогать обычным людям, пострадавшим от войны. Для этих целей она написала Попкову, так как он уже давно находился в Украине. Он тогда, насколько мне известно, обещал ей помочь. Но вот на этом всё остановилось. По словам Даши, где-то ближе к сентябрю Попков написал ей, что появилась возможность, по легенде, отправиться в Киев, чтобы поработать журналистом в каком-то независимом проекте. Для этого сначала нужно было пройти что-то типа тестового задания — показать свои навыки в журналистике. Так всё и началось. А я об этом, к сожалению, узнал позднее. У нас тогда с Дашей была ссора, и мы долгое время не общались. И помирились мы уже только ближе к январю 2023 года.

Прямым текстом она никогда не говорила, чем занимается и что ей предлагал Попков. Я уже потом сопоставил. Она действительно хотела заниматься журналистикой и параллельно вела бизнес — хотела открыть свой маркетплейс для независимых производителей одежды. У нее была идея, что она могла бы совмещать свой бизнес в России и журналистику.

— Изначально она хотела поехать в Украину с гуманитарной целью. Вы поддержали эту идею?

— Мне никогда не нравилась эта затея. Даша такой человек, она может очень сильно загореться идеей и потом, когда ничего не будет происходить, она постепенно забудет. Собственно, так и вышло с идеей поехать в Украину. Постепенно она к ней остыла и перестала работать в этом направлении. Тем более тогда у нее был налажен контакт с Попковым и Гештальтом. Уже тогда Дашу серьезно обманули и обработали. На тот момент она уже даже мне ничего не рассказывала о том, что делала. Я был уже в другой стране, никак не мог на это повлиять. И, в общем и целом, так вышло, что обманывали ее, а она сама нехотя обманывала и меня. И я не смог просто-напросто вовремя сопоставить все кусочки пазла. У меня тогда было тоже очень мало информации.

— Если бы вам дали возможность выступить в суде в качестве свидетеля, как бы вы охарактеризовали свою супругу?

— Она одна из самых миролюбивых людей, которых я встречал, и очень самоотверженная, с несгибаемой волей. Очень много было таких случаев, когда в нашем кругу друзей кто-то ночью поранился, и все вызывали Дашу, чтобы она приехала с другого конца города и помогла как можно скорее. Она всегда приезжала, всегда о людях заботилась. Если на какой-то встрече кто-то чувствует себя не очень хорошо, она всегда утешит. Может просто что-то приготовить. Невероятной доброты человек. И причем это порой иногда переходит допустимые границы. Даша ради другого человека, ради помощи может собой пожертвовать. Не считается с собой, лишь бы кому-то другому сделать хорошо.

Она найдет общий язык с кем угодно. Она практически неспособна на обман. То есть даже когда мне она говорила, возвращаясь к теме обсуждения ее «заданий», она никогда не врала мне: либо тему как-то переводила, либо сообщала то, что ей говорили другие, те, кто ее обманывал. То есть она в это верила и мне это передавала как правду. Я не могу вспомнить случая, чтобы Даша прямо откровенно врала.

— Свидетели в суде, среди которых были подруги Даши и ее дедушка, рассказали, что вашу супругу было легко обмануть и она очень доверчивая. Действительно так?

— Это, к сожалению, правда. У Даши действительно есть эта наивность, которая в итоге превратилась в то, что мы сейчас имеем. Ее очень легко обмануть, иногда даже страшно становится. Я сейчас не буду говорить о каких-то конкретных примерах. Это действительно было сделать очень просто. Я слышал очень много таких случаев.

— То есть до встречи с Попковым были аналогичные истории, когда Дашу использовали в своих целях?

— Да, не было чего-то преступного, это была какая-то обычная человеческая подлость. А Даша не станет перепроверять. Она верит людям. Но я не могу об этом рассказать без разрешения Даши.

— Когда вы уехали из России и почему Даша не поехала с вами?

— Я уехал, когда началась мобилизация. Тогда уже шли слухи о закрытии границ. К тому же у меня была административка, в придачу я был членом оппозиционной партии и по возрасту как раз подходил. Я решил уехать. Несмотря на то, что мы тогда с Дашей довольно сильно поссорились, мы с ней списывались, она, конечно, была рада, что я уезжаю. Очень поддержала меня в тот момент.

Я ее звал к себе. Но уже сейчас очевидно, почему она не смогла уехать. Она мне говорила, что сильно занята, открывала свое ИП, занималась оформлением документов. Я не владел всей информацией, что на самом деле происходило.

— Могли бы вы вспомнить 2 апреля 2023 года, когда произошел взрыв? Что вам писала Дарья? Может, вы в тот период заметили какую-то странность в ее поведении?

— С утра мне написала Даша, что она вернулась в Санкт-Петербург из Москвы. Прислала фотографию, что она в кафе, и поехала дальше по делам. Такой совсем обычный был разговор. Даша была в очень приподнятом настроении. Потом она перестала отвечать. Уже на тот момент я знал, что ей нужно было кому-то передать подарок. Хочу сделать ремарку, что я не знал до происшествия, что это был за подарок.

Даша очень сильно волновалась. Последние два месяца по интонации ощущалось, что у нее появились параноидальные мысли. Даша становилась всё более и более нервной.

— Как это выражалось?

— Это сложно передать словами, просто по интонации. Слышно было, что человеку плохо, потому что ей было страшно. И напрямую она говорила, что ей не очень хорошо. Я сам это чувствовал, что что-то идет не так. Такие полунамеки периодически были, и я их считывал. Чем было ближе 2 апреля, тем она сильнее переживала. Она настолько переживала, что я сходил в храм и поставил свечку за нее. Даша очень верующий человек, и для нее это важно, чтобы ее успокоить.

Вернусь чуть назад. Даша мне говорила, что после передачи подарка она поедет в аэропорт, и хотела туда позвать всех своих подруг, которые остались у нее в Питере. То есть устроить такое прощание как бы в самом здании аэропорта. Люди, конечно, соглашались. То есть она была абсолютно спокойна в той части, что она уедет в аэропорт и улетит, не было никакой паники. Ничего такого, что бы указывало на то, что Даша знала, что в итоге произойдет.

— Получается, она собиралась поехать в Украину?

— У нее был транзитный рейс в Баку или в Бухару. Точно уже не помню. То есть куда-то потом в Украину. Она еще планировала встречу друзей, заехать попрощаться с мамой и сестрой. 2 апреля я работал весь день. Даша написала мне, что у нее случилась какая-то беда. Она не сказала, что именно произошло, [только что] нужно срочно куда-то уехать. Стал искать, кто мог бы помочь в Питере, им оказался Дима Касинцев. Он поднял трубку, и с ним удалось договориться, чтобы Даша приехала к нему. Потом появилась какая-то минутка свободного дыхания, полистал новости по-быстрому и увидел, что случилось, и тогда все кусочки пазла сложились. Я понял, что Дашу подставили. Об этом потом она мне написала, что чудом осталась жива. Пытался как-то спасти и Дашу, и Диму. Но уже ничего не получилось.

До сих пор для меня остается загадкой, почему Даша приличное количество времени ездила по городу, у нее сел телефон, она совершала какие-то абсолютно бессмысленные действия… Она была растеряна и не понимала, что происходит. Потом, когда ей удалось уже телефон зарядить, связалась со мной и приехала к Диме.

— А у вас был какой-то план действий? Что вы советовали Дарье?

— В том-то и дело, что мы все находились в шоковом состоянии. То есть не было какого-то конкретного плана. У меня не было ни малейшего понятия, что делать. Даша пыталась связаться с теми людьми, которые всё это провернули и обещали помощь. Говорили ей, что главное — сидеть на месте, никуда не ехать. Разумеется, никакой помощи не последовало, потому что они и не планировали ей помогать.

— За помощью вы обратились к своему другу Дмитрию Касинцеву. Могли бы о нем рассказать, как вы с ним познакомились? Какой он человек?

— Я в 2013 году приехал в Санкт-Петербург учиться. Тогда поступил в университет ИТМО на высшую математику. Дима был моим однокурсником. Но мне не сильно понравилось там образование, отчислился и года не отучился. Но с Димой мы хорошо подружились и общались всегда.

Он всегда меня выручал, невероятной доброты человек. Очень верный друг… Мне очень, очень, очень больно и стыдно, что по большей части из-за меня он сейчас так страдает. Даже сейчас не знаю, где он, в каком СИЗО. Пытаюсь выяснить.

Дима — замкнутый человек, противоположность Даше. Но вместе с этим отличается тем, что умеет людям объяснять простым языком не самые простые вещи. У него есть педагогические способности. Какое-то время он работал репетитором.

Он крайне отзывчивый человек. Еще тогда, когда нас задержали в феврале 2022 года, он по просьбе моей мамы приносил нам вещи в ИВС. Несмотря на то, что он очень домашний человек, не побоялся и помог нам с Дашей. Таких друзей у меня никогда не было.

— Пока шло следствие, вам удалось как-то с Дмитрием поговорить или через его адвоката передать записку?

— К сожалению, это было невозможно по условиям домашнего ареста — он не мог ни с кем общаться. Если бы вскрылось, что мы с ним переписываемся, то закончилось бы намного печальнее.

— Но вам удалось поддерживать связь с Дарьей в СИЗО. О чем она вам писала?

— Первое письмо, которое я получил, точнее, мне передали... Ее тогда перевели из питерского в московское СИЗО (на карантине). Она писала, что она в порядке, рассказывала, каких птичек видела на прогулке. Уже оказавшись в Лефортово, Даша жаловалась, что практически ничего не видно из окна, никакой зелени. Первое время было очень тяжело. По письмам считывалось, что она очень поникла. Что не удивительно, конечно, у нее еще толком никаких не было вещей, она мерзла. А потом со временем, когда наладили ей поступление передачек, ее состояние стало получше. К ней вернулась воля к жизни. Тогда же наладили поставки еды: Даша — веган, не может есть тюремную еду, пришлось ей немного поголодать. Но сейчас уже всё в норме.

Я недавно в твиттере выложил выдержки из некоторых ее писем. Постоянно пишет мне «наши» шутки. Она очень умеет шутить. Часто пишет рецензии на программы и на музыкальные клипы, которые они смотрят по телевизору с сокамерницами. Обсуждаем прочитанные книги.

Даша находит в себе силы не только держаться, но и умудряется еще меня поддерживать. Хотя я сам ее пытаюсь поддержать. Она меня успокаивает, что всё будет хорошо, благодарит за помощь. То есть она пишет такие вещи, которые сложно писать из таких мест. Но у Даши это легко получается и непринужденно.

— Помимо друзей и группы поддержки, родители Дарьи как-то оказывают ей помощь?

— Я не хотел про это говорить. Это семья Даши. Скажу только, что большую часть работы делаю я и наша группа поддержки. Не хочу вдаваться в подробности.

— Какие ваши дальнейшие планы?

— Пожалуй, начну с Димы. Я вчера отправлял ему письмо в СИЗО-5 «Арсеналка», потому что прошел слух, что его туда отвезли. Но мне пришел ответ от «ФСИН-письма», что его там нет. Пока что пытаюсь связаться, что-то выяснить про Диму. И, конечно, в первую очередь нужно будет понять, какие вещи ему требуются, всё это закупить и найти человека, который сделает передачку.

Даша пока ждет апелляцию на приговор в СИЗО. Самый страшный период будет на этапе, когда мы не будем знать, где она находится. А потом... честно, не знаю. Я стараюсь думать не больше, чем на шаг вперед. Всё настолько нестабильно, и всё может поменяться.

Основной план — поддерживать и бороться за Дашу до конца, за ее свободу. У меня была цель рассказать миру о том, какой именно она человек, что ее обманули. Я считаю, что хотя бы немного, но этого добился. Чтобы в дальнейшем, когда что-то в России поменяется, судебная система будет реформирована, можно было бы отправить дело на пересмотр и добиться снятия статей по терроризму и распространению взрывчатых веществ, либо амнистии, либо хотя бы снижения срока до чего-то более или менее адекватного. Я всё делаю именно для этого.