Поток комментариев на не слишком, по-моему, серьезный, скорее, шуточный, совет Дмитрия Глуховского некоему шоферу автобуса из Саратова по поводу того, как ему эмигрировать в Европу («учи английский, учи Питон, езжай на работу в Германию»), вызвал бурю эмоций. Что радует, так это то, что серьезно-раздраженных реакций — чужую, мол, беду руками разводит, а сам-то, небось, с серебряной ложкой во рту родился — было очень немного, хотя и были, конечно, как без них. В основном же люди просто веселились: вкладывали этот совет в уста киногероев — Шарикова или Леонова в «Джентльменах удачи», придумывали смешные диалоги и так далее. Это тот редкий случай, когда публично произнесенные слова не вызвали ненависти и желания немедленно разоблачить автора. Мы, правда, не знаем, как отреагировали те, кто не пишет в социальных сетях — может, совсем иначе. Хотя, они, наверное, не только не пишут, но и не читают.

Но сама интенсивность реакции пишущего сообщества нуждается в объяснении. По-видимому, у людей накопилось раздражение против тех, кто, по их мнению, лишь жалуется, но ничего не делает. В словах Глуховского они увидели и насмешку над такими людьми, и тезис о возможности для каждого преодолеть свои проблемы и выйти на какой-то другой, более достойный способ существования.

А еще за этим стоит давнее, не первый век у нас существующее представление о пассивности народа, о том, что большинство склонно лежать на печи, ждать неизвестно от кого — то ли от царя, то ли от того, кто собрался его свергнуть, будь то Стенька Разин или Евгений Пригожин — помощи и чудесного решения собственных проблем. Представление о готовности людей обвинять в своих неудачах кого угодно, кроме себя и собственной лени. Видел недавно картинку, на которой гадалка говорит барышне, что успеха достичь она может, но для этого надо начать что-нибудь делать. Барышня возмущена и уходит к другой гадалке.

Такие представления не безобидны. В самом начале своего царствования Александр Первый, ознакомившись с проектом реформ, подготовленным по его поручению Лагарпом, сказал, что всё, мол, так, но «некем взять!»

Хотя пример Александра Второго показал, что любые реформы «взять» есть кем — сколько людей бросилось ему помогать, какое блестящее правительство было в России в период Великих Реформ! А потом это же показал пример Бориса Ельцина, который тоже опасался вначале, что «некем». Но примеры примерами, а люди всё равно верят, что с народом у нас что-то не так.

Пассивны ли наши люди? Нет. Они не всегда делают то, что им говорят интеллигенты, — получайте, мол, востребованную на рынке профессию, создавайте НКО и прочее; но часто это за пределами их реальных возможностей и столь же не имеет отношения к действительности, как иронический совет Тимура Шаова бедной деревенской старухе: «Хочешь — деда выдвигай в губернаторы, хочешь — бизнес открывай с итальянцами!» И хотя среди них, конечно, есть и лодыри, и пьяницы, — а где их нет? — но большинство из них фантастически активны: они работают на трех работах, они халтурят после работы, они тащат в дом, что плохо лежит. И только благодаря этому выживают.

Моя мама, врач высочайшей квалификации, — к ней на операции очереди стояли, в том числе и из коллег по больнице, переехав на новое место (а мы часто переезжали, так сложилось) знакомилась с продавщицами в соседних магазинах, консультировала их бесплатно (она вообще так и не научилась брать с пациентов деньги за свою работу), а те за это обслуживали ее с черного хода, оставляя дефицит и избавляя нас от стояния в очередях. А мой знакомый музыкант ездил на чём-то, напоминающем примус, и учил меня справляться с моим «Запорожцем». Американский врач или немецкий музыкант способны на такую активность?

Венгерский биолог и коммунист Эрвин Бауэр покинул Венгрию в 1919-м после подавления там революции и в конце концов оказался в СССР. В 1937-м их с женой арестовали в один день, в 1938-м его расстреляли. Бауэр создал ни много ни мало — теорию жизни. Живые организмы, по его мнению, постоянно выполняют работу против равновесия, требуемого законами физики и химии.

Не скажу про другие страны, но наша никогда не хотела, чтобы человек жил. Она его держала в нищете и в бесправии, она требовала, чтобы он героически погиб, но никогда не интересовалась тем, как же он будет жить? Родина-мать требует, чтобы ее дети пошли на войну, — собственно, это ее единственное к ним требование, а песни воспевают гибель: «Смело мы в бой пойдем \ За власть советов \ И как один умрем \ В борьбе за это!». Заметьте, не жить будем при этой прекрасной власти, а умрем! А любые попытки сделать лучше жизнь, свою или страны, жестоко подавлялись, да и сейчас подавляются. Не гонись за «длинным рублем», не старайся быть лучше других и не думай, что ты — самый умный. И конечно, не мечтай о «громких правах», от которых незадолго до смерти публично отказался сам Пушкин.

Выжить в этих условиях, остаться человеком — подвиг. Подвиг сопротивления среде, который ежедневно совершают миллионы наших сограждан. В том числе и те, кто столь чужды нам по образу жизни, речи и манерам. И я не уверен, что у многих представителей образованного класса есть право говорить с ними свысока или читать им нотации. Только у тех, кто жил их жизнью; но такие люди чаще всего не осуждают, а понимают.

Поведение наших сограждан может не соответствовать абстрактным моральным нормам, но оно адекватно. Они не лезут на рожон — знают, что это плохо кончится, а у них нет ресурсов, чтобы прожить без зарплаты, если уволят. Они часто идут на сделки с совестью, но я не осмеливаюсь строго судить, например, учительницу, которая по просьбе директора участвовала в тягчайшем преступлении — в фальсификации выборов. Куда ей деваться? А образования и воспитания, которые дают силу для противостояния, она не получила. Да она должна отвечать за содеянное, но не судите ее слишком строго, будьте милосердны. Конечно, члены квалификационной коллегии судей Петербурга, проголосовавшие за повышение в должности судьи-садистки Оксаны Демишевой должны быть, как минимум, подвергнуты люстрации, но то ж судьи, с них особый спрос.

Наши сограждане всё понимают, вполне адаптивны и умеют прекрасно приспосабливаться к любым условиям.

Но приспосабливаясь, они иногда идут на подлости, а этим, в конечном счете, пользуются диктаторы. Поэтому — чтобы после краха режима Путина, до которого я, вопреки, может быть, здравому смыслу, надеюсь дожить, не вернулось всё на круги своя, — люди у нас нуждаются не в поучениях, а в моральном примере. Те, кто претендуют на большее, чем просто индивидуальное физическое выживание, должны своей жизнью, своими действиями доказывать, что приспосабливаться, да, можно и нужно, но какие-то границы переступать нельзя, что сохранение совести и достоинства — вещи столь важные, что ради них стоит идти на риск и лишения.

А люди посмотрят на это. Кто-то покрутит пальцем у виска — псих, мол, с жиру бесится. А кто-то начнет вести себя так же.