Банда Митина и Арапов

Напомним, что в романе «Эра милосердия» действие происходит в первые послевоенные годы, и ловят там банду «Черная кошка». На самом деле такой банды никогда не существовало. Ею любили пугать подростки в своих записках. Частенько такие записки приходили учителям и директорам советских школ: банда «Черная кошка» угрожала расправой за несознательное поведение, излишнюю строгость, притеснения и так далее. Иногда угрожали взорвать школу. Сейчас, «минируя школы», подростки пользуются мобильными телефонами, а тогда под рукой был карандаш и бумага.

Прототипом книжно-киношной «Черной кошки» считается «банда Митина». Ее главарь, Иван Митин, на момент ареста в 1953 году работал на оборонном подмосковном заводе № 34 мастером смены. Он был передовиком производства: с завода незадолго до его ареста ушло в Москву представление на награждение Митина орденом Трудового Красного Знамени. 12 членов банды работали на Красногорском механическом заводе (КМЗ, специализируется на выпуске оптических приборов: танковые и самолетные прицелы, инфракрасные прицелы, микроскопы и прочее, в 1952 году на КМЗ запущен в серию зеркальный фотоаппарат «Зенит»). Еще трое были курсантами военных училищ. Всех бандитов объединяло общее увлечение спортом.

Первым эпизодом преступной деятельности банды считается нападение 1 февраля 1950 года на продуктовый магазин в Химках Московской области. Налетчикам попытался помешать проходивший мимо сотрудник милиции Кочкин. Бандиты застрелили милиционера и сбежали, оставив кассу нетронутой.

На следующее нападение они решились почти через два месяца. 26 марта бандиты ворвались в магазин промтоваров в Тимирязево, представились сотрудниками госбезопасности, заперли продавцов и покупателей в подсобном помещении, после чего обчистили кассу и скрылись.

Следующее нападение было совершено через полгода. 16 ноября 1950 года Митин с подельниками напали на магазин речного пароходства. Однако добыча оказалась не столь серьезной — всего 24 тысячи рублей. Видимо, поэтому банда через три недели пошла на следующее дело. 10 декабря был ограблен магазин на улице Кутузовская Слобода, бандиты забрали 68 тысяч рублей.

11 марта 1951 года Митин с двумя подельниками попытались средь бела дня ограбить ресторан «Голубой Дунай». Сопротивление им оказал сотрудник милиции, отдыхавший в ресторане. Недолго думая, Митин с подельниками застрелили милиционера, двух его спутников и скрылись. Баллистическая экспертиза показала, что оружие, применявшееся в «Голубом Дунае», уже использовалось во время убийства милиционера Кочкина. Стало понятно, что в Москве действует дерзкая и жестокая банда.

Сначала милиционеры действовали шаблонно: стали искать среди «старых» бандитов. Но те божились, что новая банда к «правильным бродягам» никакого отношения не имеет. Мол, они не будут сразу после восстановления смертной казни (была отменена в СССР в 1947-м, восстановлена в 1950 году) идти «под вышку» и «стрелять ментов». Однако сыщики продолжали отрабатывать уголовный сектор.

Есть еще одна причина, почему милиционеры три года не могли поймать дилетантов в криминальных делах. Не потому, что те хорошо заметали следы и не оставляли улик, — того и другого хватало, а потому что правоохранителям мешали сотрудники НКГБ. Дело в том, что на тот период приходится начало противостояния между Лаврентием Берия и первым секретарем Московского горкома КПСС (на тот момент) Никитой Хрущевым. Наличие в Москве неуловимой банды подавалось Берией как неспособность Хрущева контролировать ситуацию в столице.

По требованию Никиты Сергеевича летом 1952 года в МУРе была создана специальная бригада по поимке неуловимой банды. В нее попал недавно переведенный в МУР из 37-го отдела милиции капитан Владимир Арапов, которому, собственно, и принадлежит основная заслуга в поимке банды. Осенью 1952 года банда Митина ограбила сберкассу в Мытищах. Одна из сотрудниц успела нажать «тревожную кнопку». В те времена группа быстрого реагирования не выезжала на подобный сигнал моментально. Когда на пульте местного отделения милиции появился сигнал тревоги, дежурный просто снял трубку и набрал номер сберкассы. «Это сберкасса?» — спросил милиционер. «Нет, стадион», — услышал он в ответ. Дежурный извинился и положил трубку. Набрал номер второй раз, и только когда никто не ответил, доложил руководству, которое и отправило по адресу патруль. Пока тот добрался до сберкассы, бандитов уже и след простыл.

Арапов, который не имел юридического образования, зацепился за слово «стадион». Почему преступник сказал не «прачечная», не «ЖЭК», не «кладбище», наконец, а именно стадион? Изучив материалы дела, Арапов обратил внимание на то, что во время попытки ограбления «Голубого Дуная» один из налетчиков, по словам свидетелей, с места перепрыгнул через столик. Арапов предположил, что члены банды могут иметь отношение к спорту. Он настоял на том, чтобы поиски развернули именно в этом направлении, и оказался прав. Через стадион в Красногорске членов «банды Митина» в конце концов и вычислили.

Банда Белки, фальшивый герой и Бодунов

Аркадий Вайнер, который пришел в МУР как раз в 1953 году, в поимке банды участия не принимал. Но зато имел возможность познакомиться с Араповым. А еще Аркадий Вайнер не мог не слышать о легенде советской милиции Иване Бодунове. В 1942–1943 годах Бодунов возглавлял Управление уголовного розыска НКВД СССР, а прославиться среди сыщиков умудрился в 1940 году, когда разоблачил фальшивого Героя Советского Союза.

В 1938 году из мест заключения сбежал осужденный за кражи, мошенничество и подлог 23-летний Владимир Голубенко. В поезде он украл паспорт на имя Валентина Пургина, по которому поступил в Военно-транспортную академию в Свердловске. Проучившись там около года, Пургин устроил себе перевод в Москву. Для этого он использовал бланки документов, которые прислала ему мать, работавшая уборщицей в здании Президиума Верховного Совета СССР.

В Москву Голубенко приехал с аттестатом академии, рекомендательным письмом начальника академии, характеристиками от партийной организации и железнодорожной газеты «Путевка». Все документы были мастерски подделаны. Благодаря им Пургин сперва устроился военкором в газету «Гудок», а потом перевелся в «Комсомольскую правду». Весной 1939 года он был направлен на Дальний Восток, откуда вскоре пришло письмо, что Пургин находится на лечении в госпитале в Иркутске после участия в сражении на реке Халхин-Гол. В Москву Голубенко-Пургин вернулся уже в качестве кавалера ордена Ленина.

После начала советско-финской войны в ноябре 1939 года Пургин попросился на фронт, получил щедрые командировочные и направился к любовнице в Сочи, откуда даже написал пару заметок о буднях советских войск на Карельском перешейке. В марте 1940 года Пургин решил, что пришла очередь пустить в ход оставшиеся наградные бланки, и направил в Наркомат обороны представление от 39-й дивизии на присвоение звания Героя Советского Союза, вписав туда уже упомянутый орден Ленина и орден Красного Знамени, документы на который он тоже подделал. Сам орден выкрала из кабинета Калинина его мать.

Указ о присвоении звания Героя Пургину был подписан 21 апреля 1940 года. А через месяц его друг по «Комсомолке» Илья Аграновский написал хвалебный очерк о коллеге, поместив фотографию «героя», сделанную на каких-то посиделках. Именно это фото увидел Иван Бодунов, который в 1937 году лично допрашивал Голубенко по поводу поддельных накладных на получение продуктов. Бодунов, увидев «двойника» мошенника, которому присвоили Героя, тут же послал запрос в колонию. Откуда и получил ответ, что Голубенко сбежал еще в 1938 году. Ну а дальше всё было довольно просто. Когда 22 мая 1940 года Пургин/Голубенко торжественно приехал на редакционной машине к Кремлю для получения звезды Героя, его ждал не всероссийский староста Михаил Калинин, а комиссар милиции 3-го ранга Иван Бодунов.

Само собой, легендами обросла и личность главного героя этой истории Бодунова. Собственно, его биография сама по себе располагала к тому, чтобы он стал легендой еще при жизни. В уголовный розыск Петербурга Иван Бодунов пришел в 1920 году. В то время в Петрограде гремела «банда Белки». Ею руководил неоднократно судимый еще до революции за разбойные нападения Иван Белов. После ликвидации банды на них «повесят» 27 убийств, более 200 краж, разбоев и грабежей, угон 29 автомобилей. Вполне возможно, на банду под шумок навесили лишнего, но как минимум половину они, действительно, совершили.

В отличие от «банды Митина» «банда Белки» гораздо больше похожа на книжно-киношную «Черную кошку». Ее костяк состоял сплошь из блатных с богатой криминальной биографией. Все члены банды находились на нелегальном положении, скрываясь на воровских «малинах», съемных квартирах или в пригороде Петрограда. Основной базой служило подсобное хозяйство под Гатчиной (35 км от Петрограда/Ленинграда), о котором знали только самые близкие подельники Белки. За всю историю существования банда насчитывала до 50 членов. Рядовые бандиты могли подвергнуться аресту, погибнуть в перестрелке, уехать в другой город, но костяк банды из семи человек оставался неизменным. Иван Белов гораздо больше походил на Карпа «Горбатого» из фильма «Место встречи…», чем ударник производства Митин. Но самое главное — линия с внедрением Шарапова в банду Горбатого как под копирку повторяет реальное внедрение молодого оперативника Ивана Бодунова под видом «блатного» в банду «Белки».

Так же, как и киношного Шарапова, молодого Бодунова криминальный мир Петрограда в лицо не знал. Именно поэтому он и был выбран на роль «засланного казачка». Само внедрение Иван Бодунов подробно описал в своей книге «Записки следователя», увидевшей свет в 1966 году. Нельзя сказать, что братья Вайнеры, «Эра милосердия» которых была опубликована в 1976 году, просто скопировали ту главу из книги Бодунова, но явные совпадения имеются. А по стилю руководства, описанным привычкам, некоторым другим деталям на Бодунова походил второй герой, Глеб Жеглов.

Интрига остается

Но признать, что своего Жеглова они писали именно с Бодунова, Вайнерам могло помешать кое-что не сильно привлекательное в биографии легенды советской милиции. Имея доступ к секретным архивам КГБ, братья Вайнеры знали, что Иван Бодунов не всё время был милиционером, о чем свидетельствуют аж два нагрудных знака «Почетный сотрудник госбезопасности». Скорее Бодунов был неким смотрящим от НКВД-МГБ-КГБ за милицией.

А еще Иван Бодунов возглавлял группу, которая расследовала смерть Соломона Михоэлса. Всемирно известный театральный деятель, народный артист СССР, первый глава Еврейского антифашистского комитета, Михоэлс был убит 12 января 1948 года сотрудниками МГБ по прямому приказу Сталина. Убийство инсценировали как автокатастрофу. Вот этот «несчастный случай» и расследовал Бодунов, находясь в должности заместителя начальника Главного управления милиции при МВД СССР.

О том убийстве стало известно лишь после XX съезда КПСС, а имена непосредственных участников и следователей вообще не разглашались, но те, кто очень хотел, их знали. Именно поэтому после смерти Сталина Бодунов вернулся с понижением в Ленинград, а вскоре вообще вышел на пенсию. Братья Вайнеры не могли признать, что прототипом главного героя суперпопулярного романа стал тот, кто помогал скрыть убийство видного еврейского общественного деятеля.

По словам Станислава Говорухина, режиссера фильма «Место встречи изменить нельзя», братья Вайнеры неоднократно говорили ему, что прототипом Жеглова был полковник милиции Владимир Чванов, в 70-е годы возглавлявший отдел в МВД, занимавшийся разработкой лидеров криминального мира. Но это скорее официальная версия МВД, которая уже в послесоветское время озвучивалась в газете «Петровка, 38». А учитывая весьма прохладные отношения между Говорухиным и авторами «Эры милосердия», вряд ли братья стали бы рассказывать режиссеру такие детали.

Петр Вайль, советский и американский журналист, специализировавшийся на криминальных очерках, писал, что Георгий Вайнер во время их интервью в США утверждал, что, мол, прототипом Жеглова мог быть реальный человек по имени Станислав Жеглов. Но такого сотрудника ни в каких архивах МВД не значится. В то же время Вайль сделал предположение, что прототипом Шарапова мог быть Аркадий Вайнер. В статье Вайль отмечал, что, описывая старшего брата тех лет, Георгий отзывался о нем как о юноше в розовых очках, мечтающем, что скоро все люди будут жить по единому закону, а преступность исчезнет потому, что воровать и грабить будет стыдно.

Вайль отмечал, что Георгий Вайнер всё равно сохранял интригу, обещая раскрыть ее в продолжении «Эры милосердия», над которым он работал в последние годы жизни. Роман-продолжение так и не был закончен, а потому интрига осталась нераскрытой.