Ни секунды мира

Возле независимого кинотеатра Saint-André des Arts в Латинском квартале Парижа — это исторический центр и студенческий район Сорбонны, — курят люди, говорящие по-русски.

— Недавно мы были в Берлине на фестивале «Любимовка». У меня было ощущение, что я из Москвы не уезжала. Все вокруг говорили по-русски, — слышу я женский голос позади себя.

У входа в кинотеатр висит афиша в стиле наивного искусства с орнаментами украинской вышиванки: три солдата с автоматами, один из которых спит внутри красного быка. В день открытия «Артдокфеста» отмечался еще и День мира, а на фестивале состоялся показ фильма «Восточный фронт», снятого в Западной Украине. В феврале этого года он был представлен на «Берлинале» и оценен критиками как самая сильная картина программы.

Автор фильма Виталий Манский сидит в кинозале на последнем ряду. В те полчаса, пока фильм задерживается, он ни с кем не общается и тяжело смотрит вокруг. Другой автор фильма — Евгений Титаренко — на войне и, возможно, прямо сейчас оказывает украинским служащим первую помощь.

Перед тем как Виталия вызовут на сцену, он пару минут держит руку у головы. После вступительных слов, сказанных гостями на английском и французском языке, Виталий обратится на русском:

— Когда я слышу про День мира — это немножко… Не то что дня мира нет. Нет минуты мира, секунды мира.

Евгений Титаренко с позывным Режик — и автор фильма, и его центральный герой. Он работает в медицинской бригаде «Госпитальеры» и вместе с другими парнями и девушками слаженно проводит сердечно-легочную реанимацию, ставит капельницы в полевых условиях и транспортирует тяжелораненых к хирургам. Для работы над фильмом у Евгения были закреплены камера Go Pro на каске и IPhone на бронежилете для записи звука: с помощью этих двух всем знакомым инструментов зрительный зал оказывается вместе с парамедиками в бронированной маршрутке и будто в прямом эфире следит за тем, спасут пациента или нет. После фильма Манский расскажет, что в бригаде из трех человек медицинское образование было только у одного, да и то педиатрическое.

Публика смотрит фильм в полной тишине, никто не шепчется, не выходит, ни у кого не звонит телефон. Фильм строится на эмоционально тяжелых диалогах и обстоятельствах, но не шокирует визуально. Напротив, в нем полно нежных и пасторальных кадров: лошадь в поле, птицы в небе, люди, купающиеся в реке в жаркий день, застолье под открытым небом, крестины ребенка. Хотя первые отснятые кадры были совсем другими.

— Сначала материал был брутальным, в нем не было тактильного ощущения. Поэтому мы стали снимать людей в тылу, в мирных обстоятельствах, чтобы их сделать более объемными, чтобы возникла сопричастность с их судьбами, — рассказывает Виталий после показа.

Фильм идет полтора часа, и становится понятно, что за каждым кадром — недели отснятого материала. Манский был обязан просмотреть его весь, а Евгений и вовсе каждый день видит происходящее своими собственными глазами. Эта мысль не дает мне покоя, и я задаю вопрос из зрительного зала.

— Как вы переживали работу над фильмом? Были ли ситуации, когда вы не могли работать, потому что было эмоционально трудно?

— Конечно, даже мне, человеку со стальными нервами, смотреть эти кадры даже в режиме отбора материала было очень непросто. Я сейчас снимаю новую картину в своем родном городе Львове: мирная жизнь, любовь, глубокий тыл. Но когда я оказываюсь там на похоронах парней, которые не на видео…Запах соли от слез, который стоит в воздухе, — это абсолютно невозможно вынести…

Виталий не может договорить фразу и выдыхает в микрофон. Мой вопрос должен был быть последним, но организаторы не хотят заканчивать на такой ноте и предлагают задать публике еще один вопрос. Позже Манский расскажет, что работа над фильмом сильно повлияла на его сознание. Кадры могут всплывать перед глазами в разных, не связанных с войной обстоятельствах.

«Новое величие» — дома и в кино

Среди зрителей больше русскоговорящих людей в возрасте около 30 лет, но много французов и француженок — преимущественно с седыми волосами. Дожидаясь начала фильма, некоторые из них читают бумажные книги или разгадывают судоку.

— Я француженка, я преподавала русский язык, — говорит женщина с едва уловимым акцентом, свойственным скорее российской интеллигенции, жившей за границей. — После того как Россия начала агрессию против Украины в 2014 году, я с ней в разводе. Я увлеклась Италией, выучила язык, езжу в путешествия. Но расставаться с русским языком полностью я не хочу и знаю, что здесь собираются люди против войны.

Мои французские собеседники сказали, что пришли на показы по рекомендациям друзей, связанных с Россией, а кто-то вместе с ними.

— Я антрополог, и в первую очередь меня интересовал фильм «Жизнь Иванны» (про ненецкую женщину с пятью детьми, которая решает изменить кочевой образ жизни), — рассказывает француженка, которая была почти на всех фильмах.

Исследовательница узнала об «Артдокфесте» от своего приятеля из России Влада Кетковича, который в феврале 2022 года эмигрировал с женой, актрисой Марией Чупринской, из Москвы в Париж. Благодаря Владу и Марии «Артдокфест» и приехал в Париж.

— Я знал, что у «Артдокфеста» есть такая форма, как «Эхо», когда фильмы привозят на показы в Казахстан, в Кыргызстан и в другие страны. И я подумал: раз я здесь, работаю во французской кинокомпании, почему бы нам не попробовать? Я вышел с этой идеей на Виталия Манского, нашел независимые артхаусные кинотеатры. Потом Institut Français заинтересовался и помог пригласить сюда режиссеров.

Кеткович отмечает, что «Артдокфест» пользуется интересом у французов.

— В целом, во Франции и отношение к русским нормальное. Они всё понимают, Россию тут любят. Здесь вообще старая история поддержки диссидентского движения. Спустя сто лет из России снова отправился «Философский пароход», — говорит он.

Влад занимается документальным кино с двухтысячных годов и давно сотрудничает с иностранными кинематографистами. Фильмы, которые он продюсировал, несколько раз получали призовые места на «Артдокфесте». В этом году он вел фильмы «Жизнь Иванны» и «Новое величие» (про семнадцатилетнюю Анну Павликову, арестованную в Москве по обвинению за создание экстремистской группировки, и ее маму Юлию).

С 2018 года документалистка Анна Шишова снимала всё, что было связано с делом. Ее хроника убедительно доказывает, что группа «Новое величие» была создана российскими спецслужбами; и показывает, что происходит с обычной аполитичной женщиной, если ее ребенок оказывается обвинен в преступлении. Мы видим, как Юлия выходит на митинги, стоит в любую погоду с одиночными плакатами, объявляет голодовку и, по сути, становится правозащитницей.

Режиссер озвучивает фильм сама — вкрадчивым, легким и почти что юным голосом. А на кадрах серая Москва, избиение протестующих на митингах, лица знакомых и — девочка с косичками, которая встречает совершеннолетие и выходит замуж в заключении.

— Как-то включаю канал ARTE за завтраком, а там этот фильм показывают про «Новое величие». Решила посмотреть и потом рыдала, — рассказывает Жанна Агалакова, бывшая ведущая Первого канала и НТВ, которая пришла на «Артдокфест» вместе с другой бывшей телеведущей госканала, Мариной Овсянниковой.

Фильм настолько тяжелый, что половина зрителей выходит из зала сразу после того, как включают свет, и не дожидается встречи с режиссером. «Для меня это слишком», — слышу я фразу в зале на французском. Эта пожилая француженка, заметив мои красные глаза, подходит ко мне, гладит по плечу и желает удачи.

Когда Анна Шишова снимала фильм, она несколько раз попадала в поле зрения полицейских, но самая опасная для нее ситуация произошла, когда режиссер прилетела в Финляндию на монтаж фильма.

— Это была последняя волна ковида, надо было делать приглашение от Министерства культуры Финляндии, но времени на это не было. И я сделала «липовое» приглашение от друзей. У меня был с собой весь материал, включая скрытую съемку, а это «госизмена» и срок больше 10 лет. Меня арестовали на границе ночью. Посадили в место, где содержатся люди, которые нелегально пересекают границу. Начали обыскивать, а у меня огромный чемодан техники и весь архив. Я сначала думала: ну что мне финнов бояться? Но они стали говорить: мы сейчас свяжемся с российскими таможенниками и тебя депортируем. И вот это уже точно привлечет ко мне повышенное внимание спецслужб. Спасло меня то, что я начала умолять этих местных таможенников. Тогда они позвонили нашему финскому продюсеру, разбудили его. Таможенники знали его, и благодаря его уговорам меня спасли, и в итоге меня отпустили.

Второй день фестиваля начался с читки пьесы Михаила Дурненкова об аресте режиссерки Евгении Беркович и драматурга Светланы Петрийчук «оправдании терроризма» — из-за театральной постановки о женах боевиков ИГИЛа. Текст сконструирован на материалах судебных заседаний и фактически запрещенных в России «Медузы» и «Новой газеты». Фестиваль продолжился в кинотеатре Luminor в трех минутах от мэрии Парижа. Среди посетителей были уже знакомые лица. И на стенах тоже: во время читки бывший московский муниципальный депутат Елена Филина готовила выставку о политзаключенных. Вокруг висели портреты журналистов Марии Пономаренко и Ивана Сафронова, правозащитницы Зарины Саутиевой, предпринимателя Алексея Москалёва, осужденного за рисунок дочери. Филиной и самой грозит до 10 лет тюрьмы за оправдание терроризма.

Закрытие

Единственный фильм «Артдокфеста», во время которого можно было смеяться, был показан последним. «Праздники» — фильм Антуана Каттина, над которым он начал работать еще в 2015 году, снимая людей во время государственных праздников. Четверо героев живут в Петербурге и без стеснения рассказывают про свою жизнь: суровая начальница отдела ЖКХ Анна Фёдоровна, водительница троллейбуса и националистка Дина, мигрант из Казахстана Джус и Никита — парень, который водит людей на крыши и занимается съемками на дрон. Каждый из героев узнаваем и архетипичен. Свой фильм Каттин посвятил памяти убитого режиссера Александра Расторгуева, с которым он вместе работал и дружил.

— Вот режиссер, который любит Россию, — говорит актриса Яна Троянова про Каттина. — В отличие от анонимного … [подлеца], который снял «Манифест». Он воспользовался кадрами из ютуба и хотел нас всех … [обмануть].

Яна долго ругается на автора «Манифеста» — жестокого фильма о буднях российских школьников, которые снимали сами себя. Режиссер решил остаться анонимным, но при этом на обсуждение со зрителями после показа вышел молодой мужчина, представившийся знакомым режиссера. Зрители солидарны с тем, что он — автор фильма, но не хочет закрывать для себя возможность приезжать в Россию и уходит от ответственности. Троянова считает, что автор «Манифеста» нарушает этику и подставляет детей, лица которых попали в фильм.

Документалист Каттин тоже считает «Манифест» однобоким, манипулятивным и неэтичным. Есть зрители, которые с ним не согласны, те, кто оценил саму идею: смонтировать фильм без единого своего кадра.

Каттин превосходно говорит по-русски и я замечаю едва уловимый акцент только тогда, когда он выпивает немного вина по окончанию фестиваля. Только после фильма я выясняю, что Каттин — швейцарец, который 20 лет прожил в России.

Зрители налили себе вина из тетрапаков в бумажные стаканчики и вышли на улицу.

Афиша «Праздников» падает вниз. Француз, кудрявый высокий мужчина, сворачивает афишу и идет к Каттину за автографом. Это первый в его жизни документальный фильм о России. Из героев больше всего ему понравился казах Джус.

— Он из пролетариата, как и я. Он мне очень напомнил меня в юности, — говорит француз, и после паузы добавляет. — Не потому, что я мигрант, я родился и вырос во Франции. Просто он мне близок.

Время за полночь, зрители не хотят расходиться и допивают оставшееся вино. Остались только те, кто говорят по-русски, они будто пытаются наговориться с друг другом.

Дальше «Артдокфест» отправится в Черногорию на Форум «СловоНово», который проводит галерист Марат Гельман, но уже с другими фильмами. И если в Париже прийти на показы мог каждый эмигрант или студент (все билеты по 6,5 евро), то в Черногории посмотреть фестивальные фильмы можно только в общей программе, билет на которую стоит 750 евро.