После капитуляции правительства непризнанной Нагорно-Карабахской Республики (НКР) и его согласия на полное разоружение армии обороны Карабаха, в Степанакерт, столицу НКР, начали стекаться армянские беженцы со всего региона. Они уходили из своих деревень от обстрелов азербайджанцев, которых многие местные по старой памяти зовут не иначе как турками. Однако из Степанакерта бежать им оказалось некуда, поскольку Лачинский коридор, связывающий Нагорный Карабах с Арменией, до сих пор закрыт Азербайджаном, а правительство непризнанной республики продолжает с ним мучительные переговоры.
Уже на выходных в российских и армянских СМИ появилась информация о том, что в приграничных городах создается инфраструктура для приема беженцев. В частности, стало известно, что один их таких пунктов оборудовали в театре Гориса на востоке Сюникской области, а мобильный пункт разбили возле села Корнидзор в 25 километрах от Гориса.
В воскресенье, 24 сентября, туда прибыла первая группа беженцев, всего несколько семей. Это было великое событие. Это означало, что дорога, наконец, открыта и в ближайшее время Карабах смогут покинуть десятки тысяч людей, которых ждет вся Армения. В ту же ночь армянское правительство сообщило о том, что в Армению прибыло до 1050 человек, а к утру понедельника их было уже около трех тысяч.
Пункт приема беженцев в Корнидзоре. Фото: Павел Кузнецов
Невиданный до сих пор исход армян из Нагорного Карабаха, ставший крупнейшей гуманитарной катастрофой для Армении, омрачила еще одна трагедия. Вечером 25 сентября в Аскеранском районе, недалеко от Степанакерта прогремел взрыв на топливном складе. Здесь беженцы могли получить горючее, чтобы добраться до Армении, но в тот вечер многие из них стали жертвами сильнейшего взрыва.
По данным СМИ, взорвалось около 100 тонн бензина. Около трех сотен человек пострадали. Российские СМИ, со ссылкой на администрацию Алиева, сообщили, что власти Азербайджана направили помощь пострадавшим, а из Армении выехала группа врачей. Кроме того, правительству Армении удалось добиться разрешения на отправку вертолетов для эвакуации тяжело раненных.
Вечером 26 сентября стало известно, что в Армению доставили тела всех погибших при взрыве. Это 125 человек.
«У меня был пулемет»
Множество волонтеров устремились на помощь беженцам, многие люди бросили все и поехали встречать своих родных. Я оказался в одной из таких гражданских машин. Утром мы выехали из Еревана и двинулись в сторону Корнидзора, куда каждый час прибывали автобусы и машины из Степанакерта.
Дорогу на Степанакерт окружают горы, и утром, пока небо ясное, можно увидеть снежную вершину Арарата, где будто бы пару тысяч лет назад высадился Ной — и с удивлением обнаружил здесь армян (так здесь любят шутить). Еще час езды — и можно увидеть границу с Азербайджаном: это Нахичевань, азербайджанский эксклав между Арменией и Ираном.
«Видишь будки на горах? Это турки. Они смотрят и все видят», — говорит человек за рулем, когда мы проезжаем мимо азербайджанских блокпостов, расположенных на вершинах гор.
«У нас есть легенда, связанная в Тавтевским монастырем, который находится совсем недалеко от Гориса, — продолжает водитель. — Давно-давно, когда турки напали на Армению, и стало ясно, что битва проиграна, люди пошли к этому монастырю.
Наш монах помолился и сказал туркам: не убивайте тех, кто поместится в этом монастыре. Они согласились, и люди стали заходить. Десять человек, потом двадцать, потом сотня, и все вмещались, потому что внутри монастыря был тайный ход, куда они спускались. И так тысячи людей смогли спастись».
Еще пару часов по горному серпантину, уставленному памятными камнями о погибших — и мы в Горисе. Город на высоте 1300 метров окутан туманом, а на улице настоящий хаос. Никто не сидит на месте: люди выходят с пакетами из магазинов, несут вещи и все время кому-то звонят. Здесь, прямо в городском театре, и находится пункт приема беженцев, возле которого дежурит полиция и волонтеры «Красного креста».
Журналистов внутрь не пускают, но иногда на улице можно встретить людей, с сумками и цветными папками, в которых лежат документы. Часто это всё, что беженцы успевают взять с собой.
Мужчина в кожаной куртке представился Александром. Он взволнован и едва находит слова. Ему только что удалось выбраться вместе со всей семьей из осажденной крепости, где ему, воевавшему, грозила совсем не радостная перспектива.
Александр и его семья. Фото: Павел Кузнецов
«Нас только что выпустили. Приехали, в чем были. Все там осталось. Дом, машину и все вещи. Все оставили. Все уезжают, очень тяжело. Последние девять месяцев было особенно плохо: блокада была очень страшная, ничего не было. Ни хлеба, ни еды. Если из огорода что-то выкопали, то сразу съели — и все. Больше еды никакой. Выживали. Купить ничего нельзя, только свое выращивать: арбузы и виноград. За хлебом приходилось стоять в огромной очереди. Стоишь, а потом бросаешь, и идешь домой. Хлеба нет.
Мы давно решили, что уедем. Уедем навсегда. В Раздане у меня живет сестра. Поедем к ней. Или в Россию поедем. Нас бомбили, постоянная угроза была. Недавно во время обстрела погиб мой племянник. Его убило бомбой. Моя сестра и племянники сейчас все едут сюда (в Армению из Карабаха). Сюда мы приехали на автобусе, который предоставило государство. На дороге были российские миротворцы и азербайджанцы. Все нормально. Нас пропустили.
Раньше я служил добровольцем, но когда война закончилась в деревню пришли азербайджанцы и сказали сдавать оружие. У меня был пулемет. Я отдал его и они сказали: все, теперь уходи».
Мой собеседник не закончил свой рассказ, схватил сумки и поспешил к своей семье. Через минуту они сели в автобус и уехали.
«Бабушка, смотри: конфеты!»
Еще одну семью беженцев я встретил за зданием театра. Они собирались ехать в пункт временного размещения, потому что родственников в Армении у них не осталось. Они рассказали, что всей семьей (муж, жена, дети и бабушка) они приехали из села Члдран Мартакертского района.
«Добрались нормально. На дороге стоят русские миротворцы и азербайджанцы. Задают минимум вопросов: сколько человек в машине, сколько детей. Осматривают машину, и говорят «уходите», — рассказывает мужчина. Его зовут Гаги.
У театра дежурят полиция и военные. Фото: Павел Кузнецов
В разговор вступает Джулия, которую вся семья называет бабушкой:
«Мы не собирались уезжать, и даже не знали, что будет война, а 19 сентября началось. Танки, пушки, самолеты. Дети начали кричать. Я вышла из дома, когда наше село начали бомбить. Соседка выбежала и говорит, Джулечка, уходите! Сейчас азербайджанцы придут. Мы взяли детей и поехали в Степанакерт. Мы до этого четыре войны пережили и не собирались никуда уезжать.
Я мужа потеряла в 1993-м году. Мой муж — Григорян Анур. Герой Арцаха. В 2020 погибли мой племянник, зять, а 20 сентября погиб наш сосед».
“Мы же ведь не хотели войны. Мы хотим жить дружно», — снова говорит Гаги.
«Девять месяцев подряд у нас ничего не было. Представляете, ребенок хочет чаю, а чая нет. Есть нечего. Хлеб пекли сами из остатков муки. Вот так девять месяцев. А сегодня пришли в магазин — и моя внучка так удивилась: бабушка, смотри: конфеты!», — говорит Джулия и смотрит на детей, беззаботно бегающих по парку.
Мать и дочь, приехавшие из Карабаха. Фото: Павел Кузнецов
«Наш народ не хочет жить в составе Азербайджана»
В 25 километрах от Гориса, на дороге около села Корнидзор стоят белые шатры «Красного креста». Сюда первым делом направляются те, кто едет из Степанакерта. Здесь беженцев регистрируют и обеспечивают вещами первой необходимости. Они безостановочно подходят к волонтерам, сидящим за компьютерами и подают свои документы. Им помогают найти родственников, узнать их адреса и номера телефонов. Кроме того, здесь же можно получить еду, воду, чай, сладости и теплую одежду. Все то, чего так не хватало жителям Нагорного Карабаха во время блокады.
В шатрах тесно, здесь кипит работа. Мужчины звонят отцам, братьям и друзьям, а женщины кутают продрогших детей в пледы. На улице льет дождь, и те, кто еще не успел уехать, стоят под тентом.
«Люди торопятся, и любые разговоры здесь под запретом», — объясняет мне девушка, которая заметила, что я фотографирую все происходящее.
Это координатор.
«У нас сейчас больше шести тысяч беженцев, из Степанакерта стоит огромная пробка, и неизвестно, сколько еще людей приедет. Люди нервничают. Им всем нужно уезжать дальше», — объясняет она.
Работа центра продолжается днем и ночью, но поток беженцев не иссякает. За день количество зарегистрировавшихся выросло в шесть раз, а к вечеру вторника достигло отметки в 28 тысяч человек. Это значит, что каждый пятый житель региона покинул свой дом и отправился в Армению. И, кажется, это не предел. По словам местных жителей и политиков, Карабах готовится покинуть почти все его армянское население, опасаясь этнических чисток.
«Наш народ не хочет жить в составе Азербайджана. 99, 9% предпочитают покинуть наши исторические земли», — сказал Reuters советник президента непризнанной НКР Давид Бабаян в воскресенье, когда первые беженцы прибыли в Армению.
Как сообщает правительство Армении, из 28 тысяч беженцев 3253 обеспечены жильем: 1 305 человек в Сюнике, 700 в Вайоц Дзоре, 833 в Гегаркунике, 268 в Тавуше, 147 в Армавире. Вероятно, что в реальности эти цифры могут быть выше, поскольку в соцсетях люди сами предлагают помощь. Беженцы могут, минуя государство, обратиться по телефону к тем, кто предлагает спальное место в своем доме, в гостинице или на турбазе.
Делайте «Новую» вместе с нами!
В России введена военная цензура. Независимая журналистика под запретом. В этих условиях делать расследования из России и о России становится не просто сложнее, но и опаснее. Но мы продолжаем работу, потому что знаем, что наши читатели остаются свободными людьми. «Новая газета Европа» отчитывается только перед вами и зависит только от вас. Помогите нам оставаться антидотом от диктатуры — поддержите нас деньгами.
Нажимая кнопку «Поддержать», вы соглашаетесь с правилами обработки персональных данных.
Если вы захотите отписаться от регулярного пожертвования, напишите нам на почту: [email protected]
Если вы находитесь в России или имеете российское гражданство и собираетесь посещать страну, законы запрещают вам делать пожертвования «Новой-Европа».
