Сирию продолжают сотрясать скандалы вокруг гуманитарной помощи, поставляемой структурами ООН. Оппозиционные активисты критикуют лояльных сирийскому диктатору Асаду бизнесменов, продающих голодающим сирийцам то, что собиралось всем миром; Сирия и покровительствующая ей Россия выражают недовольство по поводу того, что ООН поставляет гуманитарку не так и не тем. А жители Сирии — как подконтрольных Асаду регионов, так и районов оппозиции — с ужасом ждут тех дней, когда поставки гуманитарной помощи в страну прекратятся. Словосочетание «голодная смерть» для них — это не фигура речи. За всем этим спокойно наблюдает единственный человек — президент Турции Эрдоган, научившийся из любых мировых апокалиптических событий отливать кирпичи для укрепления собственных позиций.

Ситуация с поставками гуманитарной помощи в Сирию вновь возникла в мировой повестке в феврале этого года, когда южные регионы Турции и северо-восточные регионы Сирии сотрясло разрушительное землетрясение. Внимание всего мира оказалось приковано, конечно, к Турции — ее трагедия была очень наглядна, руины турецких городов попали в объективы сотен камер всех мировых телекомпаний. Сирия тоже серьезно пострадала — только официально здесь насчитали шесть тысяч погибших. Однако Сирия в силу причин, сложившихся в последнее десятилетие, не имела таких возможностей попасть на экраны телевизоров.

После того как в воюющей стране случилось стихийное бедствие, зависимость от внешних поставок только возросла.

Уже тогда же, в феврале, спецпосланник по Сирии Гейр Педерсен призвал «не политизировать доставку гуманитарной помощи» и «обеспечить равный доступ ко всем сирийцам». Спецпосланник не просто сотрясал воздух: поставки гуманитарной помощи в воюющую страну — вопрос именно политический.

Чтобы понять, почему так, стоит взглянуть на сирийскую географию. На сегодняшний момент силы режима при содействии России и Ирана вернули под собственный контроль около 80% территории страны. Но главный бастион оппозиции — регион Идлиб на северо-западе Сирии — по-прежнему остается для Асада неприступной крепостью.

Надо понимать, как образовался этот «бастион оппозиции»: после вступления в сирийский конфликт России разномастным противникам Асада из разных регионов страны — как светской, так и исламистской оппозиции — власти под гарантии России предложили «безопасный коридор» в Идлиб. Людям, воевавшим против Асада, и их семьям даже предоставляли автобусы (зеленого цвета), на которых их и свозили в этот северо-западный угол страны. В итоге в этом анклаве на границе с Турцией оказались заперты около 3 млн человек, среди которых большинство — женщины и дети. Так появилась идлибская «зона деэскалации».

Очевидно, расчет был на то, что сирийским проправительственным силам при поддержке России будет куда проще одолеть боевиков, собранных в одном месте, а не разбросанных по стране. Но случилось иначе: на Идлиб положил свою лапу Эрдоган. И сегодня подавляющее большинство вооруженных противников режима в Идлибе — как светских, так и носителей радикальных исламских взглядов — так или иначе сотрудничают с Турцией. Обеспечивая той, с одной стороны, присмотр за близлежащими российскими базами на сирийском Средиземноморье, а с другой — острастку сирийским курдам, которые при поддержке Америки продолжают настаивать на создании собственной автономии, в составе которой видят и часть южных земель Турции. Кроме того, у Эрдогана, как у всякого авторитарного лидера, есть и имперские амбиции:

Долгие годы ООН поддерживала Идлибский анклав, доставляя грузы с территории Турции через переход Баб-эль-Хава в рамках так называемого «трансграничного механизма», не предполагавшего согласование с сирийским правительством. Каждые девять месяцев Совбез ООН продлевал соответствующую резолюцию на этот счет — и каждый раз Россия отчаянно этому сопротивлялась.

Параллельно через другие пропускные пункты, контролируемые режимом (например, через соседний с Сирией Ливан), гуманитарка поставлялась и в регионы, подконтрольные режиму, поскольку именно в них (а не в Идлибе) на самом деле проживает основное большинство вынужденных переселенцев.

После землетрясений США и Европейский союз на шесть месяцев ослабили санкции, наложенные на Сирию, чтобы открыть дополнительные возможности поддержки сирийского народа. Это обеспечило доступ в Сирию не только ооновским структурам, но и многим мировым негосударственным организациям. В регион хлынули колоссальные потоки гуманитарной помощи.

Какова была судьба значительной части всей этой помощи? Ответ на этот вопрос можно получить, посмотрев, например, видео «Аль-Джазиры», снятые в Дамаске после землетрясения. Они показывают, как в районах, контролируемых вооруженными группировками сторонников Асада, продукты питания с маркировкой «Не для продажи» и «Всемирная продовольственная программа» появились в магазинах, принадлежащих сторонникам режима. Простые сирийцы из этих районов сообщали, что помощь выставляется на продажу на страницах фейсбука.

То же самое ранее, еще до землетрясения, происходило в Дамаске и Алеппо: активисты и журналисты публиковали фотографии гумпомощи ООН, продаваемой на улицах, еще в 2020 году.

Наши источники в районах, контролируемых режимом, подтверждают, что зачастую помощь ООН, отправленная в районы режима, не достигает намеченных пунктов назначения.

По сути, это источник финансирования лояльных Башару Асаду вооруженных групп. Позволяя им контролировать и продавать международную помощь, режим фактически оплачивает их услуги. Так международная гуманитарная помощь превращается в источник дохода для бандитов-лоялистов Ассада, что, конечно, не может не раздражать европейцев.

Тем временем в середине июля подошло к концу действие очередной резолюции ООН о поставках гуманитарки в Идлиб через погранпереход Баб-эль-Хава, и Совбез оказался перед необходимостью принять новую. Однако Россия воспользовалась правом вето. Постпред РФ при ООН Василий Небензя заявил, что от продления механизма в текущем его виде сирийскому народу не было бы никакой пользы. А польза была бы, если б была принята резолюция о прохождении «гуманитарки» исключительно через погранпереходы, подконтрольные сирийскому правительству, — но такой вариант, в свою очередь, не устроил других участников, которые считают необходимым поддерживать всех сирийцев, не разделяя их по политическим взглядам.

Не прошло и трех дней, как голос подала сама Сирия. Несмотря на позицию России в Совбезе ООН, даже вопреки ее позиции, Сирия в одностороннем порядке разрешила структурам ООН использовать в течение шести месяцев тот самый погранпереход Баб-эль-Хава. Разумеется, в документе содержались неприятные для чиновников ООН обороты типа «при полном сотрудничестве и в координации с сирийским правительством», а также «при гарантии отсутствия контактов ООН с “террористическими организациями”» — термин, который Дамаск часто использует для обозначения большинства групп, выступающих против Башара Асада. Так что структуры ООН поначалу забеспокоились относительно невозможности исполнения «неприемлемых условий», заявленных режимом Асада. Однако очень скоро стало ясно, что режим больше раздувает щеки, и в августе речь шла о возобновлении поставок в Идлиб уже не только через Баб-эль-Хава, но и через пару других пунктов на турецкой границе, Баб-эль-Салам и Аль-Раи.

И тут появляется звезда первой величины, человек, играющий главные роли не только на ближневосточной сцене, но и на мировой. Встречайте — Реджеп Тайип Эрдоган. Тонкий политик, Эрдоган умеет балансировать на стыке самых противоречивых интересов разных мировых игроков. Он может, например, встречаться с Владимиром Путиным, хлопать с ним друг друга по плечам, а следом говорить о том, что Крым — это, несомненно, Украина (и это не мешает ему встречаться с Путиным еще и еще раз и снова хлопать друг друга по плечам). То же и с Сирией. Эрдоган, надо думать, понимает позицию России касательно сирийской оппозиции, сконцентрированной в Идлибе, — но не более чем. Имеет, так сказать, ее в виду. У Эрдогана в регионе своя игра. Идлиб, находящийся под сильным контролем Турции, позволяет ему чувствовать себя в доминантной позиции. Ведь напичканный вооруженными боевиками анклав, граничащий с российскими военными базами на Средиземном море, — это не последний аргумент в разговоре с Россией. Бог с ней, с Сирией, тут Москва стремительно теряет позиции, но у Турции и кроме Сирии есть к Путину немало разговоров.

В нынешней ситуации Башар Асад, при всей своей формальной преданности России, конечно, будет куда более сговорчив в диалоге с непосредственным соседом, чьи позиции гораздо крепче российских. К тому же интересы соседа в регионе хоть и корыстны, но просты, понятны и не апеллируют к абстрактным материям типа мирового величия.