8–9 августа небольшой город Лахайна на Гавайях (остров Мауи), США, был полностью уничтожен огнем, распространившимся с ураганной скоростью из-за ураганного же ветра и засухи. Бороться с огнем было бесполезно: он распространялся со скоростью миля в минуту, вода в гидрантах мгновенно кончилась из-за полопавшихся труб и истощения резервуаров, люди прыгали прямо в море, по состоянию на сегодня в городке с населением 12 тысяч по крайней мере 114 человек погибли и тысяча пропала без вести.

Лахайна — это большая экологическая катастрофа, устроенная самим человеком. Но при этом к пресловутому глобальному потеплению она не имеет никакого отношения.

Лахайна, Мауи и вообще Гавайи — это очень страшный пример того, что человек делает с природой.

Начнем с простого вопроса: каким образом территория, которая в начале XIX века представляла из себя болото, превратилась в сгоревшую от одной искры пороховую кучу? А Лахайна была болотом в буквальном смысле: в ней находилась резиденция гавайских королей, и она располагалась на острове посреди озера. А вокруг были тропические дождевые леса.

Ответ будет длинным.

Сначала, в XIX веке, пришли белые фермеры, вырубили деревья, осушили болото, устроили вместо него оросительные каналы и посадили на получившейся площади сахарный тростник. Напомним, что любой лес, и тем более экваториальный дождевой лес, способствует увеличению влажности. Дождевой лес — раньше это называлось джунгли — буквально удерживает влагу под собой. В нем всегда полумрак, тень и непрерывный шепот воды, буквально стекающей с листьев. Как только вы заменяете этот дождевой лес тростниковыми плантациями, влажность падает.

Одновременно увеличилось население островов — от 150 тысяч человек в начале XIX века до 1,5 млн сейчас.

Потом, последние пару десятков лет, плантации сахарного тростника перестали быть рентабельными. Их забросили, они поросли бурьяном. Это уже повышение пожарной опасности — когда в сухой сезон вместо убранного поля у вас вокруг города гигантские плантации бурьяна. Особенно если учесть, что западный Мауи, хотя и был когда-то болотистым, на самом деле обладает климатом куда более сухим, чем большая часть острова. Это обычное дело в горах: посреди Мауи торчат два вулкана, соединенные перемычкой, ветры дуют в основном с востока, и влага, которую они несут, стекает по другую сторону горы. Западный Мауи находится в «тени дождя».

Но травы, которые стали расти вокруг Лахайны, были не просто бурьяном. Это была гвинейская трава, guinea grass, она же Panicum maximum, molasses grass (Melinis minutiflora) и buffel grass (Pennisetum ciliare).

Всё это травы африканской саванны. Их завезли на Гавайи из Африки, потому что на них хорошо пасся скот. Эти травы — типичные пирофиты. Они принадлежат к довольно большому семейству растений, которые извлекают прямую выгоду из пожаров. У них мощная разветвленная корневая система, из которой после пожара прорастают новые стебли. Таким образом, пожар выгоден для этих трав. Они буквально сжигают конкурентов, а потом вырастают заново.

Если бы их объедал скот, как раньше, то они хотя бы были съедены до самой земли и нечему было бы гореть. Но скот тоже больше не пасется — невыгодно.

Но и это еще не всё.

Дело в том, что одновременно с концом плантаций на Гавайях наступила новая эра — эра любителей зеленой энергии и энвайронментализма.

На Гавайях теперь жили 1,5 млн человек вместо 150 тысяч, и все они нуждались в электричестве. Старые провода, подвешенные на гниющих столбах, вели через сухой бурьян. Считайте, около стога сена постоянно находилась работающая зажигалка.

Гавайские власти знали о проблеме, но на защиту дикой природы от пожара за три последних года они потратили только 250 тысяч долларов. Куда же они дели остальное?

Правильно, они вкладывали в возобновляемую энергию.

Гавайские законодатели решили опередить даже Калифорнию в деле строительства образцового экологического коммунизма и в 2015 году приняли социалистическое обязательство перейти к 2045 году на стопроцентно возобновляемую энергию. Это было первое решение такого рода в США. А местное «Гавайоблэнерго» — Hawaiian Electric — решило перевыполнить план и выполнить переход на пять лет раньше обещанного. Естественно, при эдаких сталинских темпах и желании завершить экологическую пятилетку в три года денег на такую мелочь, как предотвращение пожаров, просто не оставалось.

Видео, записанное в Maui Bird Conservation Center возле Макавао, зафиксировало вспышку в лесу утром 7 августа, в тот самый момент, когда сенсоры зарегистрировали в данном регионе короткое замыкание. Сам пожар в Макавао быстро потушили, он не имел ничего общего с катастрофой, уничтожившей Лахайну. Но это было очень характерное возгорание, возникшее из-за дерева, которое ураганный ветер свалил на провода.

Но на этом увлечение экологией на Гавайях не кончилось. В разгар пожара выяснилось, что в гидрантах элементарно нет воды. Пожарные приезжали, включали гидрант — а из него ничего не лилось. Или струя воды пересыхала на глазах.

Сначала начали было грешить на другие пожары: мол, у всех гидранты были открыты, вот и не лилось, но потом выяснилась интересная подробность.

На Гавайях есть комиссия по распределению воды, Commission on Water Resource Management, а у нее есть замдиректора M. Kaleo Manuel. Как нетрудно догадаться, г-н Мануэль, как и все бюрократы от экологии, большой поклонник нетронутой природы и считает, что воду нужно «почитать, а не тратить». А тратить ее можно только после «настоящего разговора о равенстве» (true conversation about equity).

Когда начался пожар, его поначалу cдержали. Но уровень воды в резервуарах при этом, естественно, упал, и его нельзя было восстановить без разрешения мистера Мануэля. Пожарные немедленно послали ему письмо о том, что резервуары надо срочно пополнять, отводя в них воду с ручьев.

На что мистер Мануэль ответил, что он не может дать подобное разрешение самостоятельно, а пожарные должны связаться с фермерами, владения которых расположены ниже по ручьям, и собрать с них разрешения. Как вы понимаете, процесс собирания разрешений в условиях ураганных ветров несколько затянулся.

Тут, конечно, надо сказать, что за те пять часов, в течение которых почитатель воды и равенства мистер Мануэль играл в экологическую бюрократию, резервуары вряд ли бы успели наполниться, да и вряд ли бы помогли.

Но сама эта картина — когда в разгар пожаров разрешение использовать воду приходится просить у энвайронменталиста-бюрократа, считающего, что воду надо почитать, а не использовать, — она прекрасна.

Следует отметить еще две вещи. Важной составляющей этого пожара были ветра, вызванные ураганом «Дора», который в это время двигался через Тихий океан в сотнях километров к югу. Несмотря на то, что Мауи находился далеко от центра урагана, порывы ветра достигали 60 миль/час, а огонь распространялся со скоростью миля в минуту (тут резервуары бы не помогли, нет).

Напоминаю, что, вопреки утверждениям климатических алармистов, в мире за последние десятилетия не зафиксировано возрастания частоты и тяжести ураганов. Это и понятно. Когда на Земле теплеет, — а на Земле теплеет (здесь автор подразумевает, что потепление носит относительный характер и по сравнению с серединой XX века планета нагревается. — Прим. ред.), — то это потепление касается прежде всего умеренных широт и зимнего времени. Теплеет там, где холодно, и тогда, когда холодно. А так как главным драйвером ураганов является разница температур между низкими и высокими широтами, то с потеплением она должна падать.

Кроме этого, на Гавайях действительно стало меньше выпадать осадков: на 31% с 1990 года.

Это очень серьезное падение. Но тут снова проблема. Она заключается в том, что статистически значимое потепление климата всегда сопровождается повышением влажности. Это происходит просто потому, что теплый воздух вбирает в себя больше водяного пара, чем холодный. Теплые периоды в истории планеты были также всегда и периодами влажными.

Большая концентрация человеческого населения в нестабильной экологической системе всегда ведет к ее иссушению, прежде всего потому, что человек срубает лес и заменяет его пашней, пастбищем или городом. Именно поэтому зона древнейших земледельческих государств — Иран, Ирак, Сирия, Афганистан — превратилась сейчас в пустыню. Именно поэтому в пустыню превратился некогда зеленый остров Пасхи. Именно поэтому древние Бактрия и Согдиана стали бесплодными солончаками вокруг Амударьи и Сырдарьи.

Извините за долгий рассказ, но экология — штука сложная. Это сложные проблемы и сложные решения.

Но вот я открываю The New York Times, и что я читаю? Конечно. «How Climate Change Turned Lush Hawaii Into a Tinderbox». «Как перемена климата превратила роскошные зеленые Гавайи в пороховую бочку». Во всем виновато потепление, ученые сказали, мир кончится позавчера, капиталисты убивают матушку-природу, все срочно переходим на «зеленую» энергию.

Пытаюсь найти голос разума и с ужасом вижу, что в твиттере, где тусуется альтернативная публика, обсуждают, что Лахайну подожгли глобалисты, чтобы скупить все земли, и сделали это аж лучами из космоса.

То есть, с одной стороны, я вижу людей, чья эколого-коммунистическая программа является прямой причиной того, что Hawaii Electric вместо противопожарной безопасности занималась строительством экологического коммунизма — со всеми обычными для коммунизма последствиями. И эти люди по-прежнему настаивают, что двигатель всего — нет, не классовая борьба, а глобальное потепление. А с другой — наблюдаю развитие темы в духе конспирологических теорий про глобалистов, Бильдербергский клуб и лучи из космоса. Хорошо еще, про вышки 5G не вспомнили.

Что происходит с картиной мира у людей в век массмедиа? Мы как вид на глазах утрачиваем способность критически мыслить и разбираться в причинах и следствиях. Ее заменяют проекции психических хотелок. И отрицать реальность часто безопасней для карьеры, чем отрицать хотелки.