17 августа, первый день проката фильма «Свидетель», сеанс 14:30. Крупный московский кинотеатр — не центр, но и не окраина. Некогда оживленный мультиплекс, в котором после карантина стояли очереди и все 12 залов были заполнены разнообразным репертуаром, сегодня пустует. Пиратский контент не прокатывают, а потому коридоры опустели и часть кинотеатра совсем закрыта. На входе в зал нет даже контролеров.

Поначалу в зале я одна, устраиваюсь в новеньком (видимо, недавно меняли) удобном кожаном кресле, расстраиваясь, что составить «портрет аудитории» не выйдет. За время рекламного блока подтягиваются еще несколько человек. Сначала женщина лет 60, потом еще одна лет 40, за ней две девушки лет 20–25. Только я подумала, что фильм вроде бы рассчитан на мужскую аудиторию, а в зале одни женщины, как вдруг мужчина всё же появился — лет 55, похожий на советского инженера.

На выходе она останавливается подождать подругу, и я спрашиваю ее, чем вызваны такие эмоции. Оказывается, она не знала, на какой фильм идет, просто надо было где-то скоротать два часа, и девушки решили развлечься в кинотеатре, купив билеты на ближайший сеанс.

— Ну и как развлечение?

— Не знаю, мне всё это тяжело.

— Что именно тяжело?

— Не знаю, всё это, мне тяжело, когда много крови, не могу такое смотреть.

Подходит вторая, спрашиваю, какие эмоции у нее.

— Я не хочу говорить про свои эмоции, у меня парень на войне.

— По мобилизации или по контракту?

— По контракту, но он до начала войны подписал, а теперь такое. Не хочу говорить.

Пока мы разговариваем, женщина 40 лет, надев черные очки, выходит быстрым шагом. Я успеваю обсудить кино с женщиной постарше. Она в прошлом музыкант, педагог, в кино ходит часто, смотрит все новинки, решила и эту не пропускать. Фильмом разочарована — говорит: «Один Карен Бадалов на себе всё тащит», а в остальном — «театр плохих актеров». Трейлер, конечно, обещал пропагандистский фильм — но ей казалось, что он будет лучше. «Я ни за красных, ни за белых, — говорит она, — мне всех жалко, но это кино не про Донбасс, оно про то, что все украинцы нелюди и нацисты. И у меня это вызывает недоверие и даже отторжение».

Единственный мужчина тем временем проскальзывает мимо нас и пропадает в глубине соседнего зала — контролера-то нет, смотри, что хочешь, хоть круглые сутки.

А как так вышло?

Российское массовое кино много лет тщательно избегало реальности. Одно за другим мы проживали исторические события оскаровского размаха, но российская киноиндустрия пряталась от них в сюжетах героического прошлого, в параллельных реальностях или в какой-то искусственной проблематике.

Осмысление на экране нашли разве что две чеченские войны. Но эпоха Горбачёва, путч, обстрел Белого дома, восхождение и уход Ельцина, приход Путина, подлодка «Курск» (про нее сняли немцы), взрывы домов в Москве, Беслан, «Норд-Ост» (есть хороший фильм Ивана Твердовского, но его видели единицы), история Ходорковского, Политковской, Невзорова, Навального (американский док про него получил в этом году «Оскар»), байопик про любого из олигархов (была попытка Лунгина) и еще много, много чего другого как-то не привлекало индустрию путинского периода. Она, индустрия, избегала даже духоподъемных сюжетов: несколько Нобелевских премий, Олимпиада в Сочи, чемпионат мира по футболу — было же много хорошего.

И тут из желающих высказаться на горячую тему за гарантированные госденьги выстроилась очередь. Помимо традиционной номинации «социально значимое кино», в Минкульте появилась новая: «Фильмы о глобальных геополитических и социальных изменениях в истории современной России». И в нее мгновенно прилетело аж девять заявок. Экспертный совет, который к этому моменту уже был тщательно зачищен от неблагонадежных элементов и усилен благонадежными, допустил до очной защиты только две и в результате проголосовал за картину «Музыкант» (так раньше назывался «Свидетель»). После чего эту компанию экспертов добровольно покинули некоторые из тех, кого не вычистили. А фильм был немедленно запущен в производство.

В интервью RT продюсер фильма Софья Митрофанова (на момент запуска картины она еще возглавляла онлайн-кинотеатр Premier) рассказала, что расширенный синопсис фильма сценарист Сергей Волков принес ей в апреле 2022-го, а к концу августа сценарий был завершен. Сергей Волков, который, по словам создателей картины, «много раз был в Донбассе», славен сценариями к разному телемылу, проектам Сарика Андреасяна и режиссерскому дебюту Давида Дадунашвили — который стал режиссером «Свидетеля». Тот дебют назывался «Сны», в нем снимались Павел Прилучный и жена Сарика Андреасяна актриса Лиза Моряк. По сюжету ее обладающая суперспособностью героиня помогает криминалистам: ей снятся провидческие сны на месте преступления. Кто ей приснился — тот и убийца.

Сценарий «Свидетеля» выглядит примерно так же. Всё происходящее на экране — это какой-то дурной сон, сплетенный из бредней пропаганды, штампов и лютой пошлости.

О чем история

В центре картины — скрипач из Бельгии Дэниэл Коэн. В официальном синопсисе написано, что в конце февраля 2022 года «он приезжает на гастроли в Киев и становится свидетелем бесчеловечных преступлений и провокаций украинских нацистов против собственного народа». Но фильм начинается с международного конкурса в Москве, на котором Коэн завоевывает лишь второй приз — «Серебряную арфу». Играет он так, что достоин разве что второго места с конца, да и непонятно, почему скрипачам вручают арфы, но опустим лишние подробности.

Так вот, прямо в центре Москвы (видимо, где-то в зале Чайковского) к Коэну подходит с поздравлениями коллега-флейтист. Его зовут Лев Сахновицкий, он давний поклонник и знаток Коэна. Но бельгиец резко обрывает коллегу: мол, не с чем меня поздравлять. На что Сахновицкий приглашает Коэна в гости, говоря: «Наш народ с горя пьет чаще, чем от радости». «Вы имеете в виду русских?» — спрашивает Бриджит, менеджер Коэна.

Коэна и Бриджит привозят в загородный особняк, где люстры больше, чем в Большом театре, а роскошь ярче, чем в Версале. На званом ужине — местная знать, часть которой обсуждает предстоящее вторжение на Донбасс. «Кулак уже сжат, осталось только двинуть по Донбассу, чтоб катились до Ростова или прямо к москалям»,— говорит герой Александра Дьяченко — Панчак (тот самый друг Данилы Багрова из «Брата 2», у которого брат-хоккеист в Америке). Только что любезно встречавший скрипача-бельгийца Дьяченко впоследствии окажется главарем полка «Азов», который будет унижать музыканта и заставлять его играть за еду.

Но пока на элитном ужине нацистский главарь не только готовит вторжение в РФ, но и не забывает о базовых потребностях: «Дивись, шо за Барби к нам пожаловала, упругонькая», — говорит Панчак про Бриджит и уводит ее в номера. Тем временем Коэн звонит домой маленькому сыну, который просит папу привезти «смешную русскую шапку с ушами». А на реплику папы: «Я уже не в России, а в Украине», — с удивлением реагирует: «А разве Украина — это не Россия?» (то есть пятилетний бельгиец разбирается в геополитике не хуже президента Путина).

Интеллигентный на вид Сахновецкий преподносит в дар Коэну скрипку Николо Амати, уточняя, что она стоит 2 миллиона долларов, и просит маэстро сыграть. Тот что-то плохо играет, но его игру заглушают крики «Слава Украине!»

Ровно в 4 утра Коэн просыпается от разрыва снарядов. Началось вторжение России в Украину. И без того печальный, тут он совсем приуныл, но подбодрить его прибегает Бриджит. «Русские напали. Ничего серьезного. Россия не сдюжит. НАТО ее переломит. Тут все так считают», — тараторит менеджер. «Да, но что будет с Украиной?» — растягивает слова задумчивый Коэн, не отрывая печальных глаз от стены. «Да кому есть дело до этой Украины?», — парирует политически осведомленная менеджер, в то время как музыкант уже идентифицирует себя как заложника. И тут выясняется, что телефонная связь оборвана, гостеприимный Сахновецкий улетел с семьей в Израиль, а посольство Бельгии сбежало во Львов. А на улицах уже всем без разбора раздают оружие, озверевшие мужики палят в воздух, и даже таксист, везущий Коэна по городу, осуждает действия сограждан: «Вот дебилизм. Много они навоюют своими калашами против москальских ракет».

Бриджит вообще не понимает, в чем разница. Во время этого диалога иностранцы идут по улице Киева, где люди уже палят друг в друга, причем ни одного русского на улице нет.

Бриджит вопит, что украинцы должны обеспечить им безопасность, а на предположение Коэна о том, что им никто ничего не должен, Бриджит орет: «Это они хотят к нам в Евросоюз, значит должны поднять жопу и обеспечить нашу безопасность! Сейчас я объясню им, где их место! Дикари с окраины Европы!» — и бежит объяснять в толпу напряженных вооруженных мужиков. А к машине, в которой дрожит Коэн, подходит головорез с автоматом, открывает дверь и говорит: «Скажи “паляница”». Поскольку Коэн не проходит экспресс-тест на принадлежность к высшей расе, их вместе с менеджеркой избивают и запирают в подвале. Пока Бриджит возмущается несоблюдению прав человека, патриоты Украины уже делят микроволновки и стиралки. А поскольку Бриджит продолжает качать права в темнице, они выволакивают ее за волосы, насилуют и убивают. Коэна же спасает украинская полиция, которая говорит: «Скажи спасибо, что вовремя подоспели, а то лежать бы тебе рядом с ней с бутылкой в жопе» (видать, ВСУшники всё же научились чему-то полезному у российских ментов).

Коэн бредет по улице Киева, никаких бомбежек нет, но кругом трупы (ясное дело — их никто не бомбит, они сами себя убивают). Ему нужно ехать во Львов, поезд забит до отказа, по дороге в вагон врываются остервенелые укронацисты, вышвыривают всех пассажиров на улицу «на проверку», продают места в поезде за деньги. Рыдающая мать, пытаясь спасти сына от мобилизации, дает им 300 долларов («как договаривались»), на что зажравшаяся рожа говорит: «Теперь 500». Коэн с несколькими стариками и женщинами остается в лесу, куда тоже приходят наци-партизаны, и расстреливают старика, просто так. А потом хотят расстрелять и бредущего по дороге Коэна, но решают, что скрипку его всё равно никто не купит, а потому тащат его в штаб «Азова», где Коэн снова встречается с Панчаком.

В проминкультовском телеграм-канале «Закулиска», который, разумеется, хвалит «Свидетеля» на все лады, пишут: «А еще мы хотим отметить адреналиновую роль Дьяченко, герой которого свято верит в свою миссию». Дьяченко — актер, не слишком разборчивый в ролях. Но в его фильмографии, помимо «Брата-2», есть еще «МакМафия» и «Хантер Киллер», он учился в Америке. Когда смотришь на его «адреналиновую» роль в «Свидетеле», невольно думаешь, что в ГИТИСе образование куда лучше. Его персонаж — упоротый нацик без каких-либо человеческих черт. На его столе лежит «Майн Кампф», а на тумбочке красуется профиль Гитлера. При этом он орет, что они не нацисты, просто любят Украину и поэтому им всё позволено. Чтобы придать герою убедительности, Дьяченко двигает челюстью, скалит зубы и раздувает ноздри. И только что не хрюкает, изображая свиное рыло.

«Вывозящий» фильм Карен Бадалов — хороший театральный артист. И даже тут довольно убедительный, но весь фильм существующий на одной ноте: только в одной сцене он орет, зовет на помощь, в остальных — и на сцене со скрипкой, и в разговоре с сыном, и на передовой после контузии, и в телестудии на вечернем шоу, — он одинаково печален, иногда с слезами на глазах. Пиарщики придумали сравнение этого фильма с «Пианистом». Ну да — длинное запыленное пальто, изможденное лицо с длинным носом, музыкант. Только в «Пианисте» капитан вермахта, слушая, как герой Эдриена Броуди играет Шопена, заново открывал в себе человека: гений еврейского пианиста перерождал его. В «Свидетеле» же Панчак унижает скрипача, заставляет его играть что-то веселое в обмен на еду. Когда Коэн предлагает сыграть Вагнера, Панчак говорит, что «это имя ему претит». Тогда Коэн предлагает Хорста Весселя (автор гимна НСДАП), чем окончательно выбешивает своего палача, который дает ему последний шанс.

…И всё это происходит где бы вы думали? В катакомбах «Азовстали», разумеется. Тут скрываются не только азовцы, но и мирные граждане, женщины с детьми, и тут же находятся пыточные, где укробандеровцы пытают своих. Коэну проводят там экскурсию, как бы намекая на то, что с ним будет. Хотя бельгиец ничего дурного им не сделал и вообще представитель страны НАТО, но к черту логику, ведь украинцы наслаждаются жестокостью ради жестокости. Некоторые из них по приколу палят в подвале из оружия. И вдруг, переходя на чистый русский, произносят тост: «За всех ребят из “Азова”, “Торнадо”, “Кракена”, “Степных волков”! Вы — чистая кровь украинской нации!»

Для полной картины зверств в сюжете есть и русский священник (в этой роли ленкомовец Виктор Раков), которому азовцы привозят хоронить черные мешки с наказом их не открывать. В мешках, конечно же, обезображенные трупы — этих людей жестоко пытали.

Ну и куда же без детей. В подземельях «Азовстали» появляется ребенок с русским именем Миша, к тому же говорящий по-русски. Спасибо авторам, что нацистские подонки не стали расстреливать хотя бы его, а просто переименовали в Михайло, и матери строго приказали говорить на украинском. А потом «подарили» его мать бельгийцу, ведь тот, по их мнению, «соскучился по сексу». Когда бельгиец отказывается, говоря, что «он не такой», его тут же объявляют геем, поэтому во избежание новых неприятностей он спокойно уходит из застенков «Азовстали» с симпатичной русскоязычной украинкой, которая и рассказывает свидетелю, что нацисты сами отключают свет и газ. На русских никакой обиды тут ни у кого нет.

Поразительно, что к этому моменту азовцы, державшие музыканта в плену, совершенно о нем забывают, и он преспокойно живет с Мишей и его мамой, а милый пацан Миша оказывается еще и обладателем абсолютного слуха и насвистывает Коэну звуки разных ракет: так звучит «Град», так — миномет «Василек», так — что-то еще, а вот так — «Точка У», но я еще ее ни разу не слышал…

«Мы когда в Авдеевке жили, я слышал звуки разных ракет, все они летели в сторону Донбасса», — еще одна важная геополитическая подробность, вложенная в уста ребенку. И тут среди этой пасторали приходит новый бандитский полк, сообщают, что русские идут всех убивать, и сгоняют всех жителей поселка Семидвери на вокзал. На фоне вокзала Панчак дает интервью CNN (оператор снимает на кинокамеру типа ARRI ALEXA — на такие обычно голливудские блокбастеры снимают), рассказывая о своих геройствах, и тут приходит информация, что готовятся русские прилеты, и все герои Украины трусливо улепетывают. А в здание вокзала прилетает ракета, которая хоронит весь город разом, и только музыканту удается спастись.

Всё такой же печальный Коэн возвращается в свою Европу, где и члены Европарламента, и представители посольства, и ведущий на телешоу настаивают, что Коэн — «свидетель зверств русской армии». В ответ на вопрос ведущего Коэн печально молчит…. На мониторах видны кадры с вокзала и звучит закадровый текст о том, что русские запустили ракеты по вокзалу, полному людей…

«Но ведь украинцы говорили, что сейчас будет русский прилет, потому они и убежали», — уточняю я у своей собеседницы.

— У вас не абсолютный слух? — спрашивает она.

— Нет.

— Тогда вы просто не поняли. Помните, мальчик показывал, как свистит «Точка У»? Так вот это она прилетела, — объясняет мне зрительница-музыкант.

Оценив тонкий режиссерский прием, я отправилась узнавать, что пишут о фильме в публичном пространстве.

Премьера, которой не было

Премьера «Свидетеля» состоялась накануне в кинотеатре «Художественный». Люксовая артовая площадка, тщательно формирующая свой репертуар, но являющаяся учреждением правительства Москвы, была вынуждена пустить в свои стены самую кошмарную премьеру года. Пресс-показа у фильма не было, независимым фотографам в аккредитации было отказано.

«Закулиска» пишет, что «были не все, но многие», но кто был — совершенно неясно, потому что, кроме съемочной группы, на фотографиях есть только новый глава департамента кинематографии Минкульта Дмитрий Давиденко. Судя по фотоотчетам и сюжетам НТВ, никто из сколько-нибудь именитых гостей эту премьеру не посетил. И даже Елену Ямпольскую не позвали, о чем она сокрушалась в своем телеграм-канале.

«Это необходимо для того, чтобы общество, и не только наше общество, видело и знало правду. Просто правда — она и есть правда, просто другой нету», — говорит в репортаже НТВ режиссер картины Давид Дадунашвили (в кадре он в черных очках). Чем известен нам этот режиссер? Помимо сериала «Сны», он снял два сезона «Ресторана по понятиям», был креативным продюсером сериала «Чикатило» и художником 58 фильмов (всей фильмографии братьев Андреасянов). Странный выбор режиссера для важного пропагандистского блокбастера. Почему он? Скорее всего потому, что больше никто не согласился. И потому, что продюсер Митрофанова подписала на проект свою команду, которая всегда готова снимать хоть про еду, хоть про войну, хоть про ночные кошмары. От Дадунашвили как режиссера ожиданий ни у кого не было, но есть вопросы к нему как к художнику. Ни образа Москвы, ни образа Киева, ни поселка Семидвери (который не то Буча, не то Краматорск) в фильме нет.

О том, что действие происходит в Киеве, вы должны понять из обилия сине-желтых флагов, танков со свастиками и машин DHL, груженых взрывчаткой (это посылки из стран НАТО).

«Да, мы снимаем тяжелое кино, оно не для всех, и многие его не поймут, им нужно готовиться к этому, но мы справимся, потому что мы — люди творчества, люди искусства, мы можем рассказать это с точки зрения искусства. Киноискусство существует для того, чтобы мы показали какую-то призму правды через это», — радостно вещает на камеру НТВ актриса Юлия Афанасьева. Ее наивысшее достижение в киноискусстве — это военный мини-сериал 2023 года «Позывной “Журавли”» канала НТВ и международный российско-португальско-украинский сериал «Мата Хари» (2016), где Афанасьева довольствуется в титрах номером 68. И дело не в том, что у актрисы нет биографии, у Чулпан Хаматовой тоже ее когда-то не было. Но когда ты начинаешь в таком фильме, профессиональный фокус сбивается. Вряд ли это та роль, которую потом будет приятно вставить в свое портфолио.

Кстати, единственную массовую сцену в фильме — на вокзале — снимали в Угличе, в массовых сценах задействовали местных жителей, не сказав им, в чем они участвуют.

Перед титрами на черном экране появляется следующий текст: «Ракетный удар по железнодорожному вокзалу в Краматорске, подрыв родильного дома и драматического театра в Мариуполе, массовые убийства в Буче, обстрелы Донецка, Макеевки, других населенных пунктов — эти кровавые преступления против мирных жителей были совершены киевским режимом, чтобы обвинить в этом Россию и очернить ее в глазах мировой общественности». А дальше на титрах мы видим любимую хронику российского ТВ: горящий Дом профсоюзов в Одессе, факельные шествия с портретами Бандеры и что-то еще, якобы доказывающее вину Украины в каждом эпизоде этой войны.

Судьба в прокате

«Предпродажи уикенда: “Свидетель” вырвался вперед среди всех премьер», — написал «Бюллетень кинопрокатчика» (профессиональное индустриальное издание, анализирующее потенциал картин). Чисто математически — да: среди всех картин, вышедших на данной неделе, предпродажи «Свидетеля» были выше, но говорить о сумме в 126 тысяч рублей как о рекорде просто смешно. В стартовый день фильм собрал 1 387 577 рублей (французский мультик «Леди Баг и Суперкот» собрал в стартовый день 47 миллионов). Если посчитать количество зрителей и поделить его на количество сеансов (это можно сделать в приложении ЕАИС), то получится 4 человека на один сеанс (для того чтобы результаты проката можно было считать нормальными, в зале должно быть минимум 17–20 человек).

Почему предпродажи «Свидетеля» самые высокие? Потому что под него кинотеатры полностью зачистили — в конкурентном окружении только третьесортные боевики и триллеры. Но сколько бы околокультурные Z-паблики и канал НТВ ни пиарили «Свидетеля» как «первое осмысление причин и обстоятельств событий на Украине», как «историческое событие» и чуть ли не как «великий фильм о великой войне» (слоган «Утомленных солнцем-2» Никиты Михалкова), сколько бы ни манипулировали словами «правда» и «киноискусство», зритель на фильм не пошел. Ведь это по телевизору можно ежечасно вливать в уши зрителям про зверства украинского нацизма — это бесплатно. А заплатить 500 рублей за билет ни любители телевизора, ни хотящая в кино публика не готовы.

…И еще одна любопытная деталь к портрету не столько главного героя, сколько самого пропагандистского акта. Гений, не от мира сего гений Дэниэл Коэн не имеет телефона, потому что «это отвлекает». Чтобы созваниваться с сыном, что очень важно для него, он просит смартфон у помощницы, а когда ее убивают, остается совсем без связи.

Зачем же авторам понадобился такой банальный сценарный костыль? Наверное, вы и сами уже догадались. Ведь когда Свидетель вернется в Европу «рассказать миру правду», у него не будет никаких доказательств своих слов.