«Агора» в Древней Греции означала рыночную площадь, на которой не только заключались торговые сделки, но и проводились различные общественные обсуждения. Поговаривают, что на агоре даже проводились экклесии — народные собрания, имевшие официальный статус. Тем символичнее, что российские власти решили запретить деятельность «Агоры» — правозащитной организации, объединяющей адвокатов и юристов по всей России. Похоже, что теперь обе агоры под запретом: и обсуждение политики, и правозащита криминализованы. Власть показывает, что относится к таким вещам предельно внимательно, постоянно повышая уровень репрессий в отношении тех, кто «косо поглядывает на кремлевские башни».
Адвокаты не могут быть государственниками, не могут быть опорой и поддержкой действующей власти именно потому, что никто не обращается к адвокатам, когда права человека не нарушаются (а ведь именно за освещение этих нарушений Генпрокуратура и признала «Агору» «нежелательной»). И здесь государство предлагает нам, адвокатам, простую сделку: заткнуться и заниматься «тихой защитой».
Что ж, мы согласны.
Защита людей остается приоритетом, и мы готовы отказаться от публичности для того, чтобы в делах были возможности для маневра и смягчения острых углов.
Публичность больше не помогает, а скорее умножает на ноль шансы политзека выйти в скором времени на свободу.
Выторговать лучшие условия, обменять признание вины на мягкий срок, указывать на процессуальные ошибки — вот почти весь инструментарий адвоката в политических делах. Проблема в том, что такая конструкция не может жить долго, эрозия права и правовых институтов будут лавинообразным процессом, а система без проблем приспособится. И нас ждет новое определение «победы в суде», прежде вызывавшее смех в адвокатских кругах. Например, снижение срока с восьми лет до семи.
Лично меня это очень угнетает, я не могу вспомнить ни одного дела, в котором я не переживал бы за человека. Дела часто снятся, в свободные минуты в голову лезут варианты защиты, а от суровых приговоров часто бывает больно. Адвокатура в политических делах требует эмпатии — иначе зачем адвокату такие риски? Однако возникает ощущение, что ничего более для общества быть предложено не может: уж слишком всё далеко зашло, слишком «маленькими людьми» стали адвокаты.
Остается надеяться только на то, что история рано или поздно найдет человека, который нажмет на стоп-кран, остановит патриотический угар, обратит внимание на те самые права человека. Откроет одну агору — и даст работать второй.
Делайте «Новую» вместе с нами!
В России введена военная цензура. Независимая журналистика под запретом. В этих условиях делать расследования из России и о России становится не просто сложнее, но и опаснее. Но мы продолжаем работу, потому что знаем, что наши читатели остаются свободными людьми. «Новая газета Европа» отчитывается только перед вами и зависит только от вас. Помогите нам оставаться антидотом от диктатуры — поддержите нас деньгами.
Нажимая кнопку «Поддержать», вы соглашаетесь с правилами обработки персональных данных.
Если вы захотите отписаться от регулярного пожертвования, напишите нам на почту: [email protected]
Если вы находитесь в России или имеете российское гражданство и собираетесь посещать страну, законы запрещают вам делать пожертвования «Новой-Европа».
