В городском автобусе, отправляющемся от железнодорожного вокзала, рядом сидят женщины лет 40 и разговаривают между собой по-литовски. Чуть дальше две дамы постарше обсуждают своих детей уже по-русски: дочка в Германии, сын в Москве. Ровно такие же впечатления могут быть у любого, кто окажется в Вильнюсе, Каунасе или Клайпеде. Ничего необычного. Город построен на берегу озера посреди соснового леса, и кажется, что природа здесь преобладает над человеком.

Самый молодой литовский город за 47 лет пережил немало кризисов. Из-за аварии на Чернобыльской АЭС строительство третьего блока ИАЭС было приостановлено, а в 2001 году литовские власти по требованию ЕС начали постепенный вывод из эксплуатации первого реактора из-за опасений за безопасность станции. В 2010-м остановили второй энергоблок. Город, который некогда производил более 85% электроэнергии всей страны, потерял свое стратегическое значение для центральных властей. Без работы остались тысячи местных жителей, население города сократилось почти вдвое: с 36 тысяч до 18 тысяч. Но город не умер, как об этом пишут порой на форумах.

Елена Уразова приехала в город в 1986-м из Нововоронежа: ее муж попал сюда по распределению. Вся семья Елены так или иначе связана с ядерной энергетикой: брат работал на Ленинградской АЭС, друзья уехали в Запорожье. Несмотря на профильное образование, Елену не взяли на ИАЭС, и в итоге она устроилась на работу в детский сад воспитателем и проработала там 17 лет.

— А потом открылось окно в Европу, — рассказывает она. Когда появилась возможность свободно путешествовать и оставаться в других странах ЕС, Елена успела пожить в Италии, Франции, Англии и Германии. Но, вернувшись в Литву, заново открыла для себя город, природу: — Посмотрите, сколько молодежи, — показывает женщина на набережную у озера. — Дети есть, дети гуляют, я считаю, всё будет прекрасно!

Литовское гражданство Елена Уразова получила давно, но, по ее словам, это был не ее выбор.

— Как сотрудники детского сада мы были поставлены перед фактом: либо ты продолжаешь работать и принимаешь литовское гражданство, либо ты увольняйся, — вспоминает она. Елена свыклась с тем, что стала литовской гражданкой, хотя считает себя русской: — Я говорю на русском, мне близка и русская культура, и русская речь. Ну, как бы да, скорее всего, потому что я думаю по-русски, я — русская.

Однако получает информацию Елена в основном из интернета и социальных сетей. У нее никогда не было специальных телепакетов для просмотра российских каналов, когда они еще были доступны, до запретов и действующих сегодня санкций.

Ее сын, 40-летний Алексей, последние годы занимается в Висагинасе общественной деятельностью, руководит арт-резиденцией «Точка». Его детство прошло в Висагинасе, школу также окончил здесь, а после 9-го класса пошел в колледж, где обучение было исключительно на литовском языке.

— Я осознанно пошел на это. Полгода ничего не понимал, получал двойки и колы, но потом стал адаптироваться и привыкать, — вспоминает он. За три года учебы ему удалось выучить литовский и успешно окончить обучение. Себя Алексей Уразов считает «стопроцентным литовцем», который свободно говорит на русском, английском, итальянском и литовском языках. — Я себя идентифицирую как счастливый житель этой страны, — добавляет он.

Его девушка Вилия, 31-летняя клайпедчанка, переехала в Висагинас шесть лет назад и вовсе не говорила по-русски. Сегодня же она свободно владеет русским языком, который для нее важный инструмент.

— Бояться языка нет смысла. Война или не война, но любой язык знать полезно и важно. И забывать язык, потому что оккупанты говорят на нем, бесполезно, — убеждена она.

Она говорит, что в городе много людей, которые «не оккупанты, которые не злые» и при этом разговаривают по-русски, и с ними можно коммуницировать. Она понимает, что вопрос самоидентификации в городе стоит остро.

Другой работник арт-резиденции «Точка», 24-летний Максим, родился и вырос в Висагинасе. После окончания школы он отправился на учебу в Данию.

— После окончания 12 классов я понимал литовский, но я на нем стыдился разговаривать и не читал. Он у меня был хуже, чем мой английский, например. Поэтому учиться за рубежом было естественным решением, — рассказывает Максим.

Он первый в своей семье, кто заговорил по-литовски. После окончания университета молодой человек решил вернуться в Висагинас, поскольку видел для себя здесь больше возможностей для самореализации.

— Здесь непаханое поле, здесь я лучше понимаю людей, — рассказывает он.

Свое будущее он видит в Литве, хотя на вопрос, кем он себя считает, отвечает так: постколониальный продукт.

Максим убежден, что стереотипы о городе возникают из-за того, что всё-таки есть люди, которые поддерживают именно Россию и ее действия, и это «вызывает очень много боли». Парень убежден, что даже «если таких людей пять на 19-тысячный город, но они очень громкие, то это сразу видится извне и стереотип создается мгновенно». Однако, по его мнению, молодежь давно определилась в этом вопросе: поддерживать Украину, осуждать агрессию России.

Четверо висагинцев видят свое будущее здесь. Елена Уразова хотела бы, чтобы «в этом городе было побольше инициативных людей, которые двигали бы прогресс, не останавливались, пускай даже иногда на голом энтузиазме. Она отмечает, что в последнее время в город переезжает всё больше литовскоговорящих молодых семей, которых привлекает природа.

Алексей пытается бороться с «пузырем», в котором город живет уже больше 30 лет.

— Насколько я русский через 30 лет жизни в независимой Литве, из них 20 лет живя в Европе, путешествуя в Чехию, к семье в Германию, отдыхая в Лондоне, в Париже? Насколько я фактически русский? Меня привлекает борщ, солянка, котлеты? Что меня объединяет с Россией? Любовь к своей стране, где я родился? Это очень сложный аспект. То есть сейчас, мне кажется, многие пересматривают, русские ли они сейчас. И, как часто говорят: тебе очень нравится быть русским — уезжай, — рассуждает Уразов.

Он считает, что 30 лет литовской культуры практически прошли мимо Висагинаса, но в то же время трудно винить старшее поколение.

— Они вложили в этот город свою душу, свое здоровье, построили его с нуля, — рассуждает Алексей. — Возможно, им будет тяжело читать это интервью, но все понимают, что городу нужны перемены, — говорит он.

За время, проведенное в городе, впечатления, что мы не в Литве, не появилось. В магазинах литовский и русский слышатся равнозначно, старшее поколение, прогуливаясь семьями, говорит по-русски. Кофейня у озера не отстает от стандартов столицы. Здесь можно заказать и модный «флэт-уайт», и фильтрованный кофе «кемекс». Здесь также есть несколько мест, где можно пообедать или поужинать. Есть здесь и гостиница, и спортивные комплексы.

После выхода американского сериала «Чернобыль», съемки которого проходили на Игналинской АЭС, город получил новую известность среди туристов. Готовясь к поездке, в сети так или иначе находишь материалы видеоблогеров, которые отправляются в Висагинас за уникальным, за чем-то «советским». Кто-то, наверное, разочаруется, не увидя на главной площади памятника Ленину или российских флагов. Из громкоговорителей системы оповещения, оставшейся после закрытия ИАЭС, не звучит русский шансон. Город живет своей жизнью: в семье, с друзьями — по-русски, если нужно — по-литовски, пусть с акцентом и ошибками.

При поддержке «Медиасети»