В Минске тоже несколько лет назад был бар Underdog. Он закрылся в ноябре 2020 года вместе с другими заведениями, владельцев которых подозревали в поддержке протестов. Собственник Underdog успел уехать. Другие — не успели.

Силовики, врывающиеся в чужое пространство и кладущие на пол лицом вниз всех присутствующих, как это случилось в московских барах Underdog и La Virgen, — для Беларуси привычный фон жизни. Причем не только после начала протестов 2020 года: белорусские силовики и раньше любили для острастки, чтобы все помнили, в какой стране живут, и не расслаблялись, совершать налеты на бары, кофейни, арт-пространства, церкви или просто частные дома, где проходят вовсе не политические мероприятия.

Пожалуй, первый громкий налет случился еще в 2007 году, когда ОМОН задержал спектакль. Да, целый спектакль — с актерами и зрителями. Тогда «Белорусский свободный театр» представлял премьеру — пьесу «11 рубах» Эдварда Бонда. Поскольку «Свободный театр» не имел своей площадки, руководители арендовали частный дом в Минске. Там проходили и репетиции, и спектакли. Маленькое пространство на полсотни зрителей, отсутствие сцены как таковой — тем интереснее были художественные решения.

Во время премьеры «11 рубах» в дом ворвался ОМОН и задал два вопроса: что здесь происходит и почему пол черный. Потом всех «упаковали» в автозак, в том числе иностранных гостей — преподавателей нидерландской актерской школы и руководителей французского театра-студии «Артфотвиль», — и увезли в ближайшее милицейское отделение. Это была первая облава такого рода,

До начала протестов в августе 2020 года у белорусских силовиков были две основные мишени: гей-клубы и состоящая из баров улица Зыбицкая, главное тусовочное место Минска. На Зыбицкой собирались тогда те самые минчане, что потом и вышли на улицы после августовских выборов. А до того знаменитого августа выглядели вполне довольными жизнью и с радостью проводили пятничные и субботние ночи, перемещаясь из бара в бар на улице, казавшейся свободной: кругом музыка, веселые люди, вечеринки в каждом баре.

Возможно, интуиция уже тогда подсказывала силовикам, что публика эта, которая ходит веселиться, — ненадежная, и лучше бы напомнить ей, кто в доме хозяин. Поэтому время от времени на Зыбицкую приезжал ОМОН и задерживал то посетителей баров, то гуляющих по улице. 19 августа 2019 года, к примеру, за 10 минут были схвачены 30 человек. Белорусы называли это облавами, а милиционеры — рейдами. Правда, телефоны задержанных еще не изучали и подписки на «экстремистские» телеграм-каналы не искали — так, разминались перед большими событиями.

В гей-клубы силовики тоже наведывались регулярно. Например, после вечеринки в клубе «Бурлеск», на которую ворвался ОМОН, координатор проекта «Дело Пи» Андрей Завалей рассказывал, что облавы происходят постоянно, несколько раз в год, и что цель их — указать ЛГБТ-сообществу его место. Во время таких облав людей заставляют несколько часов стоять и не двигаться на танцполе, в туалет не выпускают, а тех, у кого нет паспортов (водительские права омоновцы за документ не считают), задерживают. Причем формально вроде все в порядке: это называется рейдом, якобы цель — выявление несовершеннолетних и нелицензионного алкоголя. В реальности — да, действительно, многие посетители таких вечеринок рассказывали, что главная цель — унизить. Напомнить, что ЛГБТ в Беларуси — даже не второй сорт, а предпоследний. Последний — это, разумеется, несогласные.

Они, эти сотни тысяч несогласных, вышли на улицы летом 2020 года. И бродили по ним с флагами и цветами, повергая в некоторое уныние силовиков, потому что изобразить из этих веселых улыбающихся людей толпу отморозков было не под силу никакой пропаганде. И тогда они просто начали нападать, разрезать толпу, гнать в подворотни небольшие группы, задерживать тех, кто попался. Бары, рестораны, кофейни тогда стали чем-то вроде бомбоубежищ: люди, спасающиеся от силовиков, забегали в первые попавшиеся заведения, а перед преследующими их людьми в форме администраторы просто запирали двери.

Многие помнят, как 6 сентября 2020 года в самом центре Минска тогдашний начальник ГУБОПиК Николай Карпенков бил стекла в кофейне O’Petit, где укрывались демонстранты. Следующие несколько дней очереди в кофейню стояли на улице — минчане приходили, чтобы поддержать владельцев разгромленного заведения. Покупали кофе и десерты, брали с собой или выпивали и съедали очень быстро, чтобы освободить место для других.

Но больше стекла никто не бил — не было надобности.

Одна бумажка из санстанции или МЧС, предписание о закрытии до устранения недостатков, рейд общественников, приписанных к обществу защиты прав потребителя — достаточно. Маленькая отважная кофейня O’Petit закрылась 5 декабря 2020 года. После погрома она продержалась ровно три месяца, несмотря на то, что посетителей там стало намного больше, чем до начала протестов. Тогда, перед Новым годом, закрылось еще два десятка заведений. По тем же причинам.

Однако облавы продолжались и до, и после закрытия «неблагонадежных» заведений. 13 сентября 2020 года в минский бар «1067» пришли десять силовиков, чтобы задержать двух журналистов. 17 февраля 2021 силовики ворвались в протестантскую церковь «Новая жизнь» во время молитвы. Церковь эта многие годы считалась у властей чем-то вроде места концентрации оппозиционных христиан, и силовики, устроив «маски-шоу», привели с собой судебных исполнителей, чтобы выселить общину.

5 марта те же — в масках и с дубинками — устроили облаву в бизнес-центре «Имагуру», где проходила студенческая конференция. Некоторых участников увезли в автозаке. 2 августа СОБР и ГУБОПиК атаковали обычную дачу, где 16 человек праздновали день рождения вокалистки фэнтези-фолк группы IRDORATH Надежды Калач. Спецназ ворвался на дачный участок со стрельбой, и всех гостей, как и именинницу, уложили лицом на землю. Потом, разумеется, увезли в автозаке. Десятерым достались «сутки» и штрафы, шестерым — уголовные дела. Надежда Калач, как и ее муж Владимир, тоже участник группы, приговорена к двум годам лишения свободы и отбывает наказание в гомельской колонии.

Летом 2022 года в плохих новостях снова замелькала улица Зыбицкая. 3 августа на террасе бара «Банки-бутылки» задержали певицу Мерием Герасименко, исполнявшую песню группы «Океан Эльзы» «Обійми». На следующий день в бар пришли силовики. Владельца «Банок-бутылок» Андрея Жука и его жену Марию задержали. До суда все — и певица, и владелец, и его жена — находились в СИЗО. Обвинение — статья 342, «организация групповых действий, грубо нарушающих общественный порядок». Все были приговорены к «домашней химии» (так белорусы называют ограничение свободы без направления в исправительное учреждение открытого типа. — Прим. ред.). Мерием Герасименко внесли в список экстремистов. А «Банки-бутылки» больше не работают.

18 августа, через две недели после ареста Мерием, на Зыбицкой ОМОН «винтил» музыкантов: задержали сразу три группы, причем никаких политических песен они не исполняли. А 5 октября ночью силовики ворвались в арт-пространство Hide, где шла вечеринка. «Больше всего я охерел с того, что они все были с оружием. Вот это было очень страшно. Кто не ложился, того пиздили. У моего знакомого около носа и на бороде порез. Кто поднимал голову, их сразу опускали. Кого-то ногой, кого-то по ребрам могли ломануть. Отношение было максимально ужасное», — рассказывал потом «Медиазоне» один из участников вечеринки. Силовики были не только с оружием, но и с собаками. Одного из гостей задержали. Через два месяца арт-пространство Hide объявило о закрытии.

А в последнее время — после диверсии на военном аэродроме в Мачулищах — белорусам уже не нужно выходить из дома и идти в бар, в церковь или на вечеринку, чтобы быть уложенным лицом в землю и ощутить удар спецназовского башмака под ребра. Сейчас по всей стране врываются уже не в бары, а прямо в квартиры — это поручение Лукашенко выявлять скрытые ячейки экстремистов. У ГУБОПиКа, впрочем, это называется еще красивее: «Комплексная отработка лиц, поддерживающих антигосударственные взгляды».