Не стоит думать, что «специальная военная операция» началась 24 февраля 2022 года спонтанно и непредсказуемо: она готовилась задолго до этой даты.

Да, предположения западных СМИ о том, что точная информация о начале СВО до последнего момента оставалась неизвестной для практически всех высших чиновников не лишены оснований: это вполне соответствует методам работы Владимира Путина. Ведь многие его инициативы (недавний пример — принятие поправок к Конституции) проводились в режиме «спецоперации», информация о начале которой тщательно скрывалась.

Но то, что операция в Украине готовится, было понятно, как минимум, за восемь месяцев до ее фактического начала.

А именно — с 19 июня 2021 года, когда список пропутинской «Единой России» на выборах в Государственную Думу возглавили министр обороны Сергей Шойгу и министр иностранных дел (мало чем отличимый по риторике от министра обороны) Сергей Лавров.

12 июля была опубликована статья Путина об историческом единстве русского и украинского народов, где, по сути, отрицались легитимность границ Украины и ее право на полноценный государственный суверенитет.

Утверждалось, что она не имеет права на часть своих территорий, что она «создавалась за счет исторической России», территории которой ей передали большевики, и что после распада СССР Украина должна была вернуться в те границы, в которых вступила в состав Союза: мол, «уходите с тем, с чем пришли».

Если бы в России к тому времени сохранилась полноценная политическая конкуренция и свобода СМИ — в публичной дискуссии от этих «исторических рассуждений» оппоненты не оставили бы камня на камне.

Потому что не было никакой «исторической России», а была Российская империя, в состав которой входили как территории будущей УССР, так и территории будущей РСФСР. При этом в Российской империи не было ни административного образования «Россия», — в границах, соответствующих РСФСР, ни административного образования «Украина» — империя, как известно, делилась по иному признаку: на губернии. И нынешняя Россия — правопреемник не Российской империи, а РСФСР, и претендовать ни на какие другие «исторические» территории бывшей империи не может. Это во-первых.

А во-вторых, никакие большевики Украине никакие «исторические территории» не передавали. Украинская ССР как независимое государство образовалась в 1919 году, и вступила в СССР 30 декабря 1922 года. И в границах УССР изначально находились и Донецкая, и Луганская (за исключением одного района) области, и Харьков (с 1919 по 1934 годы — столица УССР), и Херсон, и Николаев и Одесса. Так что логика «уходите, с чем пришли в состав СССР» в отношении указанных регионов ну никак не работает — но это не мешает российским пропагандистам и придворным историкам твердить о якобы несправедливо утраченных «исторических территориях».

Впрочем, не понять, что именно анонсирует Путин в своей статье, могли только очень наивные люди: все было сказано открытым текстом. Совершенно ясно и открыто во время предвыборной кампании была заявлена реваншистская позиция: «вернем то, что исторически является нашим».

Надо отметить, что опасность этой позиции либеральная часть российского общества явно недооценила — увлекшись просмотром красочных фильмов о неправедно нажитых дворцах, виллах, яхтах и виноградниках.

По итогам выборов они остались в Думе, добавились «Новые люди» (от них мало отличимые), а единственная партия, представлявшая антивоенную позицию — «Яблоко», — через барьер не прошла. После этого парламент был полностью подготовлен к законодательному оформлению любых реваншистских начинаний.

Ждать пришлось недолго: 20 января 2022 года одиннадцать депутатов Государственной думы из фракции КПРФ во главе с Геннадием Зюгановым внесли проект постановления Госдумы об обращении к президенту России «о необходимости признания Донецкой Народной Республики и Луганской Народной Республики в качестве самостоятельных, суверенных и независимых государств». Для «обеспечения гарантий безопасности и защиты их народов от внешних угроз и реализации политики геноцида». Власти Украины в проекте были названы «прославляющими фашистов и их последователей».

Проект, как патрон в обойму, вписывался в доктрину Путина, изложенную в упомянутой июльской статье, как часть публичной подготовки к вторжению в Украину: признание «ДНР» и «ЛНР» ставило жирный крест на Минских соглашениях.

Приходилось тогда слышать от экспертов, что это лишь самодеятельность коммунистов, что никакого продолжения это не получит, и что это не более чем «пробный шар». Но что-то очень было не похоже на «самодеятельность» — учитывая тесные связи руководства КПРФ с президентской администрацией.

К тому же, инициативу стали достаточно быстро «продвигать» по ступенькам подготовки к рассмотрению на думском заседании. И участились заявления разного рода высокопоставленных лиц о том, что «Россия не станет терпеть, если Киев и Запад пойдут на провокацию в Донбассе», и о том, что «НАТО хочет оккупировать Украину».

Верить в это хотели немногие. Точнее, почти все верить не хотели.

Удобнее было верить, что налицо только «информационная война» и попытка усилить позиции перед торгом, а реального «силового» конфликта не будет.

Параллельно пресс-секретарь президента Дмитрий Песков заявлял, что «Россия никогда ни на кого не нападала», и что «наши люди очень болезненно реагируют на то, что происходит на Донбассе, но Москва остается приверженной Минским соглашениям». Но это мало кого успокаивало.

18 февраля главы «ДНР» и «ЛНР» Денис Пушилин и Леонид Пасечник объявили эвакуацию населения — под предлогом, что президент Украины Владимир Зеленский якобы «в ближайшее время отдаст приказ военным перейти в наступление, реализовать план вторжения на территорию Донецкой и Луганской народных республик».

Украина эти планы немедленно опровергла, но автобусы с эвакуируемыми уже двинулись в сторону России. И все чаще и чаще в публичном пространстве стали звучать слова «Гляйвиц» и «майнильский инцидент».

21 февраля проходит небезызвестное заседание Совета Безопасности, после которого немедленно были признаны «ДНР» и «ЛНР», и они уже на следующий день, 22 февраля, обратились к России за военной помощью в целях «отражения возможной агрессии со стороны украинского режима».

После этого сомнений в том, что произойдет, должно было не остаться даже у самых больших оптимистов.

У тех, у кого они все-таки остались, они были развеяны ранним утром 24 февраля.