Почему российская экономика мягко прошла 2022 год

Я очень рекомендую тем, кто любит читать умные тексты, посмотреть доклад четырех известных экономистов — там разобрано, почему случилось так, как случилось. Если читать нет сил или голова забита другим, объясню простыми русскими словами.

Первое — невероятное сочетание притока экспортных валютных денег и резкого падения импорта. И оно сделано руками тех, кто отказался продавать товары в Россию (первые западные санкции затронули именно экспорт в РФ. — Прим. ред.). Ну, получилось так, как получилось. Это всё создало такую подушку, которая обеспечила бюджет бешеным количеством денег.

Второе — невероятная живучесть российского бизнеса. Ну, шестой кризис, если посмотреть на постсоветскую историю. Уже все навыки отработаны.

Третья причина, которую можно назвать, — это очень адекватные во многих местах действия правительства: купирование банковского кризиса за две недели, разрешение параллельного импорта, куча решений, которые помогли малому и среднему бизнесу. Не платить страховые взносы, например, — это же очень важно.

Плюс еще поддержка тех, кто мог от этой суперинфляции пострадать сильнее всего, — бедных. Потому что продуктовая инфляция была выше остальной.

Вот эти три фактора сработали. Они смягчили удар. Но для меня очень важно выделить бизнес, потому что то, как адаптируется российский бизнес, — честно, это что-то невероятное! Это уже такие мускулы выживания наращены! Выживать мы можем фантастически, а вот с развитием напряженка.

Что произошло с доходами населения

У меня пока нет региональных данных — они будут в марте. Ситуация, которую в целом по стране объявили, такая. За три квартала падение было 1,7%, в четвертом начался рост доходов населения — меньше процента, но рост. А в целом за год всего лишь минус 1%.

С каким микроскопом мы будем разглядывать это однопроцентное падение доходов населения за 2022 год? Люди, правда, не очень этому верят, но должна заметить, что у такого недоверия были определенные основания. Во-первых, к осени начала немножко затухать инфляция. Второе — всё-таки те выплаты, которые были сделаны в 2022 году, они же были не разовые: это ежемесячные выплаты пособий малоимущим семьям с детьми от шести до семнадцати лет (440 млрд рублей).

Дальше — это повышение (индексация) пенсий. Все говорят: «Как, 10 процентов?!» Индексировалась базовая часть пенсии, поэтому реально вы получили больше примерно на 4,5–5 процентов, но это было проиндексировано.

Третье — десятипроцентная индексация минимальной зарплаты. Четвертое — повышение прожиточного минимума: значит, больше людей могли попасть под эту черту и претендовать на пособия. Вот на эти меры тоже было выделено примерно под 500 миллиардов.

В конце концов, малому бизнесу отодвинули выплату страховых платежей, значит, вы могли не рубить зарплату людям, которые у вас работают, потому что государство выделило 770 миллиардов на это отодвигание, то есть оно заплатило за малый бизнес эти страховые платежи.

Что еще поддержало в четвертом квартале? В октябре и в ноябре (данных по зарплатам декабря еще нет) начался рост реальной заработной платы. До этого из-за сильной инфляции реальная зарплата падала.

Поэтому я не буду говорить сразу, что не верю. Я просто объясняю: вот есть цифра, есть некие обоснования, почему эта цифра так скромна по падению, но мы понимаем прекрасно, что у разных групп населения падение-то было абсолютно разным.

Ну, про богатых мы плакать не будем — мы про них толком ничего не знаем. Судя по выводу капитала из страны, каждый спасал, что мог. Как мне сказал один человек: «Я заплатил за вывод 20 процентов от суммы и счастлив!» Бывает и такое.

Какие регионы пострадали больше всего

Во-первых, спад был очень мягким. Если взять всю промышленность, то только на 0,6% — микроскопический. По добывающей промышленности — вообще рост на 0,8%, а по обрабатывающей промышленности — спад чуть больше одного процента.

Это то, что касается индустрии. Но внутри индустрий, конечно, картинка очень разная. Всё, что я вам говорю, — это «средняя температура по больнице». Если мы начинаем смотреть регионы, то в добывающей промышленности — супер-рост. Это Башкортостан, который выдал рост на 16%, Ненецкий автономный округ — на 12%. А на Сахалине спад добывающих отраслей был 26% за полгода.

Всё по-разному. Но в базе добывающие отрасли, конечно,

Но, как только мы смотрим на регионы производства железной руды (тоже базовая добывающая отрасль), то картина меняется: Курская область — минус 10%, Белгородская область и Хакасия — минус 5–6%, Карелия — минус 6%. Смотрим дальше, на регионы, где у нас добывается уголь, там тоже не подарочек — уже минус 6%, например, по Кемеровской области по добыче. Поэтому это смесь из очень разных тенденций.

Логика простейшая: те отрасли, на которые санкции пришлись уже летом, упали сильнее; те же, кто получил их в декабре, весь год росли, потому что и Европа закупалась впрок, и новые рынки были найдены. У них вся эта история будет в 2023 году. За этим надо наблюдать.

В обработке всё понятно, как «Отче наш», но даже немножко забавно наблюдать и грустно отчасти. Регионы автопрома самые главные, где была чисто западная или азиатская сборка: Калужская область — минус 20%, Калининградская — минус 20% в обрабатывающей промышленности.

Второй номер — это регионы черной металлургии. Там где-то по 6% — Липецкая и Вологодская области. Это крупнейшие металлургические комбинаты, основы обрабатывающей промышленности этих регионов.

По Уралу полегче, потому что Урал исторически больше работал: а) на внутренний рынок, б) на азиатские рынки. Там так всё не посыпалось. А металлургические комбинаты европейской части работали в большей мере на Европу и на Штаты.

Третьи попавшие под раздачу — это уже чисто санкции, как и с черной металлургией, — это лесопереработчики. И там цифры вообще четко показывают, что еще не вечер, что спад продолжается.

На северо-западе — та часть страны, которая получила очень большой удар, потому что по отдельным крупным компаниям до 80 и более процентов того, что они производили, шло на европейский рынок. Всё, это закрылось. Карелия — минус 11%, Архангельская область — минус 7%, ну, Коми получше, потому что там набор разных отраслей, — минус 5%.

Но всё же мы понимаем, что спад ускоряется. Смотрим чистый декабрь, а не год: Архангельская и Карелия область — спад на 24 и 36 процентов. Слушайте, ну, если Карелия падает на 36% в декабре, это о чём-то говорит. Это значит, с возможностью найти альтернативные рынки сбыта, перевести на Восток, — довольно непросто.

И последними под раздачу попали, казалось бы, неподсанкционные отрасли и территории — минеральные удобрения. Там два врага. Первый враг — логистика и трудности страхования грузов, а второй враг (ну, не враг, а противник) — родное государство, которое вводило ограничения на экспорт минеральных удобрений.

Результат: мы берем Новгородскую область — обработка минус 8%, Пермский край, хотя там не только она, там еще НПЗ есть, — тоже минус 8%.

Слушайте, рост обработки на 20 процентов о многом говорит. Брянский «Арсенал» фурычит, и другие производства. Рязанская, Тульская область, Ростовская с ее вертолетами и другими производствами, Татарстан — плюс 8–10 процентов. Вот где, что называется, очаги роста. И еще Владимирская, Курганская, Омская с ее бронемашинами, Удмуртская с ее тоже оборонкой, Петербург — где-то 5–6 процентов.

Вот такая история. То есть мы с вами, глядя на показатели промышленности, должны четко понимать, что это средняя температура по госпиталю, и по разным отраслям тренды совершенно разные. И санкции работают.

Как упала торговля

Разбираемся с розницей. Она чуток выправилась после сильнейшего спада: апрель, май, июнь, июль — минус 10%, в августе чуть-чуть поднялись, но мобилизация добавила — опять минус 10%. И всё-таки по итогам года (предпраздничные распродажи, то-се) — всё-таки получилось не минус 10%, а минус 7%.

Но главный-то вклад в падение розницы уж точно не еда внесла — она падала процента на два от силы. Главный вклад внесла непродовольственная торговля. И если на дне летом это было минус 15% по стране, то закончили год минус 11%. Тоже не подарочек: заметного восстановительного роста не было. И там тоже очень разная география.

Сильнейший удар по непродовольственной торговле получили прежде всего крупнейшие агломерации. И на дне в Московской области это было минус 35%, сейчас чуток получше — 23%. Питер, Москва тоже 17–20% сейчас, а было 25–27%. То есть упали с уходом глобальных ритейлеров — раз, автодилеров — два. Вообще-то продажи легковых машин сократились на 60 процентов, кто не знал, а производство машин — от них осталась хорошо если треть, и название этой трети мы хорошо знаем: Лада Гранта, ХОВАЛ, и всё.

Основа рынка сейчас — это Тольятти, это машины советской закалки, можно я так скажу аккуратно? И плюс китайцы. Поэтому быстрого отскока там не будет, но поразительно всё-таки в целом, что в остальном секторе услуг как-то более-менее обошлось.

Мне опытные люди говорили, что тревогу надо заедать, а еще надо запивать. Ну, производство водки в России тоже выросло, это правда. Поэтому вот такой дежурный набор.

Что происходит на рынке труда

На рынок труда выходит очень малочисленное поколение. Махонькое! Оно почти на 30 процентов меньше, чем поколение 30–35 лет. Это уже ограничитель, создающий определенный дефицит.

Оно с начала десятых годов у нас сокращается — численность населения в трудоспособных возрастах. А выходит на пенсию достаточно крупное поколение пятидесятых годов рождения. Уже один дисбаланс базовый. И он будет продолжаться до конца двадцатых годов.

Второй дисбаланс — 300 тысяч мобилизованных. В основном это «синие воротнички». Знаете, не из университетов брали. В основном те, кто работает руками, — а это обрабатывающее производство, стройка, агросектор. Прежде всего там. Стало быть, 300 тысяч… если представить, что у нас 5 миллионов в обрабатывающей промышленности, выкидываем — ну, заметный удар!

Третье — по уехавшим, как ни считайте, точных данных всё равно нет. Это точно полмиллиона плюс. И это уже городские образованные люди. Кто-то возвращался летом, кто-то сидит, но, тем не менее, это тоже как раз из квалифицированных «белых воротничков» отток. Знаете, менеджеры торговых центров никого не волнуют, а вот айтишники…

Теперь что происходит сейчас. Бронь на всех оборонных предприятиях, расширение производства на действующем оборудовании, прежде всего — за счет вторых и третьих смен. Набирать людей очень тяжело, но бронь плюс повышение заработной платы приводят к тому, что из других обрабатывающих производств, не защищенных бронью, народ начал перетекать туда. И даже айтишники, которые не уехали, активно писали резюме для зачисления в штат на IT-специальность, но не слесарем, конечно.

Сказать, что набрали на все три смены, — ну, я ничего не знаю, я не владею государственной тайной, и слава богу. Но я знаю города, где не набрали и не получается. Даже бронь с повышением зарплаты не очень сильно спасают. Но, тем не менее, сдвиг в этот сектор был, значит, оголяются другие обрабатывающие производства.

Дальше. В предприятиях, где забирали, — забирали немало. Хотя пытались отбивать высококвалифицированных специалистов, всё равно что-то происходило. И началась гонка за профессионалов — «синих воротничков», занимающих технически значимые позиции. Это гонка зарплат обязательно. И рынок начал переформатироваться в сторону сжатия, переструктурирования занятости, но всё это приводит к тому, что безработица у нас на исторических минимумах.

Вы скажете: «А как же автопромовские предприятия? Они же стояли!» Так вот, эти «нехорошие» западные компании людям платили зарплаты до августа, и только в августе начали пытаться как-то договариваться про уход. И та же IKEA платила полную зарплату до августа! Не эту самую, которая «неполная занятость» и когда ты сидишь на тарифе.

Часть этих людей смогла трудоустроиться на соседние, дефицитные уже предприятия. Та же Калуга стала больше ездить в Московскую область на работу, та же Ленобласть — в Питер. Вот в Калининграде проблемы: там особо не побегаешь, рынок труда небольшой, но там тоже не было заметного роста безработицы. Там был рост неполной занятости.

Я считала кварталы, чтобы понять, насколько мягче для рынка труда этот кризис, чем ковидный, когда был рост неполной занятости в 4 раза. Сейчас неполная занятость по сравнению с декабрем двадцать первого года вырастает на 20 с небольшим процентов. Вот вам и ответ, что произошло. А в третьем она начала уже сокращаться. Рассасывается.

Поэтому безработицы массовой, если не произойдет каких-то диких «черных лебедей», ожидать бессмысленно, а зарегистрированной безработицы — тем более. Что государству заморачиваться?

Как помог параллельный импорт

Параллельный импорт — это поставки неритмичные, нестандартные. Но могу сказать, что все крупные импортеры, работающие в России, обзавелись структурами, формально не зависящими от них, которые организуют им уже более внятный, стабильный импорт того, что едет в итоге в Россию.

Очень внимательно всегда читаю, о чём говорят тренды Центробанка. Помните, у экономистов был первый образ, что появятся опять челноки с полосатыми сумками? Ну, это была аллегория. Они появились как небольшие шустрые фирмочки, которые начали тягать всё, что можно.

Большие продавцы, которые везут импорт не подсанкционный, во всяком случае, — питье, еда и так далее, — у них у всех уже дочерние структуры аккуратные и автономные. Они это всё организуют как нормальный бизнес, а не как шустрые ребята, которые где-то в уголке договорились и что-то протащили. Отстраиваются.

Что произошло с социалкой и расходами на экономику

Феноменальный рост расходов на национальную экономику — на 27 процентов! Что случилось?

Первый фактор. Росли очень интенсивно субсидии. Субсидии выделяются на реализацию нацпроектов. Значимая часть: дорожное строительство, транспорт — всё, что идет в нацэкономику, не только в социалку. Они выросли на 40 с лишним процентов. Ну, правда, упали другие виды трансферта, но субсидии росли.

Второе. У меня нет подтверждений, но, скорее всего, не только федеральный центр участвует в восстановлении так называемых новых территорий. Это тоже, видимо, проходит по разделу «Национальная экономика». И там не по рублику финансируют.

Из всех социальных услуг лучше финансировали образование. Хороший показатель — реально хороший — плюс 16 процентов. Я думаю, что в основном это капитальные расходы на школы, детские сады, на программы ремонтов чего-то. И социальная защита, которая официально называется «соцполитика», — плюс 10%. Ниже инфляции, но всё же! Потому что в соцзащите, если вы структуру расходов посмотрите, там 70 процентов — это выплаты населению.

И на чём сокращали, на чём рубили, — здравоохранение, конечно. После бешеного рывка в двадцатом году, роста расходов на две трети, а в Москве — более чем в два раза, уже и в двадцать первом, но тогда еще смертность была высокая, а уж в двадцать втором точно, — рубят расходы бюджета на здравоохранение. В двадцать втором году 70 процентов регионов порезали эти расходы. Так что на новые территории деньги есть, а на здравоохранение — как-то не очень.

Чего ждать в текущем году

Безусловно, мы будем наблюдать основательное сжатие в 2023 году. «Отраслевой анализ» — это мозаика. Очень разное всё. Но если мы смотрим на эволюцию, то сказать можно просто: и для федерального бюджета, и для регионального 2023 год будет хуже, и это надо четко понимать.

Ну, до смерти не доведут, регионам помогут. В Крым (аннексирован Россией. — Прим. ред.) трансфертов пришло на треть больше, чем годом раньше. И почему-то мне кажется, что эта красивая тенденция может пролонгироваться и в будущем году. Год не смертельный. Год устойчивого ухудшения ситуации.

Вторая — ясно, что она будет, непонятны масштабы, — это все территории нефтепереработки. И особенно те, где старые заводы гонят очень много мазута.

Смотрим на европейскую часть: Башкортостан (нефтепереработка), Самарскую область, Кириши в Ленинградской области («НефтеОргСинтез»). Сибирским заводам легче: они в основном обслуживают внутреннюю территорию и частично везут в Китай. Омский, тоже, кстати, туда больше смотрит, но ему сейчас не дают нормальных провозных мощностей. Они все бодаются, потому что ограничения по логистике касаются всех.

Что это значит? Все регионы со значимым вкладом налога на прибыль в доходы бюджета, а это экспортно-сырьевые регионы, все металлурги, — у них будет сжатие, и это неизбежность. С октября налог на прибыль посыпался, дальше ноябрь-декабрь, и результат — был на 50 процентов рост, по итогам года — на 3%. То есть этот источник перестал быть драйвером роста и в следующем году будет драйвером ухудшения.

Поэтому 2023 год по интриге будет ничуть не меньшим, чем 2022, только не будет никакого апокалиптического крика, который мы все издавали в марте. И нас научила жизнь, что «не спеши, посмотри сначала, оглядись!» А вот в 2023 надо будет наблюдать внимательно, ежемесячно. Точно уже никакого апокалипсиса не будет, но будет очень интересно.