Мой дом стоит недалеко от одной из станций Одесской железки. Раньше такое соседство раздражало. Перестук колес, свист и гудки, скороговорка объявлений из ночи в ночь мешали спать. С началом войны всё изменилось. Теперь эти звуки служат замечательным снотворным. То, что еще год назад злило, сегодня вселяет уверенность в завтрашнем дне.
Шум ночных поездов означает, что «туда» непрерывным потоком идет оружие, боеприпасы и подкрепления. «Оттуда» едут те, кому нужны отдых и лечение. Перестук колес звучит как бьющийся пульс живой страны. Пульс очень частый, как и положено бойцу, сражающемуся изо всех сил.
В хаосе первых недель войны железная дорога стала каркасом, удерживающим страну от распада на изолированные островки. Первые же выстрелы приземлили все самолеты, кроме военных.
Мгновенно возникшие блокпосты и перебои с топливом на заправках замедлили скорость движения по автодорогам до улиточно-черепашьего. И только железка оставалась сравнительно надежным способом решить задачу, в которой нужно попасть из пункта А в пункт Б. Железная дорога воссоединяла семьи, возвращая домой тех, кого первые тревоги застали в других городах и странах. Успокаивала паникеров, понимавших, что раз железка работает, значит, никакого развала государства нет и в помине. Везла в эвакуацию тех, кто искал спасения от залпов «Градов», «Ураганов» и «Смерчей», ударов «Искандеров» и «Калибров», оглушительного рева вражеских самолетов и бьющего по нервам непрерывного воя воздушных тревог.
Эвакуация… Слово из рассказов стариков с трудом возвращалось в обиход. Нужно было заставлять себя его произносить. Оно вызывало страх. Звучало как приговор. «И назначить наказание в виде эвакуации…» — как-то так. Нормальным и даже обыденным его сделала именно железная дорога. Эвакуационные поезда упорядочили процесс, превратив временный переезд в тыл или за границу во что-то вроде приключения. Не самого удобного, зато, несмотря на адреналин, относительно безопасного. Для миллионов украинцев железная дорога стала дорогой жизни. Разумеется, с проводниками. Куда же без них?
Десятилетиями у украинских проводников складывался образ человека-анекдота. Многие из них охотно принимали роль веселых мудрецов из народа. Шумных, немного суетливых, ворчливых, попеременно сыплющих шутками и афоризмами. Верка Сердючка родилась и обрела популярность на богатой почве.
С началом войны проводники украинских поездов не отказались от фирменного стиля. Но они, не сговариваясь, дополнили его участием, пониманием, мягкостью и теплом, превратившись в настоящих ангелов-хранителей эвакуационных поездов. В переполненных вагонах проводникам приходилось организовывать приемлемые условия для жизни стариков, женщин и детей, из которых в те дни состоял основной пассажиропоток.
Проводники находили возможность обеспечить всех кипятком, регулировали посещение туалетов, распределяли лежачие места, устраивали детскую, где мамочки могли покормить детей, поменять им памперсы и даже помыть. Всё это — непрерывно улаживая множество мелких конфликтов и разнообразных личных проблем. Понятия не имею, как им это удалось, скольких нервов и часов недосыпа стоило.
Впрочем, разве только им? Слова про нервы и недосып относятся практически к каждому сотруднику «Української залізниці». До войны мало кто считал профессию железнодорожника героической. Даже сейчас, пытаясь представить себе машиниста, составителя поездов или дежурного по станции, я не могу привязать эти образы к войне. Для меня железнодорожники — сугубо мирные люди. Но 24 февраля они были вынуждены уйти на войну. Всей «Укрзалізницею».
Они решают бесконечно обновляющуюся головоломку под названием «Изменения в расписании». Возят опасное. Ремонтируют взорванное, разбомбленное и обстрелянное. Работают на пределе возможностей техники. И непрерывно рискуют жизнью. Их поезда, дороги, мосты и станции часто становятся целями для вражеских ракет. Им приходится держать в уме возможность диверсии. И нести на себе огромный груз ответственности. Ведь если они не справятся… Но они справляются.
Я всё пытаюсь представить себе, каково это. Освобожден город — и чуть ли не одновременно с войсками в него возвращаются украинские железнодорожники.
Несколько дней — и они восстанавливают сообщение. Еще может прилететь (и прилетает). Еще могут попытаться отбить (и пытаются). Еще может взорваться то, что ускользнуло от внимания саперов (и взрывается). А они быстро, спокойно и методично, с присущим им перфекционизмом ремонтируют, проверяют и начинают возить людей и грузы. Что ими движет? Каковы их мотивы — помимо общих обязательных слов о любви к родине и долге?
Недавно я услышал красивое и очень образное утверждение: «Украинская железная дорога вывозит на себе войну». Я хотел закончить им этот текст, но, уже дописывая, решил, что не могу с этим согласиться. Нет, она вывозит на себе мир. Мир для тех, кто оказался под огнем. Мир для тех, кто всеми силами приближает окончание этой войны. Мир для самих железнодорожников, которые мечтают вернуться с войны. Всей «Укрзалізницею».
Как «Укрзалізниця» смогла быстро перейти на военные рельсы
Сергей Петренко
инженер-железнодорожник, бывший начальник станции Одесса-Товарная
— В том, что украинская железная дорога эффективно справляется со своей работой в условиях войны, нет ничего удивительного. Железные дороги — это полувоенная структура, сотрудники которой умеют принимать решения, брать на себя ответственность, а подавляющее большинство нештатных ситуаций давно описано в инструкциях, знание которых регулярно проверяется.
Стороннему наблюдателю может показаться удивительным, как четко и быстро «Укрзалізниця» перешла на военные рельсы. Ведь он чаще всего выступает в роли пассажира и видит много недостатков в сервисе, от дефицита билетов до старых вагонов, не замечая отлаженности сложных процессов, в которых взаимодействуют сотрудники различных служб. Вкусный чай, wi-fi в «Интерсити» и электронные билеты — это, конечно, здорово (а наоборот, соответственно, не очень), но и без них поезд остается поездом, и везет грузы и пассажиров, куда требуется.
На самом деле и в мирное время многим железнодорожникам часто приходится сталкиваться со сложными ситуациями. Вы не задумывались, почему так редко при сложных погодных условиях происходят сбои в движении поездов? Именно потому, что железнодорожники обучены быстро реагировать на аварии и катастрофы.
Перевозки военных грузов — от танков до боеприпасов — и в мирное время занимали определенную долю в работе железной дороги. Взаимодействие военных и железнодорожников отработано давно: при железных дорогах есть управления воинских перевозок, есть железнодорожные войска в составе ВСУ, есть опять же инструкции и планы работы в особых условиях, — в общем, тут тоже не надо было налаживать что-то с нуля.
Конечно, большинство украинцев, выбравших когда-то профессию железнодорожника, не ожидали, что в какой-то момент они окажутся на войне. И сегодня им приходится работать в куда более сложных условиях, чем до 24 февраля. Но сбивающим с ног потрясением это для них не стало. Девиз железной дороги: «Что бы ни случилось, поезда должны ездить». И можете не сомневаться, они продолжат ездить.
Делайте «Новую» вместе с нами!
В России введена военная цензура. Независимая журналистика под запретом. В этих условиях делать расследования из России и о России становится не просто сложнее, но и опаснее. Но мы продолжаем работу, потому что знаем, что наши читатели остаются свободными людьми. «Новая газета Европа» отчитывается только перед вами и зависит только от вас. Помогите нам оставаться антидотом от диктатуры — поддержите нас деньгами.
Нажимая кнопку «Поддержать», вы соглашаетесь с правилами обработки персональных данных.
Если вы захотите отписаться от регулярного пожертвования, напишите нам на почту: [email protected]
Если вы находитесь в России или имеете российское гражданство и собираетесь посещать страну, законы запрещают вам делать пожертвования «Новой-Европа».
