Шестьдесят лет назад, 11 февраля 1963 года, ушла из жизни американская поэтесса и писательница Сильвия Плат. Ее единственный роман «Под стеклянным колпаком» вышел меньше чем за месяц до ее смерти. В нем Плат описала первую попытку самоубийства, а также рассказала об опыте лечения в психиатрической больнице. Специально для «Новой-Европа» книжная обозревательница Евгения Власенко взглянула на роман Сильвии Плат через корпус более поздних текстов — и нашла заявленные в романе проблемы самореализации женщин и борьбы с депрессией по-прежнему актуальными.
Все еще современный роман
Даже спустя шестьдесят лет роман Сильвии Плат «Под стеклянным колпаком» (The Bell Jar, 1963) читается как современная проза. Это в равной степени комплимент тексту и упрек времени, в котором мы живем — времени, где молодые женщины по-прежнему испытывают невероятное давление со стороны государства и общества в вопросах материнства. Патриархальное устройство практически любой профессиональной сферы, от промышленности и финансов до литературы, продолжает накладывать множество ограничений для самореализации. Героиня Плат — 19-летняя Эстер Гринвуд — выигрывает в конкурсе эссе и приезжает на стажировку в Нью-Йорк 50-х, где «живет свою лучшую жизнь»: днем в редакции разбирает тексты из самотека, участвует в фотосессиях и посещает выставки и показы, а по вечерам ходит с подругой в бары и на частные вечеринки. Проблема в том, что ничего из этого ее не радует. Даже так: героиня чувствует невыносимую усталость и бессмысленность всего, рыдает и постепенно осознает, что, кажется, сходит с дистанции — и никогда не сможет ничего добиться. Она пробует начать писать роман, но быстро понимает, что ей недостает опыта — о чем писать? Вернувшись домой к матери и узнав, что не прошла отбор на летний семинар к известному писателю, Эстер впадает в самую настоящую депрессию.
Одно из англоязычных издания романа «Под стеклянным колпаком»
Маленький городок, мать, настаивающая, чтобы дочь освоила «более подходящую женщине» профессию стенографистки («практические навыки», дающие «возможность добывать себе хлеб насущный»), многодетная соседка, маячащая под окнами с коляской словно живая реклама лучшей женской доли — кажется, вернись сегодня студентка столичного российского ВУЗа на каникулы в родной город, Саратов или Нижний Тагил, картина будет примерно та же.
Плат писала о том, что ей хорошо знакомо — больше всего на свете она боялась не состояться. В биографии «Красная комета: короткая жизнь и пылающее искусство Сильвии Плат» (Red Comet: The Short Life and Blazing Art of Sylvia Plath, 2020) Хезер Кларк упоминает фрагмент из ее письма к тогдашнему бойфренду Гордону Ламейеру (1955): «Я боюсь ненароком упустить «жизнь» и, проснувшись одним «прекрасным утром», обнаружить, что только ветер грустит обо мне у надгробия».
Плат была полна решимости жить полной жизнью — писать, путешествовать, любить. Она надеялась стать писательницей, но выросла в культуре, которая открыто высмеивала женские амбиции.
Она жила в эпоху, когда женщине было практически невозможно получить ипотеку или оформить кредитную карту, когда вакансии для мужчин и для женщин публиковались в разных разделах газет. Но, несмотря на все это, Плат не собиралась сдаваться и делала все, чтобы не упустить «жизнь», не упустить ни единого стихотворения.
В своем творчестве Плат не раз бросала вызов образу жизни американских женщин 50-х годов. Ее первый и единственный роман «Под стеклянным колпаком» — один из ярких примеров феминистского высказывания. Однако Плат подарила своей героине не только собственную фемоптику, но и свой недуг. Поэтому «Под стеклянным колпаком» — это еще и проза, исследующая тему борьбы женщины за психическое здоровье.
Личность в депрессии
Люди в депрессии часто неприятны для окружающих. Это ставит перед авторкой сложную задачу: описать героя или героиню так, чтобы он или она одновременно раздражали — и заставляли сопереживать. Но мало кто будет сопереживать неприятным людям. У Дэвида Фостера Уоллеса есть рассказ «Личность в депрессии» (сборник «Короткие интервью с подонками», перевод Сергея Карпова, 2020 год), в котором женщина в депрессии постоянно названивает своим знакомым в поисках внимания и поддержки, буквально занимается эмоциональным вымогательством. И ее жалко ровно до тех пор, пока мы внезапно не понимаем, что она звонит умирающей от рака подруге, которую прямо во время разговора тошнит от принимаемых лекарств — но героиня рассказа настолько зациклена на себе и собственных чувствах, что не обращает на это внимания.
Впервые мы осознаем, что героиня Плат неприятная, когда она оставляет пьяную подругу Дорин в луже рвоты на пороге своего номера, потому что не хочет разбираться с этим, а хочет спать. И в дальнейшем на протяжении романа мы в общем-то не видим примеров доброты героини по отношению к окружающим. Ее дружба с Дорин, с которой они вместе проходят стажировку, как и дружба с Джоан в частной психиатрической лечебнице, куда героиня попадает после попытки самоубийства — классический пример токсичных отношений. Но для людей, страдающих депрессией, такие отношения не редкость.
Фотография Сильвии Плат на ее могиле. Фото: Amy T. Zielinski / Getty Images
Это хорошо описано у Отессы Мошфег в романе «Мой год отдыха и релакса» (перевод Ирины Гиляровой, 2019 год). Безымянная главная героиня тяжело переживает смерть обоих родителей (отец умер от рака, мать вскоре покончила с собой) и находит утешение только во сне. Она решает проспать целый год, чтобы оклематься, поэтому увольняется с работы, настраивает автоплатеж на коммуналку, находит какую-то левую психотерапевтку, больше похожую на наркодилершу, и запирается в своей квартире с коробкой рецептурных транквилизаторов и снотворного. Долгое время ее навещает только подруга Рива, дружба с которой держится на корысти вперемешку с завистью со стороны одной (Ривы) и снисхождении со стороны другой (героини). Но обе они слишком одиноки, чтобы покончить со всем этим до определенного момента.
Своя комната
За три года до рождения Сильвии Плат в 1929 году Вирджиния Вулф опубликовала эссе «Своя комната», в котором размышляла о необходимости личного капитала и пространства для творчества, которого женщины ее поколения были практически лишены.
Я вспомнила об этом эссе, когда читала о безуспешных попытках героини Плат совершить самоубийство — ей попросту было негде это сделать.
Сначала Эстер решает вскрыть вены: она закрывается дома в ванной, набирает воду, достает лезвие, но в последний момент, прикинув, сколько времени осталось до возвращения матери с работы и сколько может потребоваться, чтобы все кончилось, отказывается от этой затеи. Она думает снять комнату в пансионе, но тут же понимает, что, во-первых, у нее нет на это денег, а во-вторых, в общую ванную комнату на этаже обязательно начнут ломиться другие жильцы. Для самоубийства, как и для писательства, тоже нужна своя комната.
Но наличие личного пространства для жизни и творчества способно и предотвратить трагедию. Здесь я снова вспоминаю безымянную героиню Мошфег, которая закрылась в собственной квартире на Манхеттене, отгородилась от мира, оградила мир от себя, и не имея особых финансовых и прочих забот, смогла прожить свои темные дни.
Нация прозака
Говоря о необходимом жизненном пространстве, я имею в виду не только жилье как таковое, но прежде всего социальное пространство, в котором депрессия не обесценивается, и в котором человек может рассчитывать на психологическую и медикаментозную помощь. Под «пространством» необходимо понимать также и общество, в котором с депрессией можно жить. Сильвия Плат закончила писать «Под стеклянным колпаком» в августе 1961 года. Ей было 29 лет, она уже была беременна вторым ребенком, а дочери было около полутора лет. Их брак с Тедом Хьюзом разваливался, она какое-то время жила отдельно.
В мемуарах Элизабет Вуртцель «Нация прозака» (перевод Ольги Брейнингер, готовится к публикации на русском языке в конце февраля 2023 года) описан опыт жизни с депрессией в 90-е годы. Это все еще очень не бережная и не чуткая к людям с депрессией среда, но это уже эпоха психотерапии и антидепрессантов. В своем автофикшн-романе Вуртцель — травмированная разводом родителей, разлукой с отцом и всю жизнь страдавшая от депрессии — пишет о поколении своих родителей:
«К началу шестидесятых большинство родителей моих ровесников уже окончили колледж и перешли в будничный рабочий мир — за несколько лет до того, как студенческие протесты, антивоенная деятельность и зарождающаяся культура секса, наркотиков и рок-н-ролла стали обычным делом. К тому времени, когда радикальные шестидесятые вышли на пик, мы, дети, уже родились, и наши родители внезапно обнаружили, что не знают, чему можно верить: старомодным представлениям о том, что дети должны расти в традиционной семье, или непонятному новому ощущению, что возможно все, что другая жизнь возможна, стоит лишь протянуть руку. И вот они уже связаны узами брака, потому что это считалось обязательным, в комплекте с детьми, рожденными почти случайно, в мире, который внезапно стал скандировать: «Долой обязанности! Долой случайности!». Разминувшись на пару лет с возможностью по полной насладиться плодами культурной революции, наши родители остались ни с чем».
Сильвия Плат — одна из представительниц поколения, оказавшегося на сломе эпох. Когда я думаю, как бы могла сложиться ее жизнь, на ум приходит роман «Кролиководство» Бинни Киршенбаум (Rabbits for food (2019), перевод на русский Андрея Шаулиса, 2021 год). Его героиня — 43-летняя успешная писательница из Нью-Йорка — давно страдает от клинической депрессии. Они живут вдвоем с мужем недалеко от Бродвея, у них нет детей, они выплатили ипотеку и могут позволить себе жить в свое удовольствие. Только Банни — так зовут героиню — не хочет жить. Она думает, как бы со всем этим покончить и даже воображает себя в горячей ванне. Но стоит ей представить, что их кот, Джеффри, может начать лакать розовую воду, как тут же становится ясно, что она никогда этого не сделает. Не хотеть жить — не то же самое, что хотеть умереть. В итоге Банни попадает в психиатрическую больницу, где, как и героиня Плат, проходит курс электросудорожной терапии (ЭСТ).
Дом в Лондоне, где жила и покончила с собой Сильвия плат. Фото: Wikimedia
Эстер Гринвуд после ЭСТ чувствует облегчение, чувствует, как удушливый стеклянный колпак — символ болезни, искажающий восприятие мира — приподнимается, и героиня ощущает как с дуновением воздуха исчезают ее страхи и тревоги. Роман заканчивается на моменте, когда Эстер в «ярком, как и ее планы» красном костюме, закончив курс лечения, готовится пройти врачебную комиссию, которая решит ее дальнейшую судьбу. Она определилась с планами на жизнь — в них нет замужества, но есть план закончить учебу. И теперь ей есть, о чем писать. И хотя в самом начале романа «Под стеклянным колпаком» есть момент, позволяющих сделать вывод, что все пойдет не совсем по плану (как минимум, у героини появится ребенок), Плат оставляет нам надежду, что та справится.
У «Кролиководства» Киршенбаум не столь оптимистичный финал: мы расстаемся с Банни после первого сеанса ЭСТ, и, кажется, ей не сильно помогло. А учитывая, что с депрессией героиня борется уже очень и очень давно, может и не поможет вообще.
В самом конце романа Банни произносит «Я бессловесная», имея в виду неспособность выразить свои мысли и чувства. Для писательницы это звучит как смерть.
Между выходом «Под стеклянным колпаком» Плат и «Кролиководства» Киршенбаум прошло больше пятидесяти лет. Где-то внутри этого временного отрезка о борьбе с депрессией писали Вуртцель, Уоллес, Мошфег, а еще Мишель Уэльбек и многие другие. Антидепрессанты — буквально персонажи этих романов. Но есть ощущение, что всего того прогресса, которого удалось достичь в фармакологии и терапии, оказалось недостаточно, чтобы победить депрессию. Прозак не стал панацеей, и как пророчески написала в эпилоге к своим мемуарам Элизабет Вуртцель «депрессия всегда сможет перехитрить любую химию». А значит мы всё еще под стеклянным колпаком, говорит литература.
Join us in rebuilding Novaya Gazeta Europe
The Russian government has banned independent media. We were forced to leave our country in order to keep doing our job, telling our readers about what is going on Russia, Ukraine and Europe.
We will continue fighting against warfare and dictatorship. We believe that freedom of speech is the most efficient antidote against tyranny. Support us financially to help us fight for peace and freedom.
Нажимая кнопку «Поддержать», вы соглашаетесь с правилами обработки персональных данных.
Если вы захотите отписаться от регулярного пожертвования, напишите нам на почту: [email protected]
Если вы находитесь в России или имеете российское гражданство и собираетесь посещать страну, законы запрещают вам делать пожертвования «Новой-Европа».