Памятник Лесе Украинке на Украинском бульваре в Москве вот уже неделю утопает в цветах.

14 января ракета Х-22 упала на многоэтажный жилой дом в Днепре, под завалами оказались десятки людей. На данный момент 46 человек считаются погибшими, среди них шестеро детей. 79 человек получили травмы. Некоторые до сих пор считаются пропавшими без вести. По словам мэра города Бориса Филатова, не исключено, что найти тела некоторых погибших уже не удастся.

Реакцией москвичей на трагедию стали не протесты и шествия — а молчаливое возложение цветов. 16 января около памятника украинской поэтессе Лесе Украинке появились первые цветы, детские игрушки и фотографии разрушенного дома. Стихийно этот дежурный, в общем-то, памятник превратился в знак неравнодушия и человеческой скорби.

В первую же ночь мемориал был ликвидирован сотрудниками коммунальных служб. Наутро он появился вновь — и вновь был уничтожен. Каждую ночь коммунальщики убирают цветы, пытаясь стереть эту память, — но днем люди вновь зажигают свечи и осыпают подножие памятника гвоздиками.

Ожидаемо у памятника появились представители движения SERB — выкрикивали провокационные речевки. За SERBом подтянулась и полиция. Начались проверки документов и первые задержания. Женщину, пришедшую возложить цветы вместе с собакой, завели в автозак. Дворняга осталась на улице, скулила, ее забрали к себе соседи.

Вечером 20 января на Украинском бульваре пустынно и тихо. В темноте памятник легко не заметить, но — как опознавательный знак — буквально в метре от него мигает огнями полицейская машина. Не выходя из нее, сотрудники внимательно наблюдают за всеми, кто подходит к памятнику. Возложение цветов в такой близости от них кажется тревожным и небезопасным поступком. Стоило мне ненадолго остановиться рядом с памятником, как открылась дверца машины. Я сделала вид, что просто иду мимо, — и полицейский тут же вернулся обратно в салон, убедившись, что я не собираюсь приближаться к монументу.

Этим же вечером у памятника побывала Елена Санникова, советская политзаключенная и нынешняя активистка. Она рассказала мне, что полиция, ссылаясь на некое постановление, запрещает даже просто фотографировать стихийный мемориал — чтобы не возникало «провокаций в интернете».

«Я пришла возложить цветы в память обо всех погибших в жилом доме в Днепре, а также и обо всех погибших в мирных домах Украины за весь этот кошмарный год, — рассказала мне Елена. — Принесла две розы: белую и розовую. У подножия памятника лежало очень много цветов, а еще — игрушки, свечи, большие красивые яблоки. Рядом стояла полицейская машина с мигалками. Двое полицейских проверяли документы у девушки, рассматривали ее пресс-карту. Я прошла мимо них, возложила цветы к памятнику, сфотографировала памятник и дважды сфотографировала цветы у подножия. Сразу же подошел совсем молодой полицейский и потребовал удалить фотографии, сказав, что фотографировать здесь запрещено. Будто бы есть такое постановление, распоряжение начальства. А где оно? Развел руками: мол, при себе у него нет, но оно точно существует. Я попросила его не мешать мне, дать немного постоять молча, но он буквально стоял над душой. Когда я собралась уже уходить, он мне шага ступить не дал: мол, удаляйте фотографии. Это была не просьба, а требование. И поведение его было не то чтобы агрессивным, но каким-то отвратительно-навязчивым. Одну фотографию я удалила, он требовал удалить вторую.

Между тем подошла другая женщина и стала возлагать цветы. Ей он сразу сказал, что фотографировать запрещено. Я попросила как-то резонно объяснить этот запрет, он ничего толком не объяснил: начальство, мол, приказало, в интернете то ли чтобы провокаций не было… Каких провокаций?

Я стала уходить — он за мной, и второй от машины ко мне направился. Я обернулась на них, посмотрела в глаза, спросила, есть ли у них совесть. Ко мне присоединилась девушка, у которой они проверяли документы, когда я пришла. Она сказала, что и у нее требовали удалить фотографии, хотя она показала пресс-карту и редакционное задание.

Вот спрашивается — кто провокации создает? Они и создают. Ну, поставили их сюда, стоит эта машина с мигалкой, хорошо, пусть сидят, греются. Как же можно идти и мешать людям, которые пришли почтить память погибших: детей, стариков, женщин, простых мирных жителей? Мягко скажем, очень некрасиво, когда представители власти так себя ведут.

Ведь это — инициатива народа. Москвичи нашли здесь отдушину. Ведь просто очень тяжело на душе, когда слышишь о разрушенных домах, о массовой гибели людей, осознаешь масштабы этого горя, кошмара. Невыносимо тяжело. А цветы… Может быть, хоть кто-то из пострадавших увидит».

Елену отпустили благополучно и без проверки документов. Полицейские даже смирились с тем, что вторую фотографию она так и не удалила.

Памятник Лесе Украинке в Москве — не единственный мемориал, посвященный трагедии в Днепре. В других городах по всей России возникают, исчезают и заново возникают похожие точки памяти. Памятник Тарасу Шевченко стал таким местом в Санкт-Петербурге, Новосибирске, Краснодаре, Омске, Екатеринбурге и других городах страны.