СюжетыКультура

По гамбургскому просчёту

Пять политических книг на русском языке о том, как страна «дошла до жизни такой», совершая одну фатальную ошибку за другой

По гамбургскому просчёту
Макет: Vectonauta, Freepik

Кто виноват? Что делать? Как мы дошли до жизни такой? Классические и симптоматичные вопросы темных времен, к которым российское общество в последние годы возвращалось всё чаще. Война в Украине заострила их до предела. Где мы были восемь лет, допустим, понять несложно. А вот где 30 лет? Постсоветская Россия, отправившаяся было за демократией, в какой-то момент незаметно притормозила и, развернувшись на 180°, засобиралась назад, в сторону едва переименованной улицы Ленина. А может быть, просто не в ту степь. Или, напротив, проскочила тот самый главный поворот. Журналисты, писатели, политологи, конечно, тоже мучаются этими вопросами и дают свои ответы. «Новая газета Европа» подобрала пять новых политических книг о том, что произошло с ельцинской и путинской Россией.

Михаил Зыгарь. Все свободны: история о том, как в 1996 году в России закончились выборы

Обложка: Альпина Паблишер. Макет: Vectonauta, Freepik

Обложка: Альпина Паблишер. Макет: Vectonauta, Freepik

Президентские выборы 1996-го часто вспоминают как один из поворотных моментов. Зыгарь решил детально разобрать, что же тогда произошло и почему, вопреки известному лозунгу, «голосовавшие проиграли». Получился исторический нон-фикшн, очень напоминающий приключенческий роман. Сам автор сравнивает результат с «Тремя мушкетерами»: Атос — Чубайс, д’Артаньян — Юмашев, герцог Бекингем — Зюганов, и Б. А. Березовский в роли очаровательной Миледи. Сравнение поначалу кажется пустой приманкой для читателя. Но ближе к концу становится ясно: в нем и скрыт главный смысл.

К президентским выборам 1996-го Ельцин подходит тяжело больным человеком и безнадежным аутсайдером. Кажется, над Кремлем скоро взойдет молодая красная звезда Зюганова. Это, конечно, не может не пугать. Даже давние оппоненты, Гусинский и Березовский, готовы заключить перемирие, чтобы избежать для себя коммунистической угрозы и помочь действующему президенту, который, правда, с годами всё больше напоминает пожилого царя. Впрочем, борьба развернется не только против кандидата от КПРФ. Внутри команды тоже схлестнутся «прогрессисты» в лице «младореформаторов», олигархов, «семьи» президента и силовики во главе с товарищем и охранником Ельцина генералом Коржаковым.

«Все свободны» интересна прежде всего фактурой, деталями, из которых вылепливается образ эпохи. Промелькнет образ «кремлевского Мерлина», оккультиста, астролога и генерала ФСБ Георгия Рогозина, результаты «неклассических» исследований которого через Коржакова будут влиять на Кремль. Зыгарь покажет выдающиеся «рекламы». Например, незадолго до выборов команда политтехнолога Ситникова в Краснодаре разбросала по почтовым ящикам «талоны» на дефицитные продукты из 1990–1991-го. Месседж: «Вот что вы получите вместе с победой коммунистов». Найдешь такой в ящике — и проснется животный страх, как от повестки. Но следом Ситников осуществил еще более мощную акцию. Договорился с продавцами частных магазинов, чтобы они на несколько дней убрали весь привычный ассортимент: чуть-чуть продуктов из 1980-х и пустые прилавки. Талантливый ход. Подобных сюжетов в книге Зыгаря много: десятки страниц о том, как именно нужно управлять сознанием людей, чтобы добиться от них желаемого результата.

Интриги, сговоры, попытки перевернуть игру в свою пользу, наконец, манипуляции. Всё это увлекательное мельтешение напоминает импрессионистские брызги из-под копыт с картины Серова «Петр II и цесаревна Елизавета на псовой охоте». На нее похожа и сама книга — динамичная, азартная, с игривыми героями, пролетающими по страницам подобно императорской свите на конной охоте. Но оторвавшись на минуту от мельтешения, думаешь: а где, собственно, люди? Помнит ли вообще хоть кто-то из героев, что они существуют там, на улице, снаружи кремлевских стен? Некоторые, конечно, помнят (меньшинство), но не очень понимают, как с ними говорить. А остальные, кажется, слишком увлечены игрой.

Зыгарь пишет: «Взрослый же, вчитавшись в текст Александра Дюма, удивится, как много бессмысленного насилия и лжи… благородные цели вскоре оказываются неактуальными и забываются. Исторические фигуры в романе не больше чем статисты, страна — и вовсе декорация. Герои много говорят о чести, долге и об ответственности — и мы им верим. Но вот если без дураков. Ответственность? Вы серьезно?» Похоже на историю с выборами 1996-го, которые, конечно, не создали, но расширили разрыв между властной элитой и обществом-декорацией. Где-то снаружи, за кремлевскими стенами, за фальшфасадом «довольной толпы доверчивых избирателей» многие разочаровались и в российской власти, и в демократии. У элиты же сложилось представление, что при помощи пропаганды можно убедить общество в чем угодно. И откуда, интересно, тут взяться диалогу?

Илья Жегулев. Ход царем. Тайная борьба за власть и влияние в современной России. От Ельцина до Путина

Обложка: Говард Рорк. Макет: Vectonauta, Freepik

Обложка: Говард Рорк. Макет: Vectonauta, Freepik

Пока Зыгарь детально разбирает одну из главных афер ельцинской эпохи, журналист Илья Жегулев рисует более широкую картину: пишет историю российских элит и их влияния на судьбу страны в 1990–2010-е. «Ход царем» — неторопливая и задумчивая книга. Может быть, поэтому в ней легче удается рассмотреть героев. Интеллигентный юрист Дмитрий Медведев, который еще в 1990-е не до конца оставил надежду вернуться в науку. Подозрительный президент Путин, главный страх которого — предательство — вынуждает его опираться на узкий круг проверенных друзей. Наконец, когда-то всесильный генерал Коржаков, теперь живущий на даче на скромную (по его меркам) пенсию и заставляющий журналистов покупать книги его авторства в обмен на интервью. В меланхоличной сцене встречи Жегулева с ним сквозит дух не то голландского натюрморта, не то притчи о бренности славы земной.

Пожалуй, есть и главный герой — Валентин Юмашев, близкий друг и советник Ельцина, который круто помог карьерному росту его преемника. Ни одному другому персонажу Жегулев не уделяет столько внимания, а книгу начинает с истории его непростого детства. Школьник Юмашев, живущий в сторожке в Переделкино, на морозе убирает снег на участке Чуковского — такая жизненно необходимая подработка. Образ, которому сложно не посочувствовать. Конечно, Юмашев интересен как человек умный, культурный и при этом совсем непубличный. Но важно и то, что читатель наверняка сочтет его «своим» — из тех, которые помнят про людей за стенами Кремля.

На смену «семье», ближнему кругу Ельцина, на рубеже тысячелетий вслед за избранным преемником придут новые элитные группы — те самые «друзья Путина». Подробнее всего Жегулев рассказывает о методах и операциях силовиков Игоря Сечина. Но наиболее влиятельными считает предпринимателей братьев Ковальчуков, до сих пор не использовавших свое главное оружие — огромный медийный ресурс. Главная политическая борьба в России всё еще происходит не в публичном поле, а во дворце: за голос единственного главного избирателя, который в отличие от миллионов обычных людских, или даже «простолюдинских», голосов имеет значение. Когда читаешь и Зыгаря, и Жегулева, сама собой всплывает в голове известная строчка Мандельштама: «Мы живем, под собою не чуя страны». Сразу в двух трактовках. Одна показывает подавленное общество, раздробленное на слабые единицы и не ощущающее ни скрытой в себе силы, ни права отстаивать человеческое достоинство. Другая — о чувстве реальности, неотделимом от сопереживания и ответственности. Впрочем, его, как показывает практика, легко потерять, оказавшись на вершине иерархии.

Финальный разговор Жегулева с Юмашевым — замочная скважина всей книги. «Борис Николаевич не ошибался, — говорит Юмашев. — Но Владимир Владимирович изменился. А изменился он потому, что увидел: народ не хочет никакой демократический рынок… Народ хочет, чтобы государство отвечало за всё, — и добавляет: — Я считаю, что, если не предпринимать титанические усилия по вытаскиванию народа из того места, где он находится, он будет жаждать повесить бизнесменов и успешных людей…» Насколько правомерен такой пессимизм, можно спорить. Но он точно удобен для авторитарного режима. Управлять абстрактным «народом» с его единым на всех «неправильным желанием» по своему усмотрению гораздо приятнее, чем выстраивать непростой диалог с разными, но живыми людьми. Среди них, если присмотреться, можно увидеть и школьника Юмашева, убирающего снег на морозе. Впрочем, с высоты его давно не разглядеть.

Владимир Гельман. Авторитарная Россия: Бегство от свободы, или Почему у нас не приживается демократия

Обложка: Альпина Диджитал. Макет: Vectonauta, Freepik

Обложка: Альпина Диджитал. Макет: Vectonauta, Freepik

Любители увлекательных сюжетов о политиках или человеческих историй «Авторитарную Россию» оценят вряд ли. Скорее она придется по вкусу читателю, который хочет упорядочить в голове произошедшее со страной в постсоветское время.

Решая общий вопрос о «повороте не туда», политолог Гельман склонен считать, что «поворота туда» не было вообще. В каждой узловой точке российская власть делала шаг в сторону от демократии к авторитаризму. В1991-м, когда отказалась от принятия новой конституции и новых выборов в органы власти. В 1993-м, когда приняла конституцию с «немалым авторитарным потенциалом». И так — до референдума «за поправки» в 2020-м. Все условия для утверждения авторитарного режима были созданы именно в 1990-е. А дальше, как говорится, «дают — бери…». Чтобы добиться успеха, российская власть должна была выстраивать демократические институты одновременно с рыночной экономикой и формированием национального государства. Именно одновременность играла ключевую роль. На деле же был выбран постепенный путь с экономическим приоритетом. Если кратко: «Россия выбрала рынок, принеся в жертву демократию».

Другой вопрос, почему это оказалось возможным. Ответ прост и прозаичен: «потому что позволили». И этот «упрек», по мнению Гельмана, можно предъявить как гражданам, которые до 2011 года не спешили отстаивать свои права, так и международному сообществу, рано переставшему помогать демократическим институтам в России. Каждый политик (и это один из центральных тезисов автора) стремится получить как можно больше власти и удерживать ее как можно дольше. Контролировать его и бить по загребущим рукам — задача общества. Как когда-то точно сказал американский писатель Томас Пейн: «Долг патриота — защищать страну от ее правительства». Правда, не очень понятно, когда у российского общества могла сформироваться эта полезная привычка. Для того чтобы строить систему, из-за которой ты можешь потерять власть, нужны веские причины. Политиков, оказавшихся на вершине в начале 1990-х, к этому могла побудить только добрая воля — что-то вроде идеалистической ответственности или эмпатии к тем, кто давно стал обезличенным абстрактным «народом» за фальшфасадом кремлевской стены. Странно ли, что «дураков» оказалось немного.

Девяностым посвящена только часть книги. Гельман схематично дает и путинские методы укрепления власти, показывая их изменения от классических кнута и пряника в нулевые до «превентивного авторитаризма» 2010-х (приоритет — отбить желание открытого протеста). Отдельная глава посвящена ошибкам оппозиционного движения, не позволившим ему стать действенной политической силой. Насколько актуальны гипотезы Гельмана о перспективах режима, судить сложно. Слишком круто поменялись условия. И всё-таки за эту цитату взгляд цепляется сам: «Опыт многих стран говорит о том, что преодоление «негативного равновесия» типа российского часто становится побочным следствием мощных внешних (экзогенных) шоков. К ним могут относиться войны…» И еще: «В условиях, когда пребывание у власти непопулярного автократа не добавляет режиму легитимности и становится лишь обузой для силовиков, у них возрастают стимулы к тому, чтобы избавиться от автократа и захватить власть самим… Неудачный поворот в этом направлении грозит повлечь за собой крах авторитарного режима уже не в длительной перспективе, а «здесь и теперь»».

Александр Рыклин. Ответственность «элит», или Кто нас довел до жизни такой

Обложка: Издательство Захаров. Макет: Vectonauta, Freepik

Обложка: Издательство Захаров. Макет: Vectonauta, Freepik

В небольшой и смелой книге журналист Александр Рыклин стремится опровергнуть расхожий тезис о полной непригодности россиян к демократии и, соответственно, неизбежности и нормальности авторитаризма в наших широтах. Для этого он предлагает читателю проанализировать поведение «элит» в ключевые моменты постсоветской истории. Кажется, это должно помочь разобраться, «кто здесь выбрал авторитаризм на самом деле».

Второй срок Ельцина — время «непрерывной болезни», когда президент «практически не работал», а авторы этого второго срока, уже знакомые по книге Зыгаря, наоборот, оказались в расцвете сил. «Младореформаторы», олигархи и «семья» только что одержали общую и, казалось бы, «объединяющую» победу. Начало 1997-го Рыклин называет временем больших надежд, когда, наконец, сложились все условия, необходимые для либеральных реформ. Но недавние победители очень быстро устроили междоусобицу. В войне олигархов и «младореформаторов», как показалось, проиграли последние. Впрочем, чуть позже выяснилось, что все. И мы все, вероятно, тоже. Причины их конфликта в «Ответственности «элит»» разбираются очень подробно и с разных сторон. Другой вопрос, что со всех сторон они выглядят не слишком серьезными.

Вторая и главная тема книги — выбор преемника и отношение к нему в различных властных кругах. То, что одним из главных сомневающихся в «кандидате от КГБ» был журналист и соратник Гусинского Игорь Малашенко, вполне известно. Но «семья» игнорировала эти опасения. И, по мнению Рыклина, отнюдь не из наивности: «Просто Малашенко говорил о судьбе страны, о будущем реформ, о месте России на мировой арене, а представители семейного клана пеклись о гарантиях личной безопасности, и только о них». В эту логику ложится и почти пророческий диалог. Березовский на первых порах не поддерживает кандидатуру Путина и пугает «семью» «чекистом, который вас всех просто посадит». «И тут кто-то рассмеялся (рассказывают, что Юмашев) и произнес: «Ну, прямо так и всех… Только вас, Борис Абрамович, и посадит»».

Впрочем, звезда Путина могла и не взойти, если бы не началась вторая чеченская война. Рыклин не склонен считать это совпадением. Как и известную историю со взрывами домов в Москве и «рязанским сахаром». В последние месяцы количество сторонников версии о причастности к этим терактам спецслужб как будто возросло. И, конечно, благодаря действиям путинской власти. Именно в книге Рыклина наиболее явно показана ее ключевая черта — бесчеловечность, равная готовность жертвовать и «чужими», и «своими», которые ничуть не ближе. Думается, единственные «свои» — это сама власть, понимающая общество как личную колонию. Прав Рыклин относительно предвыборной компании по сценарию под названием «война» или нет, но его версию и аргументы точно не стоит слепо отбрасывать. На сцене появляется новая сила, которой, кажется, испугался и популярный альянс Примакова — Лужкова, и «семья», сама пробудившая ее к жизни. По словам одного из «кремлевских собеседников» Рыклина: «Выбор Бориса Ельцина открыл перед чекистской верхушкой совершенно неожиданные перспективы, о которых силовые генералы даже не мечтали. Они моментально сориентировались и навязали Кремлю собственную страшную повестку, разоблачить которую у тогдашних правителей просто не хватило политической воли». Книга обрывается практически произвольно, сразу после разгона НТВ и дела ЮКОСа, выводом о формировании в стране «жестко персоналистской диктатуры спецслужб». Но Рыклин обещает продолжение — на этот раз историю о российской оппозиции.

Михаил Фишман. Преемник. История Бориса Немцова и страны, в которой он не стал президентом

Обложка: CORPUS. Макет: Vectonauta, Freepik

Обложка: CORPUS. Макет: Vectonauta, Freepik

Фигура несостоявшегося преемника Ельцина и оппозиционного политика Бориса Немцова давно стала символом потерянного страной шанса вырулить на демократический путь. Основательная книга Фишмана — не совсем о человеке. Всё-таки каких-то личных историй в ней мало. Скорее она о человечном политике и его образе, который воплотил в себе многие чаяния 1990-х и так остро контрастировал с фигурой действующего до сих пор президента.

Перестройке и ельцинскому времени посвящена первая половина. Немцов предстает человеком, который не стремился к власти. В политике перспективный физик появился случайно и, как ему казалось, ненадолго. Еще в начале 1990-х планировал вернуться в науку, но гражданин всё-таки победил ученого. Немцов молод, харизматичен, органически лишен самоцензуры. При этом «свой» для широких слоев общества и настроен работать в их интересах. Со временем Немцов сформулировал свой идеал «народного капитализма» с широким средним классом и противопоставил его «бандитскому капитализму» для немногих «новых русских». Его идея, конечно, располагала к себе людей, постепенно разочаровывающихся в несправедливых переменах и чувствующих себя обманутыми новой либеральной властью.

Успешный (хотя и не «безошибочный») губернатор Нижегородской области быстро привлек к себе внимание Ельцина и вскоре оказался в статусе преемника, который как будто был ему к лицу. Но всё испортило преждевременное приглашение в Москву. Борец с «бандитским капитализмом», близко сошедшийся с «младореформаторами», оказался жертвой и личного конфликта с Березовским, и медийной атаки тандема Березовский — Гусинский на правительство Чубайса. Рейтинг Немцова обрушился, но поменялись и народные вкусы. Экономический и управленческий кризис вытолкнул на обочину образ «молодого реформатора». Зато вознес другой — «сильную руку», которая как будто должна навести в стране порядок. И такой преемник, конечно, нашелся. Впрочем, версию о надежном хранителе «семейной безопасности» Фишман тоже упоминает и не отрицает.

Иногда «Преемник» как будто отвлекается от Немцова. В нем есть, например, тонкие размышления о личности Ельцина и сурковской концепции «суверенной демократии». Но самое важное отступление — оранжевая революция 2004 года в Украине и отношение к ней Владимира Путина. Не только из-за трагедии 2022 года. Прежде всего, потому, что именно оно ярко показывает несовместимость мировоззрений двух преемников. Протесты против фальсификаций в пользу пророссийского кандидата Януковича, по мнению Путина, были спровоцированы американскими агентами. Фишман пишет, что «в восприятии Путина это не они с Януковичем проиграли Ющенко и собравшейся на Майдане полумиллионной толпе, это США оторвали от России жизненно важный кусок постсоветского пространства». Он подробно анализирует, как менялось отношение президента к Западу, и приходит к выводу, что обиды Путина на США и НАТО были связаны скорее с его ошибочными трактовками, чем с происками враждебных «партнеров».

Но не менее важно другое. Кажется, президент России в принципе не верит, что общество способно на какую-либо самостоятельную активность. Чтобы оно начало двигаться, обязательно должен появиться субъект (будь то государство, элиты или вражеские спецслужбы), который прикосновением верховного пальца наполнит полый народ содержанием и направит его в своих интересах. Не удивительно, что и на Болотной он увидел «агентов внешних сил». Фишман пишет: «Путин свою позицию сформулировал очень просто: на Болотной разговаривать не с кем. Кто такой Навальный? Блогер? Кто такой Немцов? Кто они все такие?» Не могут же марионетки сами разыграть спектакль.

Немцов — полная противоположность. Он выйдет на Майдан во время оранжевой революции, потому что увидит в ней стремление людей отстаивать свои права. А на Болотной скажет: «Мы здесь, потому что у нас есть чувство собственного достоинства». Можно вспомнить и то, что решительная неприязнь Немцова к Путину возникла после «Норд-Оста». Да, разница не только в том, что для одного преемника была важна свобода, а для другого — контроль. Первый защищал страну активных и живых людей со своей волей. А второй направил верховный палец в глину толпы, наполнил движением, жизнью и единственно верным, своим смыслом: «Некоторые ведь живут или не живут — непонятно. И как уходят — от водки или там еще от чего-то… А ваш сын жил». Вот так. Чем обернулась в России победа второго (и человека, и подхода) — известно. В 2022-м гибель Немцова ощущается еще острее. Но вряд ли этот морок навсегда. Пытаемся же мы зачем-то понять, где в прошлый раз ошиблись.

shareprint
Главный редактор «Новой газеты Европа» — Кирилл Мартынов. Пользовательское соглашение. Политика конфиденциальности.