«Получился немаленький проект для активистов»

«Ковчег» запустили в марте этого года, спустя две недели после начала войны в Украине. Инициаторами проекта помощи российским эмигрантам стали политики Михаил Ходорковский и Дмитрий Гудков, экономист Сергей Гуриев и другие оппозиционные деятели. Предполагалось, что «Ковчег» будет помогать эмигрировавшим россиянам, которые покинули страну именно из-за войны: им могли предоставить временное жилье за границей, помочь с оформлением документов для проживания и с открытием банковских счетов.

Юрист и правозащитник Анастасия Буракова рассказывает, что идея создать такой проект пришла именно ей.

— После начала войны мне стало приходить огромное количество вопросов юридического характера о возможностях эмиграции и легализации в других странах от людей, которые были не согласны с войной, с действиями Кремля и стали массово уезжать из России. И когда количество вопросов за несколько дней перевалило за сотню, я поняла, что одной мне с этим не справиться и нужен проект, который бы помогал таким людям сориентироваться, — говорит она.

Буракова обратилась в «Антивоенный комитет России», который поддержал идею. Деньги на первые шелтеры в Ереване и Стамбуле дал Михаил Ходорковский.

— Мы запустились, я привлекла юристов и правозащитников, которые согласились консультировать в телеграм-боте. В первые сутки нам пришло несколько тысяч запросов на юридические консультации, больше сотни запросов на жилье, и стало понятно, что получился немаленький проект для активистов, что помощь нужна огромному количеству людей, которые не были интегрированы в оппозиционные структуры и не работали в независимых медиа, но сделали маленькие шаги против войны, например, подписали антивоенную петицию, за что их уволили с работы, задонатили на помощь украинским беженцам, и к ним пришли сотрудники ФСБ. Такие люди не знают, куда обратиться, и наш проект стал как раз такой площадкой, — рассказывает Буракова.

По словам правозащитницы, у «Ковчега» нет крупных доноров.

— Мы работаем на пожертвования, которые принимаем в том числе в криптовалюте и через PayPal. Но, конечно, у нас были случаи, когда нам отправляли большие суммы люди, которые не сильно известны. Чаще всего эти люди были из тех, кто как-то связан с Россией или работал раньше там, и теперь они хотят помочь новым мигрантам.

Она рассказывает, что в первые же недели «Ковчегу» стало поступать большое количество пожертвований, на которые проекту удалось арендовать дополнительные коливинги и квартиры, увеличить мощность телеграм-бота, подключить к работе иммиграционных юристов и запустить психологическую помощь. Также стали приходить и волонтеры, готовые консультировать по бытовым вопросам.

Двадцатилетний Сергей раньше жил в Калуге, где и выучился на программиста в местном колледже. До начала войны он подрабатывал курьером и хотел научиться дизайну, однако после старта мобилизации решил уехать в Казахстан, чтобы не попасть на фронт и под осенний призыв. Первый месяц он провел в Костанае, а затем перебрался в Алматы и поселился там в коливинге, место в котором ему выделил «Ковчег».

— Заявку на помощь в «Ковчег» я подал, когда люди стали бежать [от мобилизации], был огромный поток. Мне ответили через 15 дней, когда я уже был в Костанае и мне не нужно было жилье. Когда срок аренды подходил к концу, я решил переехать в Алматы. Я снова написал в «Ковчег», и мне сказали, что надо созвониться и поговорить. [Координатор] попросил рассказать о себе и о планах — это такое правило, чтобы люди, которые поддерживают войну, сюда не попадали. Кроме этого и, может, еще чистоплотности, никаких правил нет. После этого мне выделили место в коливинге, никаких документов не требовалось, — рассказывает он.

Сейчас Сергей уже волонтерит в одном из чатов «Ковчега» и консультирует тех, кто решил переехать в Казахстан.

— Если людям нужно узнать, как оформить какие-то документы, как искать жилье, я им помогаю и делюсь личным опытом проживания в стране релокации, — так он описывает свою работу.

Помощь не только политическим

Поначалу многие из обратившихся в «Ковчег» россиян уезжали в Грузию и Армению, где проект сотрудничает с местными инициативами. Еще одной страной, в которую направляли эмигрантов, стала Турция, а после объявления мобилизации больше всего людей стали уезжать в Казахстан — это, по словам Бураковой, обусловлено протяженностью границы. В столицу Польши проект также направлял россиян, потому что «Польша довольно много помогает диссидентам и предоставляет большое количество гуманитарных виз». Во всех этих странах «Ковчег» организовал шелтеры, в которых люди могут провести первое время после эмиграции, остальная же помощь предоставляется по всему миру.

— Это закрытые чаты, куда можно попасть по анкете. Туда мы включаем волонтеров из этих сфер, которые могут подсказать что-то коллегам, предложить работу. И на базе этих чатов уже сформировались тесные профессиональные сообщества взаимопомощи, — рассказывает Буракова.

Другая помощь, которую предоставляет «Ковчег», касается изучения иностранных языков. Сейчас волонтеры проекта обучают 12 языкам, а в группах учатся в общем около 450 человек. За время работы проект также обработал более 85 тысяч запросов на юридическую помощь, на его базе постоянно проходят вебинары по иммиграции, адаптации, по помощи антивоенным инициативам и вебинары по истории.

— Мы даем всё, что может помочь людям адаптироваться и получить гарантированную помощь, — объясняет Буракова. — Для меня самая важная часть проекта — это поддержка антивоенных инициатив, мы по крупицам собираем о них информацию, помогаем, в том числе информационно, вовлекаем новых иммигрантов в антивоенные инициативы. И я считаю, что очень важно, чтобы люди, которые уехали, делали всё, что они могут, для окончания войны. Также нам важно, чтобы люди не замыкались в эмиграционном кружке, а понимали контекст страны, в которой они живут.

Она рассказывает, что страны, куда эмигрируют россияне, заинтересованы в их интеграции.

— Бывает, к нам приходят эксперты, чтобы рассказать об истории страны, о внешней и внутренней политике для лучшего понимания контекста, бывает, выделяют бесплатных преподавателей для изучения местного языка. Многие страны заинтересованы и в том, чтобы предприниматели, специалисты, которые переезжают, интегрировались в экономическую деятельность. И, конечно, европейские страны помогают тем, кто продолжает бороться против войны, в том числе предоставляют безопасное место для этого, гуманитарные визы, — поделилась Буракова.

Координатор проекта рассказывает, что «Ковчег» помогает и тем, кто подвергается репрессиям в России, однако на вопрос о том, помогла ли команда уехать из страны людям, на которых возбуждено уголовное дело, она отвечать не стала, чтобы не подвергать их опасности.

Несмотря на то что 20-летний Сергей никогда не занимался политикой, а после начала войны только делился антивоенными публикациями в личном инстаграм-аккаунте, ему тоже пришлось столкнуться с преследованием.

— Я уехал, когда начался осенний призыв, и после этого мне позвонила сотрудница полиции через ВКонтакте. Я очень сильно испугался, но взял трубку, и мне сказали возвращаться, иначе на меня подадут в розыск. Через какое-то время дошло до того, что они писали, что родителям придется прийти и писать объяснительную за меня. А недавно мне написала знакомая, которая работает в полиции, что ей сказали вручить мне повестку, и скинула фотографию предписания об установлении местонахождения призывника. До сих пор они пытаются что-то предпринять, чтобы меня напугать или задеть, — рассказывает юноша.

Анастасия, которой тоже помог «Ковчег», в России была директором розничных магазинов и детским педагогом. Ее не преследовали, но с самого начала войны, поскольку Анастасия сама на четверть украинка, она начала вести волонтерские уроки английского языка для украинских детей, которые перестали ходить в школы. Тогда же она начала жертвовать деньги в Красный Крест и в украинские фонды.

— Теоретическая возможность стать предателем родины существовала, — считает девушка.

Они с молодым человеком решили переехать и обратились в «Ковчег», чтобы там им помогли вывезти их кота.

— Если бы нашего кота не пропустили через границу, мы бы никуда не уехали. Для кого-то это шутки, но, честно говоря, он для меня член семьи. У меня держится психика на нем, я бы его ни за что не оставила, — делится она.

— Мы уехали в конце марта. Триггером для переезда стала именно война, потому что это ужас. Мои предки в послевоенное время из Украины на повозках двинули через всю Россию во Владивосток — спасаться от голода, от последствий войны. Для меня это сущий ад. И новые законы меня ужаснули, но я в тюрьме уже сидела, поэтому это не страшно, но не хотелось бы. Хотела бы преподавать детям и дальше, потому что это действительно важно, — рассказывает Анастасия. — Еще у меня есть заболевание, из-за которого я сплю на аппарате искусственного дыхания. Всё оборудование заказываю в Америке и Европе, а после отключения SWIFT это стало невозможно. [В России] у меня был выбор между тюрьмой и смертью без оборудования, поэтому желание уехать появилось практически сразу.

— Помощь «Ковчега» сильно облегчила нам эмиграцию. Мы теперь очень связаны с проектом. После переезда мы вместе с украинской диаспорой сделали Dopomoga.am. Многие наши мероприятия проходят в локации ковчега в Ереване, мы постоянно на связи, — делится девушка.

Также она помогает в сборе и раздаче гуманитарной помощи и раньше помогала другим инициативам украинцев в Ереване. Анастасия считает, что большая заслуга «Ковчега» именно в создании сообщества людей, готовых помогать друг другу.

— В России комьюнити сложно замечать, а тут видно, что есть люди, которые готовы бороться и выступать против. Здесь комьюнити людей, которые активно выражают свою гражданскую позицию, очень близко, и все со всеми знакомы через одно-два рукопожатия. Если что-то нужно, пишешь в чат, и там через десять минут находится человек, который готов помочь.

«Мы уже тюремными сроками меряемся». Реакция на угрозы признать проект нежелательным

Сейчас в России уже есть 71 нежелательная организация, среди них как просветительские инициативы и фонды, так и расследовательские медиа, например, «Проект» и «Важные истории». Согласно российскому законодательству, за участие в деятельности нежелательной организации (ст. 284.1 УК) может быть вынесено наказание до четырех лет колонии. У сотрудников других организаций, признанных нежелательными, не раз проходили обыски, а против некоторых из них даже возбуждали уголовные дела: так, политика Андрея Пивоварова летом приговорили к четырем годам колонии общего режима.

Координатор «Ковчега» Анастасия Буракова покинула Россию в ноябре 2021 года после блокировки сайта проекта «Правозащита Открытки», который она координировала. В том же году у нее прошел обыск, затем ее соратника по «Открытой России» Андрея Пивоварова арестовали, а ее вызвали в Следственный комитет, где показали материалы проверки по статье о нежелательной организации. В ноябре прошлого года Анастасия переехала в Киев, где и жила до начала войны.

— Я полагала, что я буду на свободе более полезной, чем за решеткой, — рассказывает она.

— В этом странном заявлении, которое лучше проверить психиатру, [депутаты] сказали, что мы ведем деятельность против интересов государства. Мы же сотрудничаем со всеми проектами, которые занимаются гуманитарной помощью эмигрантам, украинцам, которые работают на контрпропаганду, и с политическими проектами, которые были вынуждены уехать из России. У нас достаточно большая будет аудитория, и [мы собрали] много людей, которые не были раньше в политическом движении, — думает она.

На момент написания этого текста в «Ковчеге» работало 15 человек, еще больше тысячи в нем были волонтерами: модерировали чаты, консультировали в телеграм-боте, отвечали за работу с антивоенными инициативами и за социальные сети. В России, по словам Бураковой, никого из команды уже не осталось.

— Все сотрудники в безопасности, — делится она. — Конечно, если будут новые юридические шаги со стороны Генпрокуратуры, то мы предпримем все меры безопасности и для тех, кому помогаем и кто еще находится в России, обязательно выпустим инструкции для подписчиков.

Сергей и Анастасия уверены, что обратились бы в «Ковчег» за помощью, даже если бы он был признан нежелательным.

— Мы уже тюремными сроками меряемся, потому что, ну, кто не сидел, тот не гражданин, — смеется Анастасия. — Поэтому для меня это никакой роли не играет. Я знаю, насколько люди в «Ковчеге» много работают, как они устают, как они пашут и как они много делают для того, чтобы этот кошмар закончился. Так что я буду им помогать дальше и буду принимать помощь от них.

Сергей же не планирует возвращаться в Россию, если ничего не изменится в ближайшие год-два, поэтому тоже намерен и дальше принимать помощь проекта, несмотря на возможное признание его нежелательным.