Минпросвещения готовит курс начальной военной подготовки в школах и колледжах. Согласно сообщению ТАСС, это будет не отдельный предмет, а модуль в рамках ОБЖ. В течение пяти дней ученики 10-х и 11-х классов будут учиться обращаться с автоматом Калашникова, оказывать первую помощь в бою, изучать принципы действия гранат Ф-1 и РГД-5, тактику действий в составе мотострелкового отделения на БМП, средства индивидуальной защиты, технику создания индивидуальных укрытий от огня противника, а также искусство маскировки техники. Также сообщается, что Минобороны предлагает привлекать к преподаванию «офицеров с боевым опытом». Правда, военное ведомство предлагало расширить курс аж до 140 часов в течение последних двух лет учебы.

За возвращение НВП ратовали депутаты Госдумы Яна Лантратова и Владимир Павлов: они обратились с такой просьбой к министру просвещения РФ Сергею Кравцову, — а также лидер «Справедливой России» Сергей Миронов, который отправил соответствующее письмо в Минобороны.

НВП, помимо яркой отсылки к самым пыльным практикам советской школы, еще и формализует по сути уже внедренный в образовательные учреждения милитаризм. Тут и Юнармия, и всяческие «Зарницы»…

Началось все, разумеется, с разного рода флешмобов, когда учеников выстраивали буквой Z. Кампания стартовала в марте и запомнилась столь широкой географией, что списать ее на инициативы с мест затруднительно. Скорее всего, по школам и садам просто спустили соответствующую разнарядку. Исполняли, как водится, с безрассудной ретивостью: например, в Мончегорске Мурманской области рисовать символ вторжения в Украину и фотографироваться с ним усадили подопечных интерната для умственно отсталых детей.

За 8 месяцев приемы «патриотического воспитания» стали разнообразней. В Ростовской области юнармейцы делают носилки для военнослужащих, в ямальском поселке Лабытнанги ученики 6-11 классов после уроков под руководством педагога шьют одежду для мобилизованных. В соседнем Тарко-Сале дети изготовили солдатам обереги в виде ангелов. Кисловодские школьники собрали для них 300 тысяч рублей, продав на ярмарке свои поделки. В Краснодарском крае младшеклассники отправляют посылки на фронт. Неназванные организаторы запустили среди школьников конкурс на эскиз обертки шоколада для солдат.

В деревне Заостровье Архангельской области местный патриотический клуб решил соорудить в школьном музее макет-панораму боестолкновения на территории Украины, в котором погиб росгвардеец-уроженец региона.

Введение фронтовых реалий в школьный обиход происходит в рамках внеурочной деятельности — впридачу к «Разговорам о важном». Насколько адекватно оно воспринимается детьми и как на них влияет? Кандидат психологических наук Валентина Лихошва, много работавшая с подростками и людьми, пережившими травму, считает, что дедовский способ, которым ведется милитаризация образовательного процесса, мягко говоря, малоэффективен:

— Дети сидят в гаджетах и мыслят совершенно другими категориями. Мышление современного ребенка построено не так, как в 30-е годы ХХ века. Построение из картона панорамы боевых действий — не то, что привлекает современного школьника. Эти вещи работают до того момента, пока у ребенка не начинает формироваться критическое мышление. А это младший подростковый возраст, тот самый пубертат, которого боятся все родители: у девочек с 9 лет, у мальчиков — с 11-12. Поэтому только детям до 10 лет все это может быть интересно, особенно если нет противодействия в семье. Но устойчивость таких формирующихся связей минимальна. Это видно по тем, чей подростковый возраст пришелся на 90-е годы: все истории про пионеров-героев очень быстро сошли на нет, правда?

В нашем возрасте это были заброшки, компашки на улице. Сейчас — социальные сети, и если до 12-13 лет, пока дети еще не совсем разбираются в информационной безопасности, родители могут каким-то образом это контролировать, то потом, особенно при гиперконтроле, у подростка появляется куча фейковых аккаунтов. Ребенок может прекрасно собирать автомат Калашникова, но вести совершенно другую подлинную жизнь. И такие подходы ко внеурочной деятельности только усиливают разрыв между учителями, взрослыми, родителями и реальной жизнью ребенка, его мыслями. У школы остается воспитательная функция. О чем надо говорить с детьми, если мы хотим сформировать нравственно цельную личность? О том, что такое хорошо и что такое плохо. Но сейчас воспитательная функция школы сводится именно к тому, чтоб объяснять детям, будто война — это хорошо, подменять понятия. Есть второй участник процесса — это учитель, который не только реализует программы или разнарядки, но и сам вынужден проживать нынешние тяжелые события. И проживают, скорее всего, двумя путями: либо абсолютно не принимая и саботируя все эти распоряжения «сверху», либо через неистовый фанатизм, который позволяет не допускать мысли, насколько разрушительно все, что происходит вокруг. И чем больше в тебе страха, тем громче ты кричишь и тем с большим энтузиазмом эти разнарядки выполняешь. Не факт, что они понимают, как это влияет на детей.

Недавно первый замглавы администрации президента РФ Сергей Кириенко отчитался от отправке 270 тысяч писем на передовую в рамках акции «Мы вместе. Дети». В Ставропольском крае активисты с гордостью сообщают, что им сдают детские рисунки со следами слез. Некоторым отправителям приходят ответы с фронта. Отличников сажают за «парты героя» — на поверхности школьных столов нанесены фото погибших земляков.

Война, которую последние несколько лет изображали праздником, карнавалом, элементом массовой культуры (вспомним бесконечные фотосессии младенцев в пилотках, стриптизерш в гимнастерках, упаковки сосисок, перевязанных георгиевскими лентами), логично обернулась смертью и трагедией. И эту смерть пропаганда и чиновники минобра несут в школьную жизнь. Да, те самые чиновники, которые еще недавно вроде как были озабочены борьбой с детскими суицидами.

— Любые истории войны, особенно если они полны натурализма или трагических подробностей, положительно не повлияют на ребенка, — продолжает Валентина Лихошва. — Ребенок всегда идентифицируется с главным персонажем. То есть каждый раз, когда, когда он слышит историю про войну или про выпускника своей школы, который погиб, он примеряет многое на себя. Конечно, это может травмировать. Еще один вопрос: учитывается ли ситуация в семьях? Что, если у детей, которых заставляют писать письма солдатам и восстанавливать картины боевых действий, кого-то мобилизовали в семье? Знают ли они, где сейчас их отец и что с ним происходит?

Внедрение курса военной подготовки в лучшем случае добавит унылых минут в и без того тоскливый курс ОБЖ. В худшем, особенно если исполнится пожелание Минобороны о привлечении к преподаванию граждан «с боевым опытом», станет весьма любопытной новацией на фоне и без того многочисленных школьных шутингов. Уровень агрессии и тревожности в обществе растет с каждой фронтовой сводкой, вопрос о качестве психологической помощи подросткам так и остался нерешенным. Но вместо толковых психологов государство ведет в школу даже не просто военруков, а «ветеранов СВО».

— Военная подготовка включает в себя не только умение разбирать и собирать автомат Калашникова и применять оружие, но и общие правила ведения боя. Что такое граната, каков будет объем поражения и так далее. То есть фактически мы говорим про навык убивать, — напоминает психолог. — С одной стороны, отчитываемся за снижение агрессивности и профилактику шутинга, а с другой, способствуем тому, чтобы оружие не вызывало у детей никакого негатива. Чтоб убийство рассматривалось как норма жизни. При этом доступ к оружию вырастет, и это будет уже не то оружие, которое хранилось у родителей в сейфах, а то, что бесконтрольно приходит из зоны боевых действий, не подотчетное. Сложно спрогнозировать последствия.

Патриотическое воспитание в России всегда имеет военный компонент. Почему-то нельзя из любви к Отчизне красить школьный забор, ухаживать за собаками в приюте, читать Пушкина или заниматься раздельным сбором мусора. Хотя вроде бы всем очевидно, что любовь к Родине не равна автомату Калашникова… В советской школе подготовка к войне все же несколько компенсировалась лозунгами о борьбе за мир. В современной российской — уже нет. А на случай, если для выучки маленьких солдат школы не хватит, подсуетятся учреждения допобразования или культуры. На зимних каникулах в московском музее Победы состоится представление под названием «Zащитить Новый год». Сюжет таков: «Ребята, пришедшие на Ёлку Победы, вспоминают события 77-летней давности, 1945 год. Но тёмные силы вновь подняли голову и хотят повернуть историю вспять. И теперь дружной команде участников квеста, наследникам победителей, необходимо побороть эти темные силы и успеть встретить Новый год». Это раньше на утренниках в списках антагонистов, отнимающих у ребятни праздник, елку и заодно Снегурочку, были Баба Яга и Кощей. Теперь это коварный враг, о национальной и географической принадлежности которого можно читать между строк. В финале детишкам от 6 до 12 лет обещают возможность стать «настоящим защитником Родины». И подарок, в составе которого не инфантильные конфеты с мандаринами, а пилотка, солдатская каша и камуфляжный мешок. Осталось еще вместо открытки вложить повестку.