На последнем голосовании ООН по украинской повестке Россия оказалась в рекордном меньшинстве. Резолюцию Евросоюза о территориальной целостности Украины поддержали 143 государства, 35 воздержались, и 5 высказались против. Большую часть неприсоединившихся представляют африканские страны — Конго, Бурунди, ЦАР, Намибия, Уганда, Танзания и другие. Эритрея, до этого голосовавшая на подобных резолюциях против, в этот раз решила воздержаться.

Развивающиеся страны Африки — едва ли не последние союзники Кремля с момента начала вторжения в Украину. В конце лета СМИ активно цитировали высказывание министра обороны Сергея Шойгу на форуме «Армия-2022» о «дружественных государствах», участие которых продемонстрировало, что попытки НАТО изолировать Россию «потерпели крах». В подмосковную Кубинку тогда съехались делегаты из Бурунди, Гвинейской Республики, Камеруна, Мали, Судана, Уганды, Чада, Эфиопии и ЮАР. В июле другой российский министр — Сергей Лавров — за пять дней совершил настоящее турне по четырем африканским странам: Египет, Конго, Уганда, Эфиопия. И хотя во время визита Россия не подписала никаких новых соглашений, такого пристального внимания африканскому континенту Москва не оказывала со времен СССР.

С одной стороны, окружая себя африканскими союзниками, Кремль действительно пытается избежать изоляции, вызванной войной в Украине.

С другой стороны, некоторые государства Африки искренне поддерживают Россию и Владимира Путина в его антиглобалистском, антизападном демарше и видят в этом продолжение политики СССР на континенте. Например, президент Уганды Йовери Кагута Мусевени заявил: «Когда […] кто-то просит нас придерживаться антироссийской позиции, мы отвечаем: эти люди были с нами последние 100 лет. Как мы можем быть против них?»

Другие страны поддерживают Россию из практических соображений. Москва для них — ключевой партнер в целом ряде жизненно важных отраслей: сельское хозяйство, производство минеральных удобрений и ВПК. И Кремль вполне может использовать каждую из этих отраслей как рычаг для своего влияния, особенно на фоне ослабленного присутствия ЕС на континенте.

Зерно

Экономические последствия войны в Украине заметны по всему миру, но особенно сильно пострадала Африка. В частности, война на длительный период остановила экспорт зерновых культур из России и Украины и привела к росту цен на пшеницу на 60% в некоторых странах Африки, что поставило их на грань продовольственного кризиса. По данным ООН, Россия и Украина экспортируют в Африку 44% от общего количества пшеницы.

Десять африканских стран импортируют больше половины своего зерна из России. Среди них Бенин, который покупает почти исключительно российское зерно, Судан (70%), Египет (62%), Руанда (63%), Мадагаскар (62%), а также Конго (61%) и Сенегал (59%).

Такая позиция наиболее страдающих от недостатка поставок зерна африканских стран удивительна только на первый взгляд. Причины кризиса с зерном государства видят вовсе не в политике России. Лично встречавшийся с Владимиром Путиным в июне президент Сенегала и председатель Африканского союза Маки Салл подчеркивал, что перебои с поставкой зерна связаны, в первую очередь, с санкциями Запада, и призывал отменить их. Эксперты лондонского Института стратегического диалога даже выражали серьезное опасение из-за растущей эффективности запущенной Кремлем пропагандистской кампании в соцсетях, которая и продвигала идею, что санкции — это главная причина продовольственного кризиса в Африке.

Вероятно, что на этом фоне Россия постарается продолжить использовать союзников в Африке не только для имитации провала внешнеполитической изоляции, но и для того, чтобы расшатывать единство Запада в отношении санкций хотя бы в двух отраслях — сельском хозяйстве и производстве удобрений.

Удобрения

Война в Украине повлияла и на стоимость удобрений: сразу после начала вторжения в марте мировые цены взлетели на 32%. Россия — крупнейший экспортер удобрений в мире. Особенно значительны российские поставки удобрений из аммиака и мочевины (14% от мирового экспорта) и на основе монофосфата аммония (22%).

Кроме того, вместе с Беларусью, у которой также сложности с экспортом из-за войны и санкций, объем экспорта углекислого калия составляет 40% от общемирового. Поэтому особенно сложная ситуация с закупкой удобрений как раз в тех африканских странах, которые импортировали большую часть из Союзного государства. Более всего пострадала Гана, где российско-беларусский импорт составляет 52%. Кения и вовсе оказалась на грани продовольственного коллапса из-за радикального снижения поставок.

К наиболее крупным импортерам российских удобрений в Африке относятся Бенин (54.7$ млн), ЮАР (57.98$ млн), Гана (39.6$ млн), Кения (16.94$ млн) и Демократическая Республика Конго (12.68$ млн). В этом списке мы опять видим страны — участницы форумов Минобороны, не присоединившиеся к резолюциям ООН, осуждающим действия России в Украине.

В сентябре Владимир Путин заявил, что Россия готова бесплатно передать развивающимся странам 300 тысяч тонн удобрений, которые попали под санкции и были заблокированы в морских портах ЕС. Несколько дней спустя он подчеркнул, что это предложение осталось без ответа со стороны ООН и Еврокомиссии. Эти заявления и «жесты доброй воли» показывают, что в отношении удобрений Кремль будет придерживаться такой же тактики, что и по зерну: перекладывать вину за кризис в африканских странах с Москвы на Запад.

ВПК и наемники

Договоренности, заключенные во время российско-африканского саммита в 2019 году, кратно увеличили военное присутствие России в регионе и превратили ее в крупнейшего торгового партнера Африки в сфере ВПК. По данным стокгольмского Института исследований мира, к 2020 году Россия занимала почти половину от объема общемирового экспорта товаров ВПК в Африку. Среди крупнейших импортеров российского военного снаряжения — Египет, Алжир, Ангола, Судан и Эфиопия.

Через торговлю оружием Россия преследует не только экономические, но и политические интересы в Африке. В представлении Кремля экспорт объектов ВПК соответствует стратегии по противостоянию однополярному миру в лице США. Однако война в Украине неминуемо снизит торговый оборот России в этой сфере как из-за потерь в вооружениях, которые терпит российская армия в Украине, так и из-за санкций, которые затруднили производство высокотехнологичного военного снаряжения.

Тем не менее военная помощь Африке со стороны России заключается не только в экспорте военного снаряжения, но и в деятельности частной военной компании «Вагнер». Несмотря на то что российские официальные лица не раз отрицали связь между «Вагнером» и российским правительством, для европейских экспертов очевидно, что эта ЧВК — проводник российской внешней политики на континенте

Например, в ЦАР наемники помогают президенту Туадере сражаться против повстанцев, которые контролируют значительную часть страны. Однако интересы «Вагнера» в ЦАР не ограничиваются поддержкой президента. Наемники также сотрудничают с повстанцами, чтобы получить контроль над добычей алмазов в стране. Двойная игра «Вагнера» в ЦАР показывает, что Россия заинтересована в продолжении гражданской войны в стране. В Ливии основная цель российских наемников — контроль нефтеносных регионов в стране. По словам западных экспертов, «Вагнер» блокирует добычу нефти, и создаваемые таким образом трудности в поставках повышают цену за баррель, что играет на руку Кремлю.

Со временем «Вагнер» вышел за рамки классической ЧВК, поскольку занимается не только военной помощью пропутинским режимам в Африке, но также пропагандистскими кампаниями в соцсетях, снимает боевики и проводит конкурсы красоты.

Однако не везде в Африке «Вагнер» добился поставленных целей. Российская ЧВК потерпела поражение в Мозамбике от местных повстанцев ИГИЛ. Джасмин Опперман, эксперт по терроризму в южной Африке, отметила, что причины неудачи «Вагнера» в Мозамбике кроются в неспособности наемников общаться на одном языке с регулярными войсками и непонимании особенностей ведения боевых действий в джунглях.

А что Европа?

Евросоюз остается крупнейшим торговым партнером для значительной части африканских государств. Однако тесные торговые связи не единственный фактор, который влияет на отношения. ЕС ежегодно предоставляет странам Африки большие объемы гуманитарной помощи, которые и являются основным инструментом «мягкой силы» на континенте. С 2015 года функционирует отдельный трастовый фонд — Чрезвычайный целевой фонд для помощи Африке, в который страны ЕС выделили уже не менее пяти миллиардов евро.

До начала войны главным оппонентом ЕС по «мягкой силе» в Африке был Китай, который не только скупал ключевые предприятия в разных странах, но и выдавал кредиты правительствам всех стран на континенте за исключением Ливии. Именно через выдачу кредитов Пекин пытался контролировать действия государств и усиливать свое экономическое присутствие. Однако в прошлом году Си Цзиньпин заявил, что Пекин готов инвестировать только 40 миллиардов долларов в различные проекты в Африке, что на треть меньше, чем изначально заявляемая Китаем сумма. В этом решении, вероятно, экономической логики больше, чем политической: после пандемии коронавируса экономический рост Китая замедлился, к тому же торговая война с США отвлекла еще часть ресурсов.

Сокращение трат Китая дало возможность Европе вернуть влияние на континенте. Тем более что новая глава Еврокомиссии Урсула фон дер Ляйен в 2019 году заявляла о перезагрузке отношений со странами Африки на основе «равноправного партнерства». Тем не менее ряд дипломатических провалов в 2020–2021 годах, усиленных пандемией коронавируса, продемонстрировавшей неравенство между глобальным Югом и Севером даже в доступе к базовым вещами — средствам индивидуальной защиты и вакцинам — привели к тому, что на саммите «Европейский союз — Африканский союз» в феврале этого года пришлось констатировать «разочаровывающее состояние» текущих отношений.

Всё это и создает хорошую почву для усиления влияния России в Африке и вытеснения Европы из числа стратегических партнеров по крайней мере на уровне национальных правительств отдельных стран. Россия с ее текущим кризисом в экономике вряд ли станет конкурировать с ЕС в плане финансовой помощи, зато Кремль напрямую может помогать авторитарным режимам другими ресурсами.

Именно так произошло в раздираемой уже несколько десятилетий гражданской войной Мали, где после объявленного в феврале этого года вывода французских войск образовавшийся властный вакуум был тут же заполнен ЧВК «Вагнер». Схожая ситуация сложилась и в Эфиопии. Европа отвернулась от правящего там режима Абийя Ахмеда Али в 2020 году после жесткого подавления регулярной армией восставшего против правительства автономного региона Тыграй, хотя до этого, в 2019 году, Али получил из рук шведского комитета Нобелевскую премию мира.

Евросоюз явно обеспокоен подобными эпизодами, и потому почти вслед за Сергеем Лавровым в этом году дипломатический тур совершил Эммануэль Макрон. В июле он посетил три страны: Камерун, Бенин и Гвинею-Бисау — и в ходе визита заявил, что Франция не будет сокращать военное присутствие в этих государствах, сделав его «менее заметным», но «стратегическим».

Следует надеяться, что стратегические планы Евросоюза по построению нового Европейского политического сообщества не помешают Брюсселю еще раз попробовать перезагрузить свои отношения с африканским континентом. Теперь еще и для того, чтобы не дать усилиться здесь Кремлю.