Подобного случая я, честно говоря, не помню.

Мне еще кажется, что давно заслуженная награда совпала (тянет сказать: счастливым образом, но не буду; какое уж здесь — «счастье»?) с общеполитической конъюнктурой. Достаточно, думаю, сказать, что лауреатство самой престижной на земле премии «Мемориал» разделил с украинским «Центром Громадяньских свобод» и правозащитником, а ныне — белорусским политзаключенным Андреем Беляцким.

У «Мемориала» Нобелевская награда — далеко не первая. Перечислю некоторые.

Думаю, любой из них достаточно, чтобы навсегда вписаться в память отечества. В России — наоборот. Любой знак признания (если он, тем более — заслуженный) вызывает целый каскад злобных комментариев, а что еще хуже — административно-судебных акций. Я посмотрел статью о «Мемориале» в «Википедии» (тоже, кажется, агент недружественного государства?) — страшно представить, сколько сил потребовалось от «Мемориала», чтобы продолжать три с лишним десятилетия свою подвижническую работу!

И это — вместо слезной благодарности от родного государства людям, которые безо всякой надежды на адекватный ответ пытались представить государство вменяемым и человекообразным. Но — не на таких напали.

Посмотрите.

Только по официальным данным, во время Сталинских репрессий за 1930—1953 годы по политическим мотивам было осуждено 3 778 234 человека, из них 786 098 человек приговорены к расстрелу. Судьбы убитых во время сталинского Большого террора долгое время являлись государственной тайной. Изначально близким арестованных при обращении отвечали, что они «не числятся» в данной тюрьме или органе НКВД. С 1939 года родным сообщали о приговоре на «10 лет без права переписки», а с конца 1945 года — о смерти в заключении по «естественным причинам». Несмотря ни на что, родные продолжали интересоваться судьбой своих пропавших близких, собирая свидетельства и слухи, постепенно убеждаясь в их трагической гибели. В 1963 году власти разрешили в ответ на запросы сообщать о расстрелах приговорённых «тройками» и «двойками», — но только если ранее родным не выдавались фальшивые справки о смерти.

Только с 1988 года это ограничение было снято. Однако большинство мест убийств и захоронений были и остаются государственной тайной. Мне рассказывал тогдашний начальник Московского управления госбезопасности, после «августовского путча» 91-го года ставший у руля этой организации, какие препятствия ему (!) пришлось преодолеть, чтобы открыть «засекреченные территории» Бутовского полигона и Коммунарки. Как правило, место захоронения не указывали даже в акте о приведении приговора в исполнение. Список этих мест официально не опубликован до сих пор.

В 1989 году сотрудники «Мемориала» во главе с Валентином Муравским обнаружили в Ленинградской области массовые захоронения на Левашовской пустоши. В петербургском отделении общества велась программа «Некрополи террора», собранные по её результатам сведения опубликованы на сайте «Виртуального музея ГУЛАГ». Массовые захоронения жертв репрессий выявили сотрудники карельского «Мемориала» во главе с Юрием Дмитриевым: они нашли в Сандармохе 263 расстрельные ямы с останками более 6 200 человек. В Иркутской области был обнаружен полигон Пивовариха с останками более 17 тысяч человек. В Екатеринбурге на 12-м километре Московского тракта были захоронены тела от 20 до 40 тысяч убитых… «Мемориал» спонсировал раскопки и исследования, перезахоронение останков, занимался реабилитацией репрессированных, предоставлял организационную помощь в возведении и согласовании памятных монументов.

То, повторяю, что обязано было делать государство, приходилось делать — вопреки ему.

В 2017 году «Мемориал» обновил свою базу политических репрессий. Основой новых списков стали 412 томов «Книги памяти» с именами жертв сталинских репрессий, вышедшие в регионах России за последние четверть века; к ранее изданным добавились еще 170 книг. Добавились материалы из Грузии и Азербайджана, Украины, Брянской и Сахалинской областей, которых не было в предыдущих версиях.

Три с лишним миллиона фамилий!

Для новой базы данных пришлось тщательно проверить исходные материалы, удалить встречающиеся повторы и очевидные неточности; достаточно сказать, что из прежнего списка было по разным причинам удалено около семидесяти тысяч фамилий. Это понятно: все Книги памяти появлялись в разное время, собирались разными людьми, разной квалификации и опыта. «Так, в Карачаево-Черкессии это «глухие» списки: фамилия, инициалы, год рождения, отсылка к газете, где имя было опубликовано. Такая же ситуация в Ивановской области, — говорит Ян Рачинский, глава международного «Мемориала». — В целом ряде регионов вообще ни одного тома Книги памяти не выходило, это Ингушетия, Чечня, Тыва, Брянская, Волгоградская, Вологодская, Ленинградская, Пензенская, Челябинская и Саратовская области. Еще несколько регионов имеют «символические списки», например, размещенные только в электронном виде… В Приморском крае местный энтузиаст выпустил три тома тиражом в пятнадцать экземпляров. А в Тамбовской области публикацию тиража в 30 экземпляров профинансировал местный представитель «Мемориала»…

А в 2014 году Межведомственная Комиссия по защите гостайны под руководством президента РФ продлила срок секретности для архивов НКВД до 2044 года…

Все (все!) памятники жертвам репрессий в стране были установлены усилиями «Мемориала». Начиная со знаменитого «Соловецкого камня» на Лубянской площади — который стоит до сих пор вместо мемориала безвинно павшим. Но его не удалось до сих пор упразднить отсюда, несмотря на все усилия «болельщиков», перед которыми, правда, стоит и более «важная задача» — вернуть на площадь памятник Феликсу Дзержинскому…

«Мемориал» рождался как общество сохранения Памяти. Общество, лишившее себя памяти о прошлом, не имеет будущего. Эту очевидную истину приходится доказывать, и доказывать — все труднее.

Доказывать приходится — многим.

Это прежде всего те, кто и сегодня с гордостью называет себя «чекистами» и встающие на их поддержку прокуроры, чиновники, судьи, «ученые» из Военно-исторического общества. Эти, например, придумали замечательную, как им кажется, идею: в том же Сандармохе, оказывается, расстреливали… советских военнопленных — финские оккупанты в годы Великой Отечественной. И наплевать, что «идея» не выдерживает никакой критики; российская «Новая газета» об этом писала много раз, повторяться не буду. Но остановить «военных историков» не может никто. Понятие «совесть», судя по всему, для них не существует…

За минувшие годы Общество издало десятки и сотни книг, без которых современный человек не может назвать себя человеком.

За 30 лет работы «Международный Мемориал» создал архив из почти 100 тысяч личных дел жертв сталинских репрессий, документы в который передавали их родственники. Кроме того, он ведёт архив сотрудников КГБ и НКВД, принимавших непосредственное участие в репрессиях, — что, надо сказать, вызывает патологическую ненависть у наследников палачей.

«Мемориалом» были подготовлены справочные издания: «Кто руководил НКВД: 1934—1941», «Система исправительно-трудовых лагерей в СССР», электронный альбом «Жертвы политического террора в СССР». В программе «История инакомыслия в СССР. 1954—1987» осуществляется открытое научное издание знаменитого «самиздата» — информационного бюллетеня «Хроника текущих событий» с прилагающимся разветвлённым и сложным справочным аппаратом.

…26 марта 2013 года была проведена первая прокурорская проверка деятельности ПЦ «Мемориал», инициированная по требованию Министерства юстиции РФ. У организации запросили 9,5 тыс. листов документов. В результате проверки этого невообразимого бумажного вала прокуратура — за четыре дня! — установила, что организация занималась не только просветительскими и историческими задачами, но и «оказывала влияние на формирование общественного мнения в России и получала на это иностранное финансирование». Уже 30 апреля прокуратура выдала предписание Правозащитному центру «Мемориал» зарегистрироваться в качестве «иностранного агента».

К 9 января 2020 года сумма штрафов за отсутствие маркировки иноагента достигла 4,2 млн рублей. По просьбе «Мемориала» муниципальный депутат Елена Котеночкина в письменном обращении попросила Роскомнадзор разъяснить регламент маркировки материалов, однако получила ответ, что подобных требований нет в действующем законодательстве.

Ну, и что? Нет так нет.

4 сентября 2020 года стенд «Мемориала» на Международной книжной выставке-ярмарке с очередной проверкой посетили представители прокуратуры. В акте проверки были указаны как немаркированные сообщением о статусе иноагента те издания, которые общество выпустило за много лет до принятия соответствующего закона — например, каталог музея «Мемориала» за 1998 год. У сотрудников стенда был специальный штамп для маркировки книг, которым они ставили отметки для желавших взять книгу посетителей, однако представители прокуратуры не разрешили им воспользоваться и внесли эти издания в акт как немаркированные.

28 декабря 2021 года в Верховном суде состоялись прения сторон по делу «Международного Мемориала». В ходе заседания представитель Генпрокуратуры Алексей Жафяров заявил, что «Мемориал» «создает лживый образ СССР как террористического государства, обеляет и реабилитирует нацистских преступников». Не слабо, да? Адвокат защиты Эйсмонт отметила, что впервые в ходе процесса обвинение назвало истинную причину претензий к организации, чем фактически подтвердило, что озвученные ранее претензии к нарушениям закона об иноагентах являлись лишь формальным поводом.

Ну и что? По результатам прений судья Алла Назарова постановила ликвидировать «Международный Мемориал» и все его региональные подразделения.

15 октября 2021 года в московском офисе «Мемориала» прошёл обыск, от общества также потребовали предоставить документацию за весь период работы — со дня регистрации.

В ноябре 2021 года власти инициировали два параллельных процесса по ликвидации Правозащитного центра «Мемориал» и «Международного Мемориала». 8 ноября 2021 прокуратура Москвы подала иск о ликвидации ПЦ «Мемориал» в Мосгорсуд. На следующий день, 9 ноября 2021 года, генеральная прокуратура РФ подала иск о ликвидации «Международного Мемориала» и его подразделений, включая правозащитный центр, архив, библиотеку и музей. Официальной причиной ведомство назвало систематические нарушения закона об иноагентах, а именно — отсутствие соответствующей маркировки на публикациях. Эксперты прокуратуры также выявили в деятельности ПЦ «Мемориал» «психологические и лингвистические признаки» оправдания террористических организаций и «одобрение экстремизма». Прокуратура заявила, что «Мемориал» несёт общественную угрозу, обвиняя организацию в нарушении важных международных документов — Декларации прав человека, Конвенции о правах ребёнка, Конвенции о правах человека, Пакта о гражданских и политических правах и многих других…

Присуждение Нобелевской премии, кажется, дает ответы на эти претензии. Другое дело, обвинителям может показаться, что их обвинения, наоборот, подтверждаются. У обвинителей, знаете ли, своя, особая логика.

…А мы поздравляем наших друзей и единомышленников с высокой наградой, актом всемирного признания.

Но, думаю, Нобелевский комитет в России подписал себе окончательный приговор. Сейчас мы прочитаем о нем много интересного, от чего «кровь холодеет», а «кулаки сжимаются от возмущения» происками империалистов и незамаскированных нацистов. Будут перечислены все без исключения случаи «сомнительных» награждений прошлых лет, а сами награжденные гневно осуждены — с разной долей искренности осуждающих, но убедительно и бесповоротно. Страшно даже подумать, что пятнадцать лет назад в число номинируемых наши друзья тянули самого Путина. И тогда никто, если память не изменяет, о «сомнительности» самой премии не упоминал. Хоть и Арафат был к тому времени награжден, и Обама, и Киссинджер…

Но тогда это было почему-то нестрашно.

Путин почему-то не прошел. Теперь, видно, и не пройдет.

Сегодня праздник не на его улице.