КолонкаПолитика

Ниспровергатели и созидатели

Размышления Леонида Гозмана о будущем российской оппозиции, написанные за решеткой

Ниспровергатели и созидатели
Фото: ЕРА
От редакции

Наш постоянный автор и друг редакции Леонид Гозман отбывает второй срок административного ареста в 15 суток за «отождествление сталинизма и нацизма», а конкретно за старый пост в своем блоге в Живом журнале. Близкие Гозмана говорят, что состояние его здоровья ухудшилось, и политику не дают передавать еду, необходимую в соответствии с диетой, предписанной врачом. Тем не менее Гозман продолжает работать — этот текст о будущем российской оппозиции написан за день до начала мобилизации в РФ.

Чтобы жизнь людей и страны стала лучше (точнее, чтобы у людей появилась возможность сделать её лучше), нужно как минимум понимать, что для этого нужно сделать. Но если речь идет не о перевороте, предполагающем насильственную смену власти и последующую революцию сверху, без участия и особой поддержки народа, надо убедить критическую массу граждан, особенно, в столице и крупнейших городах, что планируемые шаги правильны, что, если не сразу, то в перспективе, они дадут положительный результат. Надо сформулировать четкое представление о том, куда мы стремимся, какой будет страна? И эта страна должна нравиться, быть желанной для значительного числа людей. То есть, надо иметь не просто план действий, но и позитивную политическую программу. К чему мы стремимся и как этого достигнем? Это программа «за».

Но не менее

очевидно, что для успеха преобразований необходимо остановить работу тех институтов и ограничить возможности тех людей, которые злонамеренно или влекомые безумными идеями, делают жизнь сограждан убогой и невыносимой,

которые несут прямую ответственность за бедственное положение страны. Наша нынешняя катастрофа показывает, к чему приводит сохранение этих институтов и властных полномочий этих людей. То есть должна быть программа купирования источников зла. Это программа «против».

У российской оппозиции, вопреки распространенной точке зрения, хорошо проработаны оба компонента — и «за», и «против». Причем, созидательная часть программы прописана ничуть не хуже, чем «ниспровергательная». Однако, по мнению даже сочувствующей части общества, оппозиция лишь критикует, но ничего не предлагает.

Боюсь, эту ошибку восприятия не удастся полностью преодолеть даже очень масштабной разъяснительной работой.

Политическая программа существует не столько в виде толстых фолиантов, которые никто не читает, сколько как набор ясных и привлекательных тезисов. Но в такой афористичной форме куда проще излагается негатив — что закроем, кого будем судить, кому «не забудем — не простим», чем, например, план по демонополизации и обеспечению конкуренции или действий по реформированию судов.

Кроме того, важно не только что говорится, но и кем и как. Условные «ниспровергатели» часто более яркие ораторы, чем «строители», а значит ими озвучиваемые компоненты программы привлекают большее общественное внимание. Долой — всегда самый сильный из лозунгов, вызывающий максимальный эмоциональный ответ. А в условиях автократии «ниспровергатели» ещё и рискуют свободой и жизнью, что, естественно, вызывает у людей уважение и симпатию и делает их слова ещё более убедительными.

Негативные планы и намерения доминируют в восприятии программ и на Западе. Все знали, что Трамп против вашингтонской бюрократии, позитивная же часть его программы была менее известна, кроме, разве что, обещания построить стену на границе с Мексикой. Даже в программе Обамы доминировал пафос борьбы и совершенно не конкретный лозунг «Yes, we can!». Так что, в этом смысле, мы — с отсутствием позитивной программы у Ельцина или с нынешней защитой традиционных ценностей — не уникальны.

Правда, на Западе это частично компенсируется открытой конкурентной кампанией, в ходе которой, как, например, во время дебатов кандидатов в президенты США, ясными становятся и содержательные намерения, и компетентность человека, претендующего на этот пост.

В нашем случае, ошибка в восприятии программ и намерений оппозиции — представление, что там только негатив и нет конструктива — не компенсируется ничем. При этом, достаточно широкая поддержка негативных оценок, которые дает оппозиция, не приводит к существенной политической поддержке.

Это не удивительно. Дело не только в том, что между эмоциями и действиями всегда дистанция огромного размера. Более важно, что существующий, очевидно ущербный и несправедливый порядок, представляется многим нашим согражданам естественным и принципиально неизменным. Сделать, всё равно, ничего нельзя, не эти будут воровать, так те, и так далее… Разоблачители хотят, чтобы граждане сравнили нынешнее безобразие с жизнью в Германии или в Швеции, возмутились и перешли к политическим действиям. Но, те, к кому они обращаются, сравнивают не с Европой, а с тем, что, по их мнению, может быть у нас. Поэтому и реакция на факты коррупции и насилия, на демонстративную роскошь верхов, у нас столь слаба — это, мол, плохо, ужасно, но иначе быть не может.

Кроме того, экстатические чувства, вызванные идеями отмщения и наказания, не могут длиться долго. Люди, особенно если жизнь ухудшается, погружаются в свои проблемы, начинают игнорировать негативную риторику, а факты произвола и несправедливости вытесняются на периферию сознания.

Получается тупик.

Позитивные программы есть, но их не изложить столь же ярко, как негативные, и в отсутствии публичной конкуренции не донести до критически необходимого числа людей.

А программы «против», обеспечивая эмоциональный отклик, не побуждают к масштабным политическим действиям.

Я вижу лишь один путь решения проблемы — через личность и биографию оппозиционного политика, точнее через его образ. Например, один из самых популярных людей в нашем сегменте общества — Евгений Ройзман. Ясно, что он за здравый смысл и демократию, против безумных военных авантюр и так далее. Но, даже внимательно отслеживая его выступления, я не знаю, левый он или правый, за люстрацию или нет, а если за, то за сколь глубокую? Зато я, как и миллионы людей в России знаю, что кроме того, что он за свободу, он спасает детей, собирая деньги на лекарства, помогает всем, кто к нему обращается за помощью (не спрашивая их, чей Крым), пристраивает котят и делает массу других добрых дел. А ещё, что он был эффективным и популярным мэром огромного Екатеринбурга, и что люди (разные, а не только те, которые против Путина) избрали бы его губернатором, если бы его, понимая неизбежность его победы, не сняли с выборов. И если бы у меня была такая возможность, я бы с легким сердцем вручил ему страну, понимая, что он не только разрушит базу зла, но и будет строить. Что он хочет и умеет строить.

Этот путь не заказан никому, и по нему идут многие. Илья Яшин возглавил муниципалитет, и работал много и результативно. Мой знакомый, живущий там, говорил мне, что раньше он относился к Яшину скептически, а теперь готов голосовать за него на выборах любого уровня. Да и для граждан, которые не знают, что именно и насколько успешно Яшин делал в своём муниципалитете, сам факт того, что он взялся за эту работу, многократно повышает его авторитет.

Думаю, это и есть путь. Не отказываясь от своей политической позиции, от жёстких оценок, делать те самые, многократно осмеянные малые (и немалые!) дела. Не рассказывать, что у тебя есть позитивная программа, а реализовать хотя бы её маленькую часть. Тогда люди поверят, что кроме борьбы со злом, ты готов бороться и за добро.

Правда, Яшин в тюрьме, Ройзман ждёт суда и, возможно, тюрьмы, да и я пишу это из-за решетки, не зная, когда отсюда выйду, да и выйду ли вообще. Но всех не пересажают!

shareprint
Главный редактор «Новой газеты Европа» — Кирилл Мартынов. Пользовательское соглашение. Политика конфиденциальности.