Долго не было юридических новостей. Видать копили, чтоб эксперты не напрягались по одному, а чтоб уж все разом. И вот оно в одном флаконе — референдумы «ЛНР-ДНР», военные и военно-экономические поправки в УК вкупе с подорожанием на 8% газа внутри России (это неюридическое, но флакон-то один).

Немедля понеслось: «Ой тревожно, ой, страшно». По российскому сегменту фейсбука побежала девушка по имени Паника. Прорицательница Симоньян сулит РФ то ли победу, то ли ядерную войну, что, очевидно, есть результаты несовместимо-противоположные. Логика всех страхов, восторгов и угроз проста. Референдумы нужны для присоединения территорий, после чего захватническая война автоматически превращается в «отечественную».

Отечественная война сразу вписывается в российское законодательство «о нерушимости территорий» и «отражении агрессии», а, значит, в военное положение и мобилизацию. Может и так. Начиная с 24 февраля быть может все, что угодно. И объявить могут все, что угодно. Только вот совокупность всех внутренних и внешних факторов вовсе не убеждает меня в высокой результативности проводимого, вводимого, объявляемого и предсказанного.

Начнем с референдумов. Я не специалист по законодательству самопровозглашенных территорий, но с назначением референдумов там точно какие-то неувязочки. Могут ли быть общественные палаты инициаторами народного волеизъявления? Можно ли назначить референдум через три дня после его объявления и проводить в трехдневном режиме голосования?

Каков статус ВСУ во время проведения референдума на территориях, подконтрольных Украине, — это будут «международные наблюдатели»?

Там еще много всяких вопросов (списки, комиссии, участки и т.д.). Ну и самое главное универсальное правило —

Так что все, что касается референдумов, является откровенными априорным и общеизвестным фейком. И еще — целями референдумов является легитимизация чего-либо. Но фейком ничего не легитимизируешь. Тогда зачем их проводить? Жест отчаяния со стороны луганско-донецких коллаборантов? Оправдание потерь российской армии? Повышение ставок России на переговорах? Как-то неубедительно все это. Несерьезная игра в серьезные игрушки. Результат неочевиден.

Теперь про поправки в УК. Понятно, что слова «мобилизация» и «военное положение», вырванные из контекста, могут вызвать панику. И вызвали. А зря. Поправки в УК, проголосованные в первом чтении в июле, ко второму чтению существенно «расширились и углубились». Появился ряд новых статей (например, добровольная сдача в плен и мародерство), увеличились санкции за неисполнение приказа командира, дезертирство, нарушение правил несения боевого дежурства, умышленное уничтожение или повреждение военного имущества в период военного времени, боевых действий или мобилизации. Вот они — страшные слова. Но мало кто заметил, что употребляются они только как квалифицирующие, то есть являются особыми обстоятельствами, при наличии которых возникает та или иная ответственность.

Юридический глаз вредный. Он сразу подмечает, что спецоперация и военный конфликт — не одно и то же.

Нет, мы, конечно, знаем, что время военное. Но об этом запрещено говорить вслух под угрозой уголовного преследования. Так что все опять-таки не так однозначно, как всем показалось. Хотя мне, конечно, очень не нравятся практически все эти поправки, потому что не нравится война как таковая и все, что с ней связано. Кроме введения ответственности за мародерство, которую я бы ее еще усилила. Чтоб неповадно было.

Кстати, все сосредоточились на «страшных словах», и мало кто обратили внимание на несколько новых статей о неисполнении государственного оборонного заказа и нарушении условий государственного контракта (статьи 201.2, 201.3, 285.5, 285.6 УК). А вот это уже касается многих как раньше говорили «трудящихся». Статья сформулирована так, что может применяться практически произвольно в самых разных ситуациях и по многим поводам. Хоть и вмонтирована она в УК крайне халтурно в маленькую главу про злоупотребление полномочиями нотариусом, аудитором, частным охранником и про коммерческий подкуп.

В общем живем, как написал кто-то в соцсетях, в странное время: в условиях мобилизационной экономики между двумя новостями. Одна для пессимистов, другая для оптимистов. Между опасением, что в России вскоре может быть объявлена мобилизация и надеждами на окончание войны, возникшими из заявления Эрдогана о том, что Путин хочет как можно скорее эту войну закончить.