6 сентября возле администрации Бердянска был взорван автомобиль российского коменданта города Артема Бардина. Самого его в тяжелом состоянии госпитализировали в больницу. В СМИ даже появились сообщения о его смерти, но позже выяснилось: Бардин жив, хоть и получил серьезные ранения.
Это не первое нападение на представителей оккупационных властей и их сторонников в городе, «освобожденном от националистов». Как живет Бердянск в ожидании референдума о присоединении к России, чего боятся и на что надеются его жители?
Военные занимают исторические здания. Фото: Арден Аркман / специально для «Новой газеты. Европа»
***
Крым. Симферополь, автостанция «Курортная». 8 утра.
Возле автобуса кучкуются пассажиры — в основном среднего и пенсионного возраста, трое детей. Сотрудник транспортной безопасности в бронежилете и с овчаркой громко требует по очереди ставить к его ногам багаж. Он проводит металлодетектором по сумкам, рюкзакам, пакетам. Придирчиво всматривается в украинские паспорта, в лица людей и в билеты, но в автобус пропускает всех.
Регулярное автобусное сообщение между Крымом и занятыми Россией территориями Запорожской и Херсонской областей открылось 1 июля 2022 года. В Бердянск автобус ходит дважды в день и уезжает битком. Пассажиры с напряженными, взволнованными лицами совсем не похожи на туристов, готовящихся отдохнуть в популярном городе-курорте на побережье Азовского моря. Когда на границе сотрудники ФСБ допрашивают людей о «целях визита», почти все говорят, что едут навестить родственников.
Россияне могли свободно приезжать в Бердянск до 2014 года, затем въезд со стороны аннексированного Крыма для граждан РФ был закрыт, а для проезда через материковую часть украинцы начали требовать основания. Теперь же город отрезан россиянами от остальной Украины.
Площадь Единства в Бердянске. Фото: Арден Аркман / специально для «Новой газеты. Европа»
Власть
Бердянск был взят российскими военными 27 февраля — без боя. По словам советника Офиса президента Украины Алексея Арестовича, это произошло в том числе потому, что украинские войска были переброшены на другие направления. С приходом России местные почувствовали изменения: возникли перебои с водой и электричеством, побороть которые новым властям не удалось.
Россияне предложили исполняющему обязанности мэра города Александру Свидло сотрудничество, но он счел это неприемлемым и покинул здание исполкома вместе с оперативным штабом.
22 марта приостановили работу ключевые предприятия города: нефтемаслозавод AZMOL BP, производитель сельхозтехники «Бердянские жатки» и другие компании, принадлежащие нардепу от партии «Оппозиционная платформа — За жизнь» Александру Пономареву, которого в Бердянске считали «хозяином города». По информации украинских СМИ, российские солдаты похитили Пономарева и удерживали в течение десяти дней, после чего отправили в больницу «в связи с тяжелым состоянием здоровья». С чем именно связано его удержание, по сей день неизвестно.
«Военно-гражданскую администрацию» (ВГА) Бердянска возглавил другой местный предприниматель — Александр Сауленко, представитель партии «За майбутнє» («За будущее»). 21 марта он записал видеообращение к жителям города, в котором объявил себя исполняющим обязанности мэра, признал гуманитарную катастрофу, обвинил украинскую власть в «самоустранении от проблем» и нежелании идти на сотрудничество с ВГА.
Закрытие предприятий, безработица, отток жителей, по его мнению, стали результатом не боевых действий, а правления «киевского режима, захватившего власть».
В качестве примера работающего бюджетообразующего предприятия Сауленко назвал Бердянский торговый порт. Однако тот уже был захвачен российскими военными и функционировал исключительно для их нужд: прямо в день публикации видеообращения туда прибыл российский десантный корабль «Орск», груженный бронетранспортерами.
Вывеска торгового порта частично обвалилась после взрывов. Фото: Арден Аркман / специально для «Новой газеты. Европа»
Желающих работать с новым мэром нашлось немного, и своим заместителем Сауленко поставил Никиту Самойленко, в котором местные узнали дворника коммунального предприятия «БердянскЭкоТранс». Офис Генерального прокурора Украины в апреле заявил, что на Сауленко заведено уголовное дело по обвинению в коллаборационистской деятельности. Согласно части 5 статьи 111-1 УК Украины, ему грозит до 10 лет лишения свободы. Позже, в мае, советник главы Офиса президента Украины Михаил Подоляк сообщил, что пособник россиян ранее был осужден за педофилию, однако о приговоре и отбытии наказания он ничего не сказал.
В августе СБУ выдвинула обвинение не только против Сауленко, но и против занявшего место директора Бердянского морского порта Владимира Стельмаченко и руководителя российской администрации на захваченной территории Запорожья Евгения Балицкого. Всех троих привлекли к ответственности по трем статьям УК Украины — за коллаборационистскую деятельность, пособничество государству-агрессору (их подозревают в содействии хищению 650 тысяч тонн украинского зерна) и нарушение законов и обычаев войны. Александр Сауленко в интервью ТАСС назвал обвинения «сотрясанием воздуха» и похвастался, как предотвратил покушение на собственную жизнь, которое якобы готовили спецслужбы Украины.
Де-факто власть в городе сейчас находится в руках российских силовиков, которые заняли отделения полиции и районные исполкомы и патрулируют город. Военным комендантом назначен Артем Бардин. Бывший заместитель министра внутренних дел Украины Антон Геращенко отмечает, что Бардин был полковником ВС РФ и в 2014–2017 годах воевал на территории Донецкой области.
В домах рядом с портом выбиты стекла. Фото: Арден Аркман / специально для «Новой газеты. Европа»
Город
В июле ставленник российских властей на должности главы ВГА Запорожья Евгений Балицкий заявил: «[Украинское] государство превратилось в ИГИЛ: взрывают, подрывают мосты, покушаются на общественных деятелей. Это ничего не поменяет: запорожцы уже свой выбор сделали. Освобожденная часть Запорожской области через референдум войдет в состав РФ».
В ожидании референдума весь город увешан красочными плакатами с самыми заманчивыми обещаниями. «Россия — это любовь. Материнский капитал при рождении ребенка 524527 рублей», «Россия — это память. Ветераны Великой Отечественной получают до 50000 рублей в месяц с учетом пенсий и иных выплат», «Россия — это счастье. Летом 2021 года в оздоровительных летних лагерях отдохнули более 4,5 млн детей», «Россия — это развитие. Длина Крымского моста — 19 км. Его строили 15000 человек».
Довольное лицо главы «военно-гражданской администрации» Балицкого, лозунг «Мы — один народ» вытеснили практически всю остальную городскую рекламу и заняли все билборды в городе. На их фоне баннеры с цитатой Владимира Путина об уважении к выбору выглядят как насмешка.
Оккупация сказалась и на местной экономике: наравне с гривной местные магазины, кафе и транспорт обязали принимать и российские рубли. Курс рубля по отношению к гривне весной составлял один к двум (1 гривна за 2 рубля), а в августе повысился до 1:1,6. Впрочем, «военно-гражданская администрация» Запорожья позаботилась и о том, откуда бердянцы будут брать рубли: были введены ежемесячные социальные выплаты для пенсионеров, инвалидов, ветеранов и одиноких матерей в размере 10 000 рублей. Еще одной мерой поддержки местного населения стало списание долгов за коммунальные услуги и освобождение от всех коммунальных платежей в период с 1 марта по 1 июля — первые счета бердянцы стали получать только в сентябре: в них сразу была отражена сумма за июль и август.
В июне в Бердянске началась выдача российских паспортов.
Очередь за российскими паспортами. Фото: Арден Аркман / специально для «Новой газеты. Европа»
У дверей Управления внутренних дел ВГА каждый будний день стоит небольшая очередь за паспортами — на пару десятков человек. Местная жительница, попросившая не называть ее и не показывать лицо, сбивчиво жалуется:
— Надо порядок навести. Вчера свет отключили — и работники просто ушли домой посреди дня. В пять утра люди сюда сами приходят и пишут списки, кто и когда будет заходить по очереди. А если прийти первый раз, то можно простоять и восемь часов. Если бы больше пунктов открыли, такого ажиотажа бы не было, а так пунктов всего два.
Пожилая женщина, стоящая рядом, говорит, что в городе с 23 до 5 часов действует комендантский час, и, чтобы попасть на составление списков в четыре утра, ей пришлось переночевать у подруги.
Решаю поинтересоваться, что думают будущие обладатели российского паспорта по поводу голосования за вступление региона в состав РФ. Услышав мой вопрос, очередь начинает нервничать: люди отходят, отворачиваются. Одна из женщин просит удалить ее комментарий: «У меня сын в Украине служит, а что будет, если он увидит? Ему и так тяжело».
Компания из трех пенсионерок держится посмелее — признаются, что до войны жилось легче, а сейчас «денег нет, цены сумасшедшие стали: бумага туалетная была по пять, теперь по двадцать гривен». О том, чего ждут от референдума, отвечают осторожно, с неохотой:
— Мира, больше ничего. Лишь бы не стреляли, такая у нас позиция.
— Мы уже старые, хотим покоя.
Город действительно периодически сотрясает. В июне и в августе в Бердянском порту, откуда корабли вывозили зерно в Россию и «дружественные страны», гремели взрывы — российские СМИ объясняли их разминированием. А 26 августа после серии ночных «хлопков» писали, что система ПВО отразила атаку украинских беспилотников, якобы направлявшихся к детскому лагерю.
Проверить, правда это или нет, трудно: независимой прессы в городе больше нет, а ТВ-тюнеры ловят только российские каналы. В марте в Бердянске вооруженные солдаты захватили здание медиахолдинга «Про100», под их контролем оказались местное телевидение, радиостанции и печатные СМИ. Журналистам угрожали, их допрашивали, в итоге большинство из них уехали. Те из корреспондентов, кто согласился работать на пропаганду, рассказывают только про «безусловное одобрение».
В Бердянске работает общественный штаб Тверской области, приглашающий на миграционную работу. Фото: Арден Аркман / специально для «Новой газеты. Европа»
На диалог в очереди больше никто не идет: люди волнуются, после многочасового ожидания на улице им не до рассуждений. Отправляюсь на расслабленную набережную.
— Референдум состоится, — быстро и без сомнений чеканит пенсионер Игорь и задается резонным риторическим вопросом: — Но только как он будет отработан, фальсифицирован или нет, честный или какой? Не секрет, что многие референдумы… и в России даже — во многих городах что-то покупается, рисуется. Пойду ли я голосовать? Я человек не политизированный, полного политического решения не имею…
Игорь. Фото: Арден Аркман / специально для «Новой газеты. Европа»
Тут он осекается, заглядывая в глаза:
— Я же правильно говорю, да? В этом нет ничего плохого? Я люблю и Россию, и Украину, но Украину больше, потому что я здесь прожил. Если всё будет честно, тут могут и за Украину проголосовать, не исключено, но Россия для Бердянска выгодна, в первую очередь, для детей. Владимир Владимирович платит хорошие деньги и пенсионерам, и за рождение ребенка, и малоимущим, у нас таких выплат нет. Поэтому борьба будет интересная. Но вся Украина в Россию не войдет — это глупо. Всё равно что заявлять, мол, давайте к России присоединим Америку. Говорят, что братская страна, Путину деваться некуда было, всё слишком зажато, близко, но… я не согласен с решением вопроса именно таким путем. Геополитически могли бы порешать, но украинцы, видите, за вас не хотят. И я себя русским не считаю, у меня украинский паспорт, а вот за кого я?
Игорь вновь обрывается на полуслове, озирается и неуверенно спрашивает:
— Меня никто не посадит? Ни русские, ни украинцы?
У меня мама русская, а папа чистый украинец, за кого я? Эти два народа должны найти такое решение вопроса, которое после этой грязной войны удовлетворило бы всех. Политики не всё понимают, как решать, простые люди больше знают,
поверьте мне.
Напоследок он еще раз интересуется:
— Никто меня не убьет? Точно?
Компания из трех женщин предпенсионного возраста, услышав вопрос о референдуме, отвечает наотрез: «Это как можно вообще? Под дулами автоматов?»
Похищения
Страхи бердянцев не беспочвенны: весной и летом в городе были похищены десятки жителей. Среди них активисты, депутаты, учителя, спортсмены, фермеры. Местные полагают, что за этим стоят представители пророссийской администрации.
Жители заклеивают окна скотчем. Фото: Арден Аркман / специально для «Новой газеты. Европа»
В городских пабликах выводят некие общие характеристики похищенных. У кого-то был высокий достаток, кто-то отказался работать на российскую власть, кто-то открыто высказывал проукраинские взгляды. Так, в марте забрали из дома активистку Татьяну Типакову, которая организовывала митинги против вторжения России. В апреле похитили директора краеведческого музея в селе Осипенко под Бердянском Олега Будяка. Сочувствующие России активно сдают нелояльных сослуживцев: в мае задержали руководительницу станции скорой помощи Ольгу Саввон, не захотевшую отдавать все кареты скорой в автопарк российской армии. Чуть позже задержали волонтера станции Алексея Поддубного. Не смогли избежать подобной участи и сотрудники правоохранительных органов: так, из дома выкрали Вадима Пинчука, который 20 лет проработал в уголовном розыске.
Порой задержанные становятся героями публикаций пропагандистских СМИ: у директора автотранспортного предприятия якобы нашли каску с нацистской символикой и наркотики, а бердянец, пойманный за нарушение комендантского часа, по счастливой для росгвардейцев случайности оказался «агентом СБУ, готовившим диверсию».
Большинство задержанных вскоре обнаруживаются в бердянской колонии № 77, которая пару лет назад прославилась на всю Украину бесчеловечными условиями содержания, пытками и вымогательствами, в декабре 2020 года о ней даже показывали фильм на заседании Верховной Рады. Украинские СМИ пишут, что начальница колонии — подполковник внутренней службы Елена Щербак — перешла на сторону «военно-гражданской администрации» вместе со всеми сотрудниками и что пыточные традиции продолжаются.
Сейчас, как пишут журналисты, в застенках тюрьмы находятся более ста человек, а всего в Запорожской области украинская пресса насчитала почти 500 случаев похищений.
60-летний фермер Вадим Сергеевич (имя изменено) до этого лета жил в селе под Бердянском. 10 июня к его дому подъехал пикап Mitsubishi L-200 с военными в бронежилетах, масках и с автоматами:
— Я спрятался, а они начали стрелять, побежали во двор. Услышал, как кричат жена и мать, вылез — подбежали, надели наручники, потащили по участку. Я им: «Что вы ищете?» Они увидели машину моего умершего сына и говорят: «О, вот это нам надо, забираем». Я: «Куда забираете, зачем?» А они: «Рот закрой, где еще машина? У тебя другая есть!»
Фото: Арден Аркман / специально для «Новой газеты. Европа»
Другая-то у меня есть, но я ее дочери отдал. Они мешок на голову мне надели, замотали скотчем и повели к пикапу, сказали: «Залезай». Спрашиваю: «Как? Я ж не вижу ничего!» Так меня за руки-ноги взяли и швырнули в кузов, я даже головой приложился. Двое потом сверху на меня сели, кто-то в салон, а остальные забрали машину сына, пообещали вернуть. Это мне потом жена рассказала.
Сначала возили по селу, потом выехали в соседнее. Остановились — и допрашивать, мешок даже не сняли. Нож к горлу: давай рассказывай! А я не пойму, что рассказывать — автобиографию? Они опять: «Ты что, скотина, издеваешься? Рассказывай, как в АТО был, как АТО финансировал». Но я там не был! У нас Мариуполь рядом, я туда лет десять не ездил. Говорю: у нас маленький бизнес, в земле ковыряемся, сын погиб, остались мать, жена, кормить их нужно, кого бы я финансировал? А они мне: «Сын твой сдох, и ты сейчас сдохнешь, если не признаешься».
А я не признался. Тогда пересадили меня в салон автомобиля и повезли в райотдел. У входной двери два раза головой о стену ударили, затем — в кабинет.
Усадили и говорят: рассказывай, мы тебе сейчас поможем вспомнить. Подвели ток к ноге, били разрядами, приговаривали: «Живучий, падла». Я начал терять сознание, а они продолжали: давай про тероборону, как ты служил в теробороне.
Но все же знают, что, когда война началась, отсюда все разбежались, военкомата не было, какая тероборона? А они: «Сейчас всё напишешь». Ну понятно: если так издеваться, любой напишет… Потом щипцами в нос полезли прямо через мешок — больно, кровь течет, а они снова: «Рассказывай». И бахают по голове. Я их прошу: снимите мешок, нормально поговорим, чтоб я знал, кто вы. Один из них: «Можешь звать меня Олег, я из ГРУ. Знаешь, что такое ГРУ?» Говорю, это главное разведывательное управление, такой ерундой там не занимаются. А «Олег» в ответ: «Что ты, падла, меня учишь? Я таких, как ты, двадцать грохнул». И какие это воины? Воины в лицо смотрят.
Фото: Арден Аркман / специально для «Новой газеты. Европа»
Потом слышу голос знакомого полицейского: «Сергеич, даем тебе шанс — сутки, чтобы уехать. Тут тебе ни житья, ни работы не будет». И советует как бы по-дружески, потому что фоном слышу: «Давай его в СИЗО в Мелитополь, х** оттуда вернется». Короче, пожалели меня, наверно. Вывезли куда-то — чувствую свежий воздух, слышу море, подумал: топить везут. Они ямку выкопали, посадили меня, наручники сняли, скотчем руки замотали. Сказали: сидишь на мине, шевельнешься — взлетишь. У меня всё болело, руки затекли, но я их кое-как освободил, мешок снял — мины нет нигде. Сначала не понял, где нахожусь, пошел — вижу речку, попил воды, начал узнавать местность, дошел до дома. Там решили, что я неделю в лесопосадке поживу.
Жена искала автомобиль, который они забрали. Наши полицейские сказали, что машину взяли русские, а в комендатуре — что русские взять не могли: «Это ваши украинские». Но откуда у наших оружие и экипировка? Жалко машину, как память о сыне оставалась.
Я понял, откуда ветер дует. За пару недель до этого уезжал в другой город к родственникам, а к ферме подъехали военные и забрали работника. Вывезли его в лесопосадку, тоже в мешке. Возле уха стреляли, запугивали. Потом неделю он еще закрытый у них сидел. А спустя несколько дней после освобождения снова приехали к нему: «Давай документы на сельхозтехнику и деньги — надо заплатить полицейским, чтобы тебя никто не трогал». Распланировали ему, сколько сеять, сколько косить, куда складывать. Зерно, говорят, без тебя сдадим, ты только звони, когда солярка будет заканчиваться, — привезем. Если сотрудники понадобятся — нанимай. Пайщикам, сколько положено урожая, раздавай, чтобы кипиша не было. Русскую карточку тебе сделаем, будешь деньги получать, но и полицейским надо платить… Он им: «А как же хозяева?» А они: «Хозяевам передай, чтоб не возвращались». Он испугался и вместе с семьей уехал из региона.
Жена просила в райотделе вернуть документы на технику, но ее там осадили: работать вы не будете. Затем, видимо, сообщили военным, что мы остались в селе, и те снова приехали — стреляли, угрожали, забрали деньги. И мы поняли, что придется бросать землю и уезжать. Вот так пришли русские, освободили нас — от жизни, от работы, от всего.
Я еще минимум пятерых фермеров знаю, которых так же прессовали. Вам никто жаловаться не будет, никто ничего не скажет. Каждую неделю рейды… Обвиняют в поддержке Украины. Говорят: «Вы, патриоты, тут не нужны». Но если я здесь родился, то как могу сказать, что не люблю свою землю? Каждый должен быть патриотом своей страны. У нас вся тюрьма забитая, ИВС забитый, и до сих пор людей забирают… Моего товарища забрали за посты в фейсбуке, неделю продержали в тюрьме, потом сказали: $50 тысяч заплатишь — можешь выходить и работать. Он тоже фермер, были у него эти деньги, пришлось отдать. Еще одного знакомого полтора месяца продержали, потом повели к коменданту, тот спрашивает: «Ты политический?» Он говорит: «Я ни за белых, ни за красных». И слышит в ответ: «И чего ты тут тогда сидел?»
Фото: Арден Аркман / специально для «Новой газеты. Европа»
На блокпостах мне говорили: «Мы пришли вас освобождать». А я спрашиваю: «От кого? От бандеровцев?» У нас в Бердянском районе большинство — болгары-переселенцы, потом уже русские и украинцы. 90% населения говорит по-русски. Те говорят: ваши президенты такие-сякие… У меня вопросов к власти, может, побольше вашего, но мы бы сами разобрались, мы вас не звали.
После вторжения России цены на зерно упали, а на топливо выросли. Работать стало невыгодно.
При Украине тонну фуражного зерна мы сдавали по 8 000 гривен, а второй, третий класс — еще дороже. Теперь 2 000 за тонну зерна. Топливо стоило 20 000 за тонну, а сейчас — 40 000. И как это вытянуть? Ячмень теперь стоит 1 500 за тонну, а был — 6 000–7 000. Еще надо в полицию занести: сначала просили 70% от дохода, теперь снизили до 30%. Вот так всё хозяйство в убыток. Хотя они зерно сдают в Крым по 4 000 гривен — ничего не делают и наживаются.
До войны село не жаловалось: бабушки кормились со своих паев, получали прибыль зерном или деньгами, им бесплатно вспахивали и косили огороды. Сейчас газа нет, света нет, земля не обрабатывается. В селе на тысячу домов осталось человек пятьсот, и те просто не могут уехать, потому что в возрасте, или некуда, или не на что. Боятся, молчат, но поверьте, никто не рад этим «освободителям».
Ностальгия по «русскому миру»
В Бердянске встречались и те, кто горячо одобряет присоединение к России. Один из сторонников «русификации» встретился на набережной, куда под вечер тянулись семейные пары с детьми и пожилые компании — туристы из Донецка и Мариуполя. Как и они, Сергей Бунтман, ухоженный мужчина средних лет в отутюженных белых брюках и шелковой рубашке, вальяжно прогуливался и наслаждался иллюзией беззаботной жизни. Ее пытались создать мерцающее и пустое колесо обозрения, горящие гирлянды на закрытых ларьках и грохот электронной музыки, доносящийся будто из нулевых. Сергей оказался местным жителем, вышедшим на променад. Он с азартом делился мнением о том, что сулит городу «русский мир»:
Сергей Бунтман. Фото: Арден Аркман / специально для «Новой газеты. Европа»
— Я сам коренной украинец, как и родители: папа из Сум, мама из Днепропетровска, но голосовать буду за Россию. Ну был украинский паспорт, перебьют на русский, какая разница? Важно другое: Бердянск при Союзе был крупным промышленно-курортным центром. Винзавод, молокозавод, хлебозавод, мясокомбинат, консервный и консервно-рыбный заводы, обувная и трикотажная фабрики, нефтяная и тяжелая промышленность, а кабели мы какие делали — поставляли для крейсера «Кузнецов». В порт невозможно было устроиться, это считалось самым престижным местом в городе. И всё в упадок пришло, всё надо поднимать, не только курорт. И Россия даст Бердянску в первую очередь развитие. Экономически это только плюс.
Интересуюсь, что будет, если жители оккупированного Запорожья проголосуют за то, что чтобы остаться в составе Украины.
— Российское руководство знает, что идет на определенный риск. Мне кажется, после развала СССР они планировали построить что-то вроде Британского Содружества, но сейчас война показала, что этому не бывать. Если же проголосуют за Украину — это будет серьезное политическое поражение России, серьезнейший удар по ее имиджу. Поэтому я думаю, что при голосовании такую опцию не дадут, а выбрать нам предложат между вхождением Запорожья в состав РФ и существованием в качестве независимого региона.
Сергей вспоминает, что большинство бердянцев «всегда были за Россию» и даже в 2014-м устраивали антиукраинские митинги. Он еще что-то хочет то ли рассказать, то ли привести доказательства своим словам, но оговаривается, что забыл дома спецвыпуск «Комсомольской правды». Это одно из главных печатных пропагандистских СМИ захваченного региона наряду с «Запорожским вестником». В последнем на момент разговора номере газеты пестрели заголовки: «Украинские ракеты бьют по нашим детям», «Боремся с нечистью», «Националисты хотят нового Чернобыля», «Будущее. Надежда. Россия!» В материале под названием «Референдум нужен как воздух» публикуется опрос общественного мнения, результаты которого, с учетом характера источника, неудивительны: в июне вхождение региона в состав РФ якобы поддерживало 63%, а в августе — 82%. Проукраинские настроения в начале лета выразили 11% респондентов, в конце — только 3%.
Газеты в Бердянске
Обеспокоен Сергей больше всего тем, что «спецоперация затянулась»:
— Как будут решаться вопросы вхождения, зависит от скорости военных действий. Затягивать нельзя. Если Запад сумеет развернуться, мобилизоваться, это будут большие проблемы, я очень боюсь этого, нам потом долго придется восстанавливаться — Черчилль же говорил, что после войны только спустя четыре года удается экономику поднять.
Под конец разговора Сергей уточняет: он надеется, что решать социально-экономические проблемы Россия начнет уже сейчас — например, устранит безработицу.
Он трудился продавцом в магазине «Сильпо», но после вторжения России руководство торговой сети не захотело сотрудничать с «военно-гражданской администрацией» и 24 марта закрыло свои филиалы в Запорожье. В центре занятости Бунтману предложили только «косить траву», но за отсутствием альтернатив Сергей согласился.
«Бердянцы не привыкли работать»
Под конец лета пророссийские власти заметили существующую практически с самого начала военных действий безработицу и вознамерились с ней бороться, открыв 11 августа Центр занятости. Его руководительницей стала Ольга Козак, переехавшая в Бердянск из разрушенного Мариуполя. В первые же минуты разговора она сообщает, что центр избирательно подходит к населению.
Ольга Козак. Фото: Арден Аркман / специально для «Новой газеты. Европа»
— Проблема в том, что мы трудоустраиваем только тех, кто уже прошел перерегистрацию в Запорожской области и уже получил новые [российские] документы. У нас 139 вакансий на сегодня — это Горсвет, другие коммунальные службы. Набирают людей и российские банки, и бюджетные организации. Но основное направление — это общественные работы, где идет оплата 1 000 рублей в день, но не более 20 000 рублей в месяц. Специалистов тут изначально было мало: Бердянск всё-таки курортный город, а сезон в этом году сорван. Нам нужны сейчас экономисты, бухгалтера, юристы, но каждый второй тут администратор, уборщик, посудомойка. И много людей, конечно, уехало.
Ольга Петровна откровенничает о разнице между бердянцами и мариупольцами:
— Они не пережили то, что мы пережили. Мы приехали и пашем тут без выходных. Они раньше сдавали летом жилье посуточно за хорошие деньги, а зимой на это жили, вот и сейчас ищут возможность ничего не делать. Некоторым мариупольцам отказывают в аренде квартиры — если, допустим, трое человек в семье. Бердянцы не привыкли работать, избалованные. Приходят, спрашивают, будут ли им что-то платить здесь. Идите работайте, кто вам должен платить?
Всего на учет в качестве нуждающихся в работе встало около тысячи человек, и каждый день Центр занятости выписывает направление двадцати-сорока из них, но трудоустраиваются далеко не все. Если на данном этапе работы для жителя нет, его готовят к «перемещению».
— Это миграционные работы, люди выезжают в другие регионы, где спокойно можно накопить капитал и вернуться. Кураторы к нам приезжают из российских регионов, дают базу вакансий с предоставлением общежития. Например, с нами плотно работает Тверская область.
Большие проблемы в городе с учителями: Центр занятости фиксирует недобор в каждой школе Бердянска.
— Не хотят идти в первую очередь из-за низких зарплат. Кого набрали преподавателями — те будут работать на две ставки. Не хватает учителей русского языка и литературы, физики, химии, биологии. Многие родители изъявили желание, чтобы дети изучали украинский язык — это не запрещено, но нет преподавателей: кто-то уехал, а кто-то не хочет, потому что боится. Тут ведь еще и украинские партизанские движения действуют — терроризируют, пристают в подъездах.
Хотя вообще, констатирует Козак, детей в школы бердянцы отдают неохотно:
— В одном классе — восемь детей, в другом — пятнадцать. Все рассчитывают на онлайн-обучение на украинских сайтах.
От референдума Ольга Петровна ждет «установления порядка и законности».
— Мы в переходном периоде, где ничего не работает. Не можем провести сделки, у нас нет статуса: не Украина, но и еще не Россия, к сожалению. Если Россия сделает хорошо — а она сделает! — то люди примут это как должное. Человеку же нужен комфорт, работа, а под каким флагом будет мир… Я думаю, под правильным, под триколором.
Трудоустраивают бердянцев не только в Центре занятости, но и в движении «Мы вместе с Россией», логотип которого присутствует на половине всех пропагандистских плакатов.
В Бердянске у организации пять штабов, в каждом из которых работает по двадцать человек, им платят по 750 рублей в день. На центральной улице мне встретились две девушки в брендированной одежде с триколором — они собирали подписи «против обстрела Запорожской АЭС украинскими войсками». Одну из них зовут Анастасия — ей 20 лет, она учится в Бердянском педагогическом университете, который перешел под контроль новой власти. Несмотря на наличие зарплаты, свое участие в движении Анастасия называет волонтерством.
Анастасия вместе с напарницей. Фото: Арден Аркман / специально для «Новой газеты. Европа»
— Мы помогаем местным жителям — пенсионерам, школьникам, студентам — получать социальные выплаты от Российской Федерации, гуманитарную помощь и медикаменты. И доставляем информацию с помощью наших газет.
Девушка рада поделиться мнением о грядущем референдуме и восторженно сообщает, что «очень сильно ждала Россию». Говоря о том, чем была плоха Украина как государство, Анастасия слегка смущается и забывает слова:
— Президент Украины обещал, что учение будет бесплатное для всех и это… как больница называется? Медицинское обслуживание. Но этого не случилось. Подорожание на все эти тарифы, коммунальные услуги… А Владимир Владимирович Путин пообещал, что коммунальные услуги будут меньше. Он старается для нашего дружного народа, и всё будет хорошо.
Подписи девушки собирают с трудом: в листочке фамилии всего двух десятков человек. Анастасия говорит, что почти половина жителей отказываются подписывать их призыв, потому что не верят, что по станции бьют украинские войска. Сама она в отсутствии света и воды винит обстрелы ЗАЭС и боится, что всё это «плохо закончится». Кто подал идею собирать подписи и куда они дальше отправятся, Анастасия не знает и не интересовалась.
31 августа возле здания движения «Мы вместе с Россией» в Бердянске произошел взрыв, а спустя неделю был взорван мелитопольский штаб — в нападениях член главного совета «военно-гражданской администрации» Запорожской области Владимир Рогов обвинил украинских военных. Атаке подвергались также здания штабов в поселке Приазовское и в Энергодаре. В результате инцидентов никто не пострадал.
Гуманитарная помощь
Волонтеры в привычном понимании этого слова помогают бердянцам с самого начала войны, хотя все официальные гуманитарные пункты помощи (церковные, «Красный крест») прекратили работу еще в апреле. Выехавшие на свободную территорию — в основном в Запорожье — горожане объединяются в движения «Бердянці. Свій для своїх», «Стежка до дому» и другие. Яна Сенченко помогает по личной инициативе и рассказывает, что больше всего бердянцы сейчас нуждаются в местных недорогих товарах:
Яна Сенченко в центре. Фото из личного архива
— Ощутимо ударила оккупация по карманам молодых родителей, у которых дети до трех лет. Памперсы и детское питание долго были в дефиците, сейчас цены на них растут со скоростью ракеты. Большая пачка памперсов стоит 1200 гривен, пачка смеси — 800 гривен, этого хватает на полторы-две недели. Стоимость одного взрослого памперса достигает 100 гривен, и уход за лежачим человеком становится неподъемным. Подорожали средства гигиены: прокладки продаются по 12 гривен за штуку, зубная паста — по 150 гривен. Всё перечисленное до войны стоило в 3 раза дешевле.
По доступным ценам в городе сейчас только овощи и фрукты, которые местные жители выращивают сами. Яна объясняет подорожание искусственным обесцениванием гривны на оккупированной территории: курс изначально составлял 1:2, сейчас близится к 1:1. В российской валюте цены остались прежними, а в гривнах выросли в 2 раза в сравнении с теми, которые были летом, до введения рубля. С 1 сентября закрыты все украинские банки, а с 1 октября, по слухам, гривну выведут из оборота.
Критическая ситуация складывается и с медикаментами: многих препаратов, как рассказывают Яне местные жители, нет в аптеках по причине отсутствия российского аналога.
— Астматические, сердечные препараты трудно подобрать. Некоторые лекарства от давления исчезли полностью: амлесса, семлопин, липразид. Люди постоянно просят привезти наш украинский корвалтаб, корвалмент. Трудно найти лекарства от диабета, инсулин, тест-полоски. Из специфических не добыть циклодол (противопаркинсонический препарат. — прим. ред.), люди без него с ума сходят. Через меня передавали несколько упаковок однажды, так за них целовать были готовы.
Доставка гуманитарной помощи тоже осложнена: из-за бюрократических проблем грузовики не выпускают с украинской стороны, они по несколько дней стоят в очереди на выезд,
хотя сопроводительные документы в наличии. При этом гражданские автомобили проезжают свободно. Несмотря на трудности, Яна продолжает машинами отправлять гуманитарную помощь в Бердянск.
— У меня самая уязвимая и дорогостоящая категория нуждающихся — это дети до трех лет, лежачие, больные и инвалиды. Вожу памперсы детские и взрослые, сухие смеси, детские каши, пюре, средства гигиены, соски, бутылочки — всё это закупают благотворительные организации. Лекарства отправляю небольшими коробками — в основном жаропонижающие, перевязочные материалы, обезболивающие, но есть и специфические, например, дорогой импортный препарат от рака почек. Еще нашла фонд, передающий корма для животных: многие люди выехали и оставили своих питомцев родственникам, друзьям, соседям, а цены на корма тоже выросли в три раза.
Волонтерская деятельность Яны началась с того, что в школе, где она работала учительницей начальных классов, открылся гуманитарный пункт для помощи беженцам. В июне он закрылся, и весь коллектив сотрудников был уволен. А Яна решила продолжить помогать самостоятельно. Отвлекаясь на разговор о своей основной профессии, она рассказывает про нынешнее качество образования в Бердянске:
— Лишь незначительное количество преподавателей согласились перейти на российскую сторону, а большая часть была набрана, так сказать, из подручных материалов. Знаю случаи, когда в учителя пошли уборщицы, продавщицы, кассиры. Вчера вечером они наливали пиво в местной разливайке, а сегодня учат детей. Всем желающим сказали поступать в наш педуниверситет, который стал российским. И со дня поступления уже можно работать в школе — так они детям в 4-м классе рассказывают про цифры от 1 до 10.
Фото из личного архива Яны Сенченко
Некоторые родители, по словам Яны, всё же отдают детей в российскую школу, поскольку боятся, что детей отберут. Власти действуют кнутом и пряником: сначала объявили, что если ребенок не посещает школу, то придут домой и на первый раз вручат предупреждение, на второй выпишут штраф, а на третий лишат родительских прав. Потом пообещали выдать 10 000 рублей на каждого ребенка, который пошел в российскую школу. Эта мера, однако, оказалась не очень эффективной:
— Большая часть жителей с детьми школьного возраста выехали, чтоб не идти в российскую школу. Но при этом даже те, кто из-за запугивания пошли учиться по русской программе, все остаются одновременно и в украинской школе — занимаются с учителями онлайн, стараются совмещать. Многие не отдали детей в русские школы и обучаются только дистанционно, но в дальнейшем планируют выезжать из-за страха за детей.
Преподавание украинской программы власти стараются пресечь: в сентябре в Бердянске, по словам Яны, за ведение онлайн-уроков были задержаны две учительницы.
Здание Бердянского педагогического университета. Фото: Арден Аркман / специально для «Новой газеты. Европа»
Музей фальсификации истории
Историческую память для бердянцев хранили пять музеев: Художественный музей имени И. И. Бродского, Музей имени П. П. Шмидта, один из старейших в Украине Бердянский краеведческий музей, которому в 2019 году исполнилось 90 лет, и его филиалы — музей «Подвиг» и Музей истории родного города. С началом войны руководство и сотрудники организаций в большинстве своем уехали, а в июле новая власть обвинила их в похищении произведений Серова, Куинджи и Айвазовского. Экспонаты исчезли из Художественного музея: опустели четыре зала. Двумя месяцами ранее украинские СМИ писали, что россияне вывезли из мелитопольского музея коллекцию скифского золота, а из мариупольского — оригиналы работ Куинджи и Айвазовского и ряд исторических экспонатов.
Представители новой бердянской администрации тоже не прочь выносить всё «неправильное» — например, из краеведческого музея в селе Осипенко Бердянского района, чей директор Олег Будяк был похищен в апреле, «изъяли нацистскую символику» и даже задокументировали этот историко-политический момент. В минутном ролике камера проезжает по желто-синим флагам, нашивкам с логотипом батальона «Азов» (российские власти считают батальон террористической организацией. — прим. ред.), плакату с «заповедями националиста».
Примечательно, что село Осипенко авторы видеосюжета причислили к некой «Бердянской области», которой пока не существует ни на карте Украины, ни на каких-либо других картах.
В июне — июле в городские музеи потянулись новоиспеченные сотрудники из числа пророссийски настроенных. Так, руководителем Бердянского краеведческого музея стал атаман Азовского казачьего округа Павел Мусенко, в видеоприглашении он с меланхоличностью сельского попа рассказывает, как в 1941 году в город «пожаловала демократическая Европа» (имея в виду Гитлера), благодарит предшественников за сохранение экспонатов и призывает «возрождать традиции единорусской культуры народов нашей необъятной родины».
Новый директор Музея истории Бердянска Руслан Мирошниченко любезно приглашает меня на экскурсию, которую начинает с отскакивающей от зубов истории о том, что Бердянск основала Российская империя. Руководитель гордо рассказывает о недавнем демонтаже экспозиции, посвященной жизни города после 2014 года:
Руслан Мирошниченко. Фото: Арден Аркман / специально для «Новой газеты. Европа»
— Здесь упоминались герои «Небесной сотни», государственный переворот преподносился как торжество демократии на благо украинского народа. Мы как бы избавились от преступной власти Януковича и войдем в Европу, станем частью большого цивилизованного мира, богатыми и счастливыми. Вот эти карательные батальоны были как бы представлены как что-то национально-освободительное ради спасения Украины. Ну это как бы лжеистория, лженаука.
Освобожденное место «расчищено» под экспозицию о «специальной военной операции».
— Нам в музей обещали передать трофейное американское вооружение, гранатометы, ЛРО шведские и прочее, что Запад поставлял нацистским властям Украины. Не хватает только завершения. Мы ждем глобального грандиозного успеха, когда спецоперация остановится уже на каком-то месте определенном. Часть экспозиции оформится как переворот — чтобы люди знали, откуда корни пошли, кто зачинщик военных действий, обязательно про ДНР-ЛНР. И участие России как завершающий этап, как бы помощь братским республикам. Как бы жирная точка в деле нацизма как бы на нашей территории.
Референдум Руслан называет «восторжествованием исторической справедливости» и мечтает о «победе русского народа». Он с гордостью рассказывает, как пригласил школьников от 10 до 16 лет на просмотр боевика «Своя война. Шторм в пустыне» о действиях ЧВК в Сирии, возраст для просмотра которого официально — 12+.
— Я стал переживать, не знаешь ведь, как дома дети это перенесут: русские ЧВК в Сирии, — восхищенно улыбается Руслан. — Там и война, и кровь, и стрелялки, но дети подходили, жали руку, им понравилось. И мы рады, что интересы наши как бы совпали. Шикарный фильм, с идеологической подоплекой. Сегодня, наверное, опять покажем про бандеровцев.
В музее за час не появилось ни одного посетителя — интересуюсь, не связано ли это с массовым отъездом жителей.
— Уезжали люди, которые чувствовали за собой преступления политические, военные, но сегодня тенденция такая, что больше въезжают, чем выезжают. Люди, покинувшие город, переосмыслили, что здесь просматриваются перспективы. Здесь будут инвестиции, вложения, а на тех территориях будет только война, репрессии и прочие негативные такие явления.
О прошлом коллективе музея Мирошниченко отзывается нелицеприятно.
— Сбежали, потому что чувствовали за собой должностные преступления, обманывали население много лет, представляли историю города и текущие события как бы в параллельной реальности.
Сам он перешел в музейные работники с позиции директора завода, подробности про предыдущую работу рассказывать не стал, сообщил лишь о причинах «переквалификации».
— Поменялась жизнь, я поступил сейчас на исторический факультет. Нужно идеологически помогать, возвращать широкие массы населения к реальности, к правде. И мне это нравится. Конечно, при Украине я бы сюда никогда не пришел — как бы заниматься такими историческими фальсификациями, массовым обманом сознания населения я никогда не занимался. Но сегодня, в новых реалиях, почему бы и нет. Даже как бы ряд преимуществ возникает…
Оговорился директор музея напоследок или проговорился, я решил не выяснять.
Фото: Арден Аркман / специально для «Новой газеты. Европа»
Партизанская армия
Прошлое и настоящее Бердянска переписывают, не дожидаясь референдума. На одном из символов города — белоснежной ротонде, стоящей на набережной, теперь поблескивает русскоязычное название «Бердянск». До вторжения России оно было начертано по-украински. Инсталляция «Я люблю Бердянськ» на Приморской площади тоже подверглась русификации.
Листовки. Фото из соцсетей
Атмосфера в городе близка к курортной: есть и загорающие на пляжах, и посетители в ресторанах, и музыка на площади, но в разговорах за бокалом вина или пива слышится тревожное обсуждение, что и где опять «бахнуло». Пока жители на улицах и в соцсетях гадают: «вылет» или «прилет», ответственность за взрывы и минирование берет на себя движение «Бердянська партизанська армiя». Одноименный телеграм-канал насчитывает свыше 5 тысяч участников. В описании они называют себя объединением неравнодушных граждан, а в постах угрожают коллаборантам и призывают к борьбе против оккупации. И если весной и летом в результате акций не было пострадавших, то к осени жертвами диверсий не раз становились представители новой власти. 26 августа в своем автомобиле был взорван замруководителя местного ГАИ Андрей Колесников, а 6 сентября прямо возле здания администрации взлетела на воздух машина военного коменданта Артема Бардина. Глава ВГА Запорожской области Владимир Рогов объявил о гибели коллеги, но затем опроверг свои слова. По последним данным, Артем Бардин лишился обеих ног, но остался жив.
Протест выражается и мирно: партизаны развешивают по городу желтые ленточки и тайком распространяют листовки, в которых напоминают: «Бердянськ — це Україна», — и предлагают бойкотировать референдум и «паспортизацию».
Пока референдум перенесли на 4 ноября — российский День народного единства.
P.S.
На выезде с оккупированной территории пограничники отправили автора материала на фильтрацию: с пристрастием допрашивали об отношении к «спецоперации», требовали назвать знакомых, поддерживающих ВСУ или российскую оппозицию. Поцарапали и пожгли карты памяти, с компьютера стерли информацию и установили на него китайскую операционную систему. Большую часть фото- и видеоматериалов удалось восстановить.
Join us in rebuilding Novaya Gazeta Europe
The Russian government has banned independent media. We were forced to leave our country in order to keep doing our job, telling our readers about what is going on Russia, Ukraine and Europe.
We will continue fighting against warfare and dictatorship. We believe that freedom of speech is the most efficient antidote against tyranny. Support us financially to help us fight for peace and freedom.
Нажимая кнопку «Поддержать», вы соглашаетесь с правилами обработки персональных данных.
Если вы захотите отписаться от регулярного пожертвования, напишите нам на почту: [email protected]
Если вы находитесь в России или имеете российское гражданство и собираетесь посещать страну, законы запрещают вам делать пожертвования «Новой-Европа».