***

Крым. Симферополь, автостанция «Курортная». 8 утра.

Возле автобуса кучкуются пассажиры — в основном среднего и пенсионного возраста, трое детей. Сотрудник транспортной безопасности в бронежилете и с овчаркой громко требует по очереди ставить к его ногам багаж. Он проводит металлодетектором по сумкам, рюкзакам, пакетам. Придирчиво всматривается в украинские паспорта, в лица людей и в билеты, но в автобус пропускает всех.

Регулярное автобусное сообщение между Крымом и занятыми Россией территориями Запорожской и Херсонской областей открылось 1 июля 2022 года. В Бердянск автобус ходит дважды в день и уезжает битком. Пассажиры с напряженными, взволнованными лицами совсем не похожи на туристов, готовящихся отдохнуть в популярном городе-курорте на побережье Азовского моря. Когда на границе сотрудники ФСБ допрашивают людей о «целях визита», почти все говорят, что едут навестить родственников.

Россияне могли свободно приезжать в Бердянск до 2014 года, затем въезд со стороны аннексированного Крыма для граждан РФ был закрыт, а для проезда через материковую часть украинцы начали требовать основания. Теперь же город отрезан россиянами от остальной Украины.

Власть

Бердянск был взят российскими военными 27 февраля — без боя. По словам советника Офиса президента Украины Алексея Арестовича, это произошло в том числе потому, что украинские войска были переброшены на другие направления. С приходом России местные почувствовали изменения: возникли перебои с водой и электричеством, побороть которые новым властям не удалось.

Россияне предложили исполняющему обязанности мэра города Александру Свидло сотрудничество, но он счел это неприемлемым и покинул здание исполкома вместе с оперативным штабом.

22 марта приостановили работу ключевые предприятия города: нефтемаслозавод AZMOL BP, производитель сельхозтехники «Бердянские жатки» и другие компании, принадлежащие нардепу от партии «Оппозиционная платформа — За жизнь» Александру Пономареву, которого в Бердянске считали «хозяином города». По информации украинских СМИ, российские солдаты похитили Пономарева и удерживали в течение десяти дней, после чего отправили в больницу «в связи с тяжелым состоянием здоровья». С чем именно связано его удержание, по сей день неизвестно.

«Военно-гражданскую администрацию» (ВГА) Бердянска возглавил другой местный предприниматель — Александр Сауленко, представитель партии «За майбутнє» («За будущее»). 21 марта он записал видеообращение к жителям города, в котором объявил себя исполняющим обязанности мэра, признал гуманитарную катастрофу, обвинил украинскую власть в «самоустранении от проблем» и нежелании идти на сотрудничество с ВГА.

В качестве примера работающего бюджетообразующего предприятия Сауленко назвал Бердянский торговый порт. Однако тот уже был захвачен российскими военными и функционировал исключительно для их нужд: прямо в день публикации видеообращения туда прибыл российский десантный корабль «Орск», груженный бронетранспортерами.

Желающих работать с новым мэром нашлось немного, и своим заместителем Сауленко поставил Никиту Самойленко, в котором местные узнали дворника коммунального предприятия «БердянскЭкоТранс». Офис Генерального прокурора Украины в апреле заявил, что на Сауленко заведено уголовное дело по обвинению в коллаборационистской деятельности. Согласно части 5 статьи 111-1 УК Украины, ему грозит до 10 лет лишения свободы. Позже, в мае, советник главы Офиса президента Украины Михаил Подоляк сообщил, что пособник россиян ранее был осужден за педофилию, однако о приговоре и отбытии наказания он ничего не сказал.

В августе СБУ выдвинула обвинение не только против Сауленко, но и против занявшего место директора Бердянского морского порта Владимира Стельмаченко и руководителя российской администрации на захваченной территории Запорожья Евгения Балицкого. Всех троих привлекли к ответственности по трем статьям УК Украины — за коллаборационистскую деятельность, пособничество государству-агрессору (их подозревают в содействии хищению 650 тысяч тонн украинского зерна) и нарушение законов и обычаев войны. Александр Сауленко в интервью ТАСС назвал обвинения «сотрясанием воздуха» и похвастался, как предотвратил покушение на собственную жизнь, которое якобы готовили спецслужбы Украины.

Де-факто власть в городе сейчас находится в руках российских силовиков, которые заняли отделения полиции и районные исполкомы и патрулируют город. Военным комендантом назначен Артем Бардин. Бывший заместитель министра внутренних дел Украины Антон Геращенко отмечает, что Бардин был полковником ВС РФ и в 2014–2017 годах воевал на территории Донецкой области.

Город

В июле ставленник российских властей на должности главы ВГА Запорожья Евгений Балицкий заявил: «[Украинское] государство превратилось в ИГИЛ: взрывают, подрывают мосты, покушаются на общественных деятелей. Это ничего не поменяет: запорожцы уже свой выбор сделали. Освобожденная часть Запорожской области через референдум войдет в состав РФ».

В ожидании референдума весь город увешан красочными плакатами с самыми заманчивыми обещаниями. «Россия — это любовь. Материнский капитал при рождении ребенка 524527 рублей», «Россия — это память. Ветераны Великой Отечественной получают до 50000 рублей в месяц с учетом пенсий и иных выплат», «Россия — это счастье. Летом 2021 года в оздоровительных летних лагерях отдохнули более 4,5 млн детей», «Россия — это развитие. Длина Крымского моста — 19 км. Его строили 15000 человек».

Довольное лицо главы «военно-гражданской администрации» Балицкого, лозунг «Мы — один народ» вытеснили практически всю остальную городскую рекламу и заняли все билборды в городе. На их фоне баннеры с цитатой Владимира Путина об уважении к выбору выглядят как насмешка.

Оккупация сказалась и на местной экономике: наравне с гривной местные магазины, кафе и транспорт обязали принимать и российские рубли. Курс рубля по отношению к гривне весной составлял один к двум (1 гривна за 2 рубля), а в августе повысился до 1:1,6. Впрочем, «военно-гражданская администрация» Запорожья позаботилась и о том, откуда бердянцы будут брать рубли: были введены ежемесячные социальные выплаты для пенсионеров, инвалидов, ветеранов и одиноких матерей в размере 10 000 рублей. Еще одной мерой поддержки местного населения стало списание долгов за коммунальные услуги и освобождение от всех коммунальных платежей в период с 1 марта по 1 июля — первые счета бердянцы стали получать только в сентябре: в них сразу была отражена сумма за июль и август.

В июне в Бердянске началась выдача российских паспортов.

У дверей Управления внутренних дел ВГА каждый будний день стоит небольшая очередь за паспортами — на пару десятков человек. Местная жительница, попросившая не называть ее и не показывать лицо, сбивчиво жалуется:

— Надо порядок навести. Вчера свет отключили — и работники просто ушли домой посреди дня. В пять утра люди сюда сами приходят и пишут списки, кто и когда будет заходить по очереди. А если прийти первый раз, то можно простоять и восемь часов. Если бы больше пунктов открыли, такого ажиотажа бы не было, а так пунктов всего два.

Пожилая женщина, стоящая рядом, говорит, что в городе с 23 до 5 часов действует комендантский час, и, чтобы попасть на составление списков в четыре утра, ей пришлось переночевать у подруги.

Решаю поинтересоваться, что думают будущие обладатели российского паспорта по поводу голосования за вступление региона в состав РФ. Услышав мой вопрос, очередь начинает нервничать: люди отходят, отворачиваются. Одна из женщин просит удалить ее комментарий: «У меня сын в Украине служит, а что будет, если он увидит? Ему и так тяжело».

Компания из трех пенсионерок держится посмелее — признаются, что до войны жилось легче, а сейчас «денег нет, цены сумасшедшие стали: бумага туалетная была по пять, теперь по двадцать гривен». О том, чего ждут от референдума, отвечают осторожно, с неохотой:

— Мы уже старые, хотим покоя.

Город действительно периодически сотрясает. В июне и в августе в Бердянском порту, откуда корабли вывозили зерно в Россию и «дружественные страны», гремели взрывы — российские СМИ объясняли их разминированием. А 26 августа после серии ночных «хлопков» писали, что система ПВО отразила атаку украинских беспилотников, якобы направлявшихся к детскому лагерю.

Проверить, правда это или нет, трудно: независимой прессы в городе больше нет, а ТВ-тюнеры ловят только российские каналы. В марте в Бердянске вооруженные солдаты захватили здание медиахолдинга «Про100», под их контролем оказались местное телевидение, радиостанции и печатные СМИ. Журналистам угрожали, их допрашивали, в итоге большинство из них уехали. Те из корреспондентов, кто согласился работать на пропаганду, рассказывают только про «безусловное одобрение».

На диалог в очереди больше никто не идет: люди волнуются, после многочасового ожидания на улице им не до рассуждений. Отправляюсь на расслабленную набережную.

— Референдум состоится, — быстро и без сомнений чеканит пенсионер Игорь и задается резонным риторическим вопросом: — Но только как он будет отработан, фальсифицирован или нет, честный или какой? Не секрет, что многие референдумы… и в России даже — во многих городах что-то покупается, рисуется. Пойду ли я голосовать? Я человек не политизированный, полного политического решения не имею…

Тут он осекается, заглядывая в глаза:

— Я же правильно говорю, да? В этом нет ничего плохого? Я люблю и Россию, и Украину, но Украину больше, потому что я здесь прожил. Если всё будет честно, тут могут и за Украину проголосовать, не исключено, но Россия для Бердянска выгодна, в первую очередь, для детей. Владимир Владимирович платит хорошие деньги и пенсионерам, и за рождение ребенка, и малоимущим, у нас таких выплат нет. Поэтому борьба будет интересная. Но вся Украина в Россию не войдет — это глупо. Всё равно что заявлять, мол, давайте к России присоединим Америку. Говорят, что братская страна, Путину деваться некуда было, всё слишком зажато, близко, но… я не согласен с решением вопроса именно таким путем. Геополитически могли бы порешать, но украинцы, видите, за вас не хотят. И я себя русским не считаю, у меня украинский паспорт, а вот за кого я?

Игорь вновь обрывается на полуслове, озирается и неуверенно спрашивает:

— Меня никто не посадит? Ни русские, ни украинцы?

поверьте мне.

Напоследок он еще раз интересуется:

— Никто меня не убьет? Точно?

Компания из трех женщин предпенсионного возраста, услышав вопрос о референдуме, отвечает наотрез: «Это как можно вообще? Под дулами автоматов?»

Похищения

Страхи бердянцев не беспочвенны: весной и летом в городе были похищены десятки жителей. Среди них активисты, депутаты, учителя, спортсмены, фермеры. Местные полагают, что за этим стоят представители пророссийской администрации.

В городских пабликах выводят некие общие характеристики похищенных. У кого-то был высокий достаток, кто-то отказался работать на российскую власть, кто-то открыто высказывал проукраинские взгляды. Так, в марте забрали из дома активистку Татьяну Типакову, которая организовывала митинги против вторжения России. В апреле похитили директора краеведческого музея в селе Осипенко под Бердянском Олега Будяка. Сочувствующие России активно сдают нелояльных сослуживцев: в мае задержали руководительницу станции скорой помощи Ольгу Саввон, не захотевшую отдавать все кареты скорой в автопарк российской армии. Чуть позже задержали волонтера станции Алексея Поддубного. Не смогли избежать подобной участи и сотрудники правоохранительных органов: так, из дома выкрали Вадима Пинчука, который 20 лет проработал в уголовном розыске.

Порой задержанные становятся героями публикаций пропагандистских СМИ: у директора автотранспортного предприятия якобы нашли каску с нацистской символикой и наркотики, а бердянец, пойманный за нарушение комендантского часа, по счастливой для росгвардейцев случайности оказался «агентом СБУ, готовившим диверсию».

Большинство задержанных вскоре обнаруживаются в бердянской колонии № 77, которая пару лет назад прославилась на всю Украину бесчеловечными условиями содержания, пытками и вымогательствами, в декабре 2020 года о ней даже показывали фильм на заседании Верховной Рады. Украинские СМИ пишут, что начальница колонии — подполковник внутренней службы Елена Щербак — перешла на сторону «военно-гражданской администрации» вместе со всеми сотрудниками и что пыточные традиции продолжаются.

Сейчас, как пишут журналисты, в застенках тюрьмы находятся более ста человек, а всего в Запорожской области украинская пресса насчитала почти 500 случаев похищений.

60-летний фермер Вадим Сергеевич (имя изменено) до этого лета жил в селе под Бердянском. 10 июня к его дому подъехал пикап Mitsubishi L-200 с военными в бронежилетах, масках и с автоматами:

— Я спрятался, а они начали стрелять, побежали во двор. Услышал, как кричат жена и мать, вылез — подбежали, надели наручники, потащили по участку. Я им: «Что вы ищете?» Они увидели машину моего умершего сына и говорят: «О, вот это нам надо, забираем». Я: «Куда забираете, зачем?» А они: «Рот закрой, где еще машина? У тебя другая есть!»

Другая-то у меня есть, но я ее дочери отдал. Они мешок на голову мне надели, замотали скотчем и повели к пикапу, сказали: «Залезай». Спрашиваю: «Как? Я ж не вижу ничего!» Так меня за руки-ноги взяли и швырнули в кузов, я даже головой приложился. Двое потом сверху на меня сели, кто-то в салон, а остальные забрали машину сына, пообещали вернуть. Это мне потом жена рассказала.

Сначала возили по селу, потом выехали в соседнее. Остановились — и допрашивать, мешок даже не сняли. Нож к горлу: давай рассказывай! А я не пойму, что рассказывать — автобиографию? Они опять: «Ты что, скотина, издеваешься? Рассказывай, как в АТО был, как АТО финансировал». Но я там не был! У нас Мариуполь рядом, я туда лет десять не ездил. Говорю: у нас маленький бизнес, в земле ковыряемся, сын погиб, остались мать, жена, кормить их нужно, кого бы я финансировал? А они мне: «Сын твой сдох, и ты сейчас сдохнешь, если не признаешься».

А я не признался. Тогда пересадили меня в салон автомобиля и повезли в райотдел. У входной двери два раза головой о стену ударили, затем — в кабинет.

Но все же знают, что, когда война началась, отсюда все разбежались, военкомата не было, какая тероборона? А они: «Сейчас всё напишешь». Ну понятно: если так издеваться, любой напишет… Потом щипцами в нос полезли прямо через мешок — больно, кровь течет, а они снова: «Рассказывай». И бахают по голове. Я их прошу: снимите мешок, нормально поговорим, чтоб я знал, кто вы. Один из них: «Можешь звать меня Олег, я из ГРУ. Знаешь, что такое ГРУ?» Говорю, это главное разведывательное управление, такой ерундой там не занимаются. А «Олег» в ответ: «Что ты, падла, меня учишь? Я таких, как ты, двадцать грохнул». И какие это воины? Воины в лицо смотрят.

Потом слышу голос знакомого полицейского: «Сергеич, даем тебе шанс — сутки, чтобы уехать. Тут тебе ни житья, ни работы не будет». И советует как бы по-дружески, потому что фоном слышу: «Давай его в СИЗО в Мелитополь, х** оттуда вернется». Короче, пожалели меня, наверно. Вывезли куда-то — чувствую свежий воздух, слышу море, подумал: топить везут. Они ямку выкопали, посадили меня, наручники сняли, скотчем руки замотали. Сказали: сидишь на мине, шевельнешься — взлетишь. У меня всё болело, руки затекли, но я их кое-как освободил, мешок снял — мины нет нигде. Сначала не понял, где нахожусь, пошел — вижу речку, попил воды, начал узнавать местность, дошел до дома. Там решили, что я неделю в лесопосадке поживу.

Жена искала автомобиль, который они забрали. Наши полицейские сказали, что машину взяли русские, а в комендатуре — что русские взять не могли: «Это ваши украинские». Но откуда у наших оружие и экипировка? Жалко машину, как память о сыне оставалась.

Я понял, откуда ветер дует. За пару недель до этого уезжал в другой город к родственникам, а к ферме подъехали военные и забрали работника. Вывезли его в лесопосадку, тоже в мешке. Возле уха стреляли, запугивали. Потом неделю он еще закрытый у них сидел. А спустя несколько дней после освобождения снова приехали к нему: «Давай документы на сельхозтехнику и деньги — надо заплатить полицейским, чтобы тебя никто не трогал». Распланировали ему, сколько сеять, сколько косить, куда складывать. Зерно, говорят, без тебя сдадим, ты только звони, когда солярка будет заканчиваться, — привезем. Если сотрудники понадобятся — нанимай. Пайщикам, сколько положено урожая, раздавай, чтобы кипиша не было. Русскую карточку тебе сделаем, будешь деньги получать, но и полицейским надо платить… Он им: «А как же хозяева?» А они: «Хозяевам передай, чтоб не возвращались». Он испугался и вместе с семьей уехал из региона.

Жена просила в райотделе вернуть документы на технику, но ее там осадили: работать вы не будете. Затем, видимо, сообщили военным, что мы остались в селе, и те снова приехали — стреляли, угрожали, забрали деньги. И мы поняли, что придется бросать землю и уезжать. Вот так пришли русские, освободили нас — от жизни, от работы, от всего.

Я еще минимум пятерых фермеров знаю, которых так же прессовали. Вам никто жаловаться не будет, никто ничего не скажет. Каждую неделю рейды… Обвиняют в поддержке Украины. Говорят: «Вы, патриоты, тут не нужны». Но если я здесь родился, то как могу сказать, что не люблю свою землю? Каждый должен быть патриотом своей страны. У нас вся тюрьма забитая, ИВС забитый, и до сих пор людей забирают… Моего товарища забрали за посты в фейсбуке, неделю продержали в тюрьме, потом сказали: $50 тысяч заплатишь — можешь выходить и работать. Он тоже фермер, были у него эти деньги, пришлось отдать. Еще одного знакомого полтора месяца продержали, потом повели к коменданту, тот спрашивает: «Ты политический?» Он говорит: «Я ни за белых, ни за красных». И слышит в ответ: «И чего ты тут тогда сидел?»

На блокпостах мне говорили: «Мы пришли вас освобождать». А я спрашиваю: «От кого? От бандеровцев?» У нас в Бердянском районе большинство — болгары-переселенцы, потом уже русские и украинцы. 90% населения говорит по-русски. Те говорят: ваши президенты такие-сякие… У меня вопросов к власти, может, побольше вашего, но мы бы сами разобрались, мы вас не звали.

При Украине тонну фуражного зерна мы сдавали по 8 000 гривен, а второй, третий класс — еще дороже. Теперь 2 000 за тонну зерна. Топливо стоило 20 000 за тонну, а сейчас — 40 000. И как это вытянуть? Ячмень теперь стоит 1 500 за тонну, а был — 6 000–7 000. Еще надо в полицию занести: сначала просили 70% от дохода, теперь снизили до 30%. Вот так всё хозяйство в убыток. Хотя они зерно сдают в Крым по 4 000 гривен — ничего не делают и наживаются.

До войны село не жаловалось: бабушки кормились со своих паев, получали прибыль зерном или деньгами, им бесплатно вспахивали и косили огороды. Сейчас газа нет, света нет, земля не обрабатывается. В селе на тысячу домов осталось человек пятьсот, и те просто не могут уехать, потому что в возрасте, или некуда, или не на что. Боятся, молчат, но поверьте, никто не рад этим «освободителям».

Ностальгия по «русскому миру»

В Бердянске встречались и те, кто горячо одобряет присоединение к России. Один из сторонников «русификации» встретился на набережной, куда под вечер тянулись семейные пары с детьми и пожилые компании — туристы из Донецка и Мариуполя. Как и они, Сергей Бунтман, ухоженный мужчина средних лет в отутюженных белых брюках и шелковой рубашке, вальяжно прогуливался и наслаждался иллюзией беззаботной жизни. Ее пытались создать мерцающее и пустое колесо обозрения, горящие гирлянды на закрытых ларьках и грохот электронной музыки, доносящийся будто из нулевых. Сергей оказался местным жителем, вышедшим на променад. Он с азартом делился мнением о том, что сулит городу «русский мир»:

— Я сам коренной украинец, как и родители: папа из Сум, мама из Днепропетровска, но голосовать буду за Россию. Ну был украинский паспорт, перебьют на русский, какая разница? Важно другое: Бердянск при Союзе был крупным промышленно-курортным центром. Винзавод, молокозавод, хлебозавод, мясокомбинат, консервный и консервно-рыбный заводы, обувная и трикотажная фабрики, нефтяная и тяжелая промышленность, а кабели мы какие делали — поставляли для крейсера «Кузнецов». В порт невозможно было устроиться, это считалось самым престижным местом в городе. И всё в упадок пришло, всё надо поднимать, не только курорт. И Россия даст Бердянску в первую очередь развитие. Экономически это только плюс.

Интересуюсь, что будет, если жители оккупированного Запорожья проголосуют за то, что чтобы остаться в составе Украины.

— Российское руководство знает, что идет на определенный риск. Мне кажется, после развала СССР они планировали построить что-то вроде Британского Содружества, но сейчас война показала, что этому не бывать. Если же проголосуют за Украину — это будет серьезное политическое поражение России, серьезнейший удар по ее имиджу. Поэтому я думаю, что при голосовании такую опцию не дадут, а выбрать нам предложат между вхождением Запорожья в состав РФ и существованием в качестве независимого региона.

Сергей вспоминает, что большинство бердянцев «всегда были за Россию» и даже в 2014-м устраивали антиукраинские митинги. Он еще что-то хочет то ли рассказать, то ли привести доказательства своим словам, но оговаривается, что забыл дома спецвыпуск «Комсомольской правды». Это одно из главных печатных пропагандистских СМИ захваченного региона наряду с «Запорожским вестником». В последнем на момент разговора номере газеты пестрели заголовки: «Украинские ракеты бьют по нашим детям», «Боремся с нечистью», «Националисты хотят нового Чернобыля», «Будущее. Надежда. Россия!» В материале под названием «Референдум нужен как воздух» публикуется опрос общественного мнения, результаты которого, с учетом характера источника, неудивительны: в июне вхождение региона в состав РФ якобы поддерживало 63%, а в августе — 82%. Проукраинские настроения в начале лета выразили 11% респондентов, в конце — только 3%.

Обеспокоен Сергей больше всего тем, что «спецоперация затянулась»:

— Как будут решаться вопросы вхождения, зависит от скорости военных действий. Затягивать нельзя. Если Запад сумеет развернуться, мобилизоваться, это будут большие проблемы, я очень боюсь этого, нам потом долго придется восстанавливаться — Черчилль же говорил, что после войны только спустя четыре года удается экономику поднять.

Он трудился продавцом в магазине «Сильпо», но после вторжения России руководство торговой сети не захотело сотрудничать с «военно-гражданской администрацией» и 24 марта закрыло свои филиалы в Запорожье. В центре занятости Бунтману предложили только «косить траву», но за отсутствием альтернатив Сергей согласился.

«Бердянцы не привыкли работать»

Под конец лета пророссийские власти заметили существующую практически с самого начала военных действий безработицу и вознамерились с ней бороться, открыв 11 августа Центр занятости. Его руководительницей стала Ольга Козак, переехавшая в Бердянск из разрушенного Мариуполя. В первые же минуты разговора она сообщает, что центр избирательно подходит к населению.

— Проблема в том, что мы трудоустраиваем только тех, кто уже прошел перерегистрацию в Запорожской области и уже получил новые [российские] документы. У нас 139 вакансий на сегодня — это Горсвет, другие коммунальные службы. Набирают людей и российские банки, и бюджетные организации. Но основное направление — это общественные работы, где идет оплата 1 000 рублей в день, но не более 20 000 рублей в месяц. Специалистов тут изначально было мало: Бердянск всё-таки курортный город, а сезон в этом году сорван. Нам нужны сейчас экономисты, бухгалтера, юристы, но каждый второй тут администратор, уборщик, посудомойка. И много людей, конечно, уехало.

Ольга Петровна откровенничает о разнице между бердянцами и мариупольцами:

— Они не пережили то, что мы пережили. Мы приехали и пашем тут без выходных. Они раньше сдавали летом жилье посуточно за хорошие деньги, а зимой на это жили, вот и сейчас ищут возможность ничего не делать. Некоторым мариупольцам отказывают в аренде квартиры — если, допустим, трое человек в семье. Бердянцы не привыкли работать, избалованные. Приходят, спрашивают, будут ли им что-то платить здесь. Идите работайте, кто вам должен платить?

Всего на учет в качестве нуждающихся в работе встало около тысячи человек, и каждый день Центр занятости выписывает направление двадцати-сорока из них, но трудоустраиваются далеко не все. Если на данном этапе работы для жителя нет, его готовят к «перемещению».

— Это миграционные работы, люди выезжают в другие регионы, где спокойно можно накопить капитал и вернуться. Кураторы к нам приезжают из российских регионов, дают базу вакансий с предоставлением общежития. Например, с нами плотно работает Тверская область.

Большие проблемы в городе с учителями: Центр занятости фиксирует недобор в каждой школе Бердянска.

— Не хотят идти в первую очередь из-за низких зарплат. Кого набрали преподавателями — те будут работать на две ставки. Не хватает учителей русского языка и литературы, физики, химии, биологии. Многие родители изъявили желание, чтобы дети изучали украинский язык — это не запрещено, но нет преподавателей: кто-то уехал, а кто-то не хочет, потому что боится. Тут ведь еще и украинские партизанские движения действуют — терроризируют, пристают в подъездах.

Хотя вообще, констатирует Козак, детей в школы бердянцы отдают неохотно:

— В одном классе — восемь детей, в другом — пятнадцать. Все рассчитывают на онлайн-обучение на украинских сайтах.

От референдума Ольга Петровна ждет «установления порядка и законности».

— Мы в переходном периоде, где ничего не работает. Не можем провести сделки, у нас нет статуса: не Украина, но и еще не Россия, к сожалению. Если Россия сделает хорошо — а она сделает! — то люди примут это как должное. Человеку же нужен комфорт, работа, а под каким флагом будет мир… Я думаю, под правильным, под триколором.

В Бердянске у организации пять штабов, в каждом из которых работает по двадцать человек, им платят по 750 рублей в день. На центральной улице мне встретились две девушки в брендированной одежде с триколором — они собирали подписи «против обстрела Запорожской АЭС украинскими войсками». Одну из них зовут Анастасия — ей 20 лет, она учится в Бердянском педагогическом университете, который перешел под контроль новой власти. Несмотря на наличие зарплаты, свое участие в движении Анастасия называет волонтерством.

— Мы помогаем местным жителям — пенсионерам, школьникам, студентам — получать социальные выплаты от Российской Федерации, гуманитарную помощь и медикаменты. И доставляем информацию с помощью наших газет.

Девушка рада поделиться мнением о грядущем референдуме и восторженно сообщает, что «очень сильно ждала Россию». Говоря о том, чем была плоха Украина как государство, Анастасия слегка смущается и забывает слова:

— Президент Украины обещал, что учение будет бесплатное для всех и это… как больница называется? Медицинское обслуживание. Но этого не случилось. Подорожание на все эти тарифы, коммунальные услуги… А Владимир Владимирович Путин пообещал, что коммунальные услуги будут меньше. Он старается для нашего дружного народа, и всё будет хорошо.

Подписи девушки собирают с трудом: в листочке фамилии всего двух десятков человек. Анастасия говорит, что почти половина жителей отказываются подписывать их призыв, потому что не верят, что по станции бьют украинские войска. Сама она в отсутствии света и воды винит обстрелы ЗАЭС и боится, что всё это «плохо закончится». Кто подал идею собирать подписи и куда они дальше отправятся, Анастасия не знает и не интересовалась.

31 августа возле здания движения «Мы вместе с Россией» в Бердянске произошел взрыв, а спустя неделю был взорван мелитопольский штаб — в нападениях член главного совета «военно-гражданской администрации» Запорожской области Владимир Рогов обвинил украинских военных. Атаке подвергались также здания штабов в поселке Приазовское и в Энергодаре. В результате инцидентов никто не пострадал.

Гуманитарная помощь

Волонтеры в привычном понимании этого слова помогают бердянцам с самого начала войны, хотя все официальные гуманитарные пункты помощи (церковные, «Красный крест») прекратили работу еще в апреле. Выехавшие на свободную территорию — в основном в Запорожье — горожане объединяются в движения «Бердянці. Свій для своїх», «Стежка до дому» и другие. Яна Сенченко помогает по личной инициативе и рассказывает, что больше всего бердянцы сейчас нуждаются в местных недорогих товарах:

— Ощутимо ударила оккупация по карманам молодых родителей, у которых дети до трех лет. Памперсы и детское питание долго были в дефиците, сейчас цены на них растут со скоростью ракеты. Большая пачка памперсов стоит 1200 гривен, пачка смеси — 800 гривен, этого хватает на полторы-две недели. Стоимость одного взрослого памперса достигает 100 гривен, и уход за лежачим человеком становится неподъемным. Подорожали средства гигиены: прокладки продаются по 12 гривен за штуку, зубная паста — по 150 гривен. Всё перечисленное до войны стоило в 3 раза дешевле.

По доступным ценам в городе сейчас только овощи и фрукты, которые местные жители выращивают сами. Яна объясняет подорожание искусственным обесцениванием гривны на оккупированной территории: курс изначально составлял 1:2, сейчас близится к 1:1. В российской валюте цены остались прежними, а в гривнах выросли в 2 раза в сравнении с теми, которые были летом, до введения рубля. С 1 сентября закрыты все украинские банки, а с 1 октября, по слухам, гривну выведут из оборота.

Критическая ситуация складывается и с медикаментами: многих препаратов, как рассказывают Яне местные жители, нет в аптеках по причине отсутствия российского аналога.

— Астматические, сердечные препараты трудно подобрать. Некоторые лекарства от давления исчезли полностью: амлесса, семлопин, липразид. Люди постоянно просят привезти наш украинский корвалтаб, корвалмент. Трудно найти лекарства от диабета, инсулин, тест-полоски. Из специфических не добыть циклодол (противопаркинсонический препарат. — прим. ред.), люди без него с ума сходят. Через меня передавали несколько упаковок однажды, так за них целовать были готовы.

хотя сопроводительные документы в наличии. При этом гражданские автомобили проезжают свободно. Несмотря на трудности, Яна продолжает машинами отправлять гуманитарную помощь в Бердянск.

— У меня самая уязвимая и дорогостоящая категория нуждающихся — это дети до трех лет, лежачие, больные и инвалиды. Вожу памперсы детские и взрослые, сухие смеси, детские каши, пюре, средства гигиены, соски, бутылочки — всё это закупают благотворительные организации. Лекарства отправляю небольшими коробками — в основном жаропонижающие, перевязочные материалы, обезболивающие, но есть и специфические, например, дорогой импортный препарат от рака почек. Еще нашла фонд, передающий корма для животных: многие люди выехали и оставили своих питомцев родственникам, друзьям, соседям, а цены на корма тоже выросли в три раза.

Волонтерская деятельность Яны началась с того, что в школе, где она работала учительницей начальных классов, открылся гуманитарный пункт для помощи беженцам. В июне он закрылся, и весь коллектив сотрудников был уволен. А Яна решила продолжить помогать самостоятельно. Отвлекаясь на разговор о своей основной профессии, она рассказывает про нынешнее качество образования в Бердянске:

— Лишь незначительное количество преподавателей согласились перейти на российскую сторону, а большая часть была набрана, так сказать, из подручных материалов. Знаю случаи, когда в учителя пошли уборщицы, продавщицы, кассиры. Вчера вечером они наливали пиво в местной разливайке, а сегодня учат детей. Всем желающим сказали поступать в наш педуниверситет, который стал российским. И со дня поступления уже можно работать в школе — так они детям в 4-м классе рассказывают про цифры от 1 до 10.

Некоторые родители, по словам Яны, всё же отдают детей в российскую школу, поскольку боятся, что детей отберут. Власти действуют кнутом и пряником: сначала объявили, что если ребенок не посещает школу, то придут домой и на первый раз вручат предупреждение, на второй выпишут штраф, а на третий лишат родительских прав. Потом пообещали выдать 10 000 рублей на каждого ребенка, который пошел в российскую школу. Эта мера, однако, оказалась не очень эффективной:

— Большая часть жителей с детьми школьного возраста выехали, чтоб не идти в российскую школу. Но при этом даже те, кто из-за запугивания пошли учиться по русской программе, все остаются одновременно и в украинской школе — занимаются с учителями онлайн, стараются совмещать. Многие не отдали детей в русские школы и обучаются только дистанционно, но в дальнейшем планируют выезжать из-за страха за детей.

Преподавание украинской программы власти стараются пресечь: в сентябре в Бердянске, по словам Яны, за ведение онлайн-уроков были задержаны две учительницы.

Музей фальсификации истории

Историческую память для бердянцев хранили пять музеев: Художественный музей имени И. И. Бродского, Музей имени П. П. Шмидта, один из старейших в Украине Бердянский краеведческий музей, которому в 2019 году исполнилось 90 лет, и его филиалы — музей «Подвиг» и Музей истории родного города. С началом войны руководство и сотрудники организаций в большинстве своем уехали, а в июле новая власть обвинила их в похищении произведений Серова, Куинджи и Айвазовского. Экспонаты исчезли из Художественного музея: опустели четыре зала. Двумя месяцами ранее украинские СМИ писали, что россияне вывезли из мелитопольского музея коллекцию скифского золота, а из мариупольского — оригиналы работ Куинджи и Айвазовского и ряд исторических экспонатов.

Представители новой бердянской администрации тоже не прочь выносить всё «неправильное» — например, из краеведческого музея в селе Осипенко Бердянского района, чей директор Олег Будяк был похищен в апреле, «изъяли нацистскую символику» и даже задокументировали этот историко-политический момент. В минутном ролике камера проезжает по желто-синим флагам, нашивкам с логотипом батальона «Азов» (российские власти считают батальон террористической организацией. — прим. ред.), плакату с «заповедями националиста».

В июне — июле в городские музеи потянулись новоиспеченные сотрудники из числа пророссийски настроенных. Так, руководителем Бердянского краеведческого музея стал атаман Азовского казачьего округа Павел Мусенко, в видеоприглашении он с меланхоличностью сельского попа рассказывает, как в 1941 году в город «пожаловала демократическая Европа» (имея в виду Гитлера), благодарит предшественников за сохранение экспонатов и призывает «возрождать традиции единорусской культуры народов нашей необъятной родины».

Новый директор Музея истории Бердянска Руслан Мирошниченко любезно приглашает меня на экскурсию, которую начинает с отскакивающей от зубов истории о том, что Бердянск основала Российская империя. Руководитель гордо рассказывает о недавнем демонтаже экспозиции, посвященной жизни города после 2014 года:

— Здесь упоминались герои «Небесной сотни», государственный переворот преподносился как торжество демократии на благо украинского народа. Мы как бы избавились от преступной власти Януковича и войдем в Европу, станем частью большого цивилизованного мира, богатыми и счастливыми. Вот эти карательные батальоны были как бы представлены как что-то национально-освободительное ради спасения Украины. Ну это как бы лжеистория, лженаука.

Освобожденное место «расчищено» под экспозицию о «специальной военной операции».

— Нам в музей обещали передать трофейное американское вооружение, гранатометы, ЛРО шведские и прочее, что Запад поставлял нацистским властям Украины. Не хватает только завершения. Мы ждем глобального грандиозного успеха, когда спецоперация остановится уже на каком-то месте определенном. Часть экспозиции оформится как переворот — чтобы люди знали, откуда корни пошли, кто зачинщик военных действий, обязательно про ДНР-ЛНР. И участие России как завершающий этап, как бы помощь братским республикам. Как бы жирная точка в деле нацизма как бы на нашей территории.

Референдум Руслан называет «восторжествованием исторической справедливости» и мечтает о «победе русского народа». Он с гордостью рассказывает, как пригласил школьников от 10 до 16 лет на просмотр боевика «Своя война. Шторм в пустыне» о действиях ЧВК в Сирии, возраст для просмотра которого официально — 12+.

— Я стал переживать, не знаешь ведь, как дома дети это перенесут: русские ЧВК в Сирии, — восхищенно улыбается Руслан. — Там и война, и кровь, и стрелялки, но дети подходили, жали руку, им понравилось. И мы рады, что интересы наши как бы совпали. Шикарный фильм, с идеологической подоплекой. Сегодня, наверное, опять покажем про бандеровцев.

В музее за час не появилось ни одного посетителя — интересуюсь, не связано ли это с массовым отъездом жителей.

— Уезжали люди, которые чувствовали за собой преступления политические, военные, но сегодня тенденция такая, что больше въезжают, чем выезжают. Люди, покинувшие город, переосмыслили, что здесь просматриваются перспективы. Здесь будут инвестиции, вложения, а на тех территориях будет только война, репрессии и прочие негативные такие явления.

О прошлом коллективе музея Мирошниченко отзывается нелицеприятно.

— Сбежали, потому что чувствовали за собой должностные преступления, обманывали население много лет, представляли историю города и текущие события как бы в параллельной реальности.

Сам он перешел в музейные работники с позиции директора завода, подробности про предыдущую работу рассказывать не стал, сообщил лишь о причинах «переквалификации».

— Поменялась жизнь, я поступил сейчас на исторический факультет. Нужно идеологически помогать, возвращать широкие массы населения к реальности, к правде. И мне это нравится. Конечно, при Украине я бы сюда никогда не пришел — как бы заниматься такими историческими фальсификациями, массовым обманом сознания населения я никогда не занимался. Но сегодня, в новых реалиях, почему бы и нет. Даже как бы ряд преимуществ возникает…

Оговорился директор музея напоследок или проговорился, я решил не выяснять.

Партизанская армия

Прошлое и настоящее Бердянска переписывают, не дожидаясь референдума. На одном из символов города — белоснежной ротонде, стоящей на набережной, теперь поблескивает русскоязычное название «Бердянск». До вторжения России оно было начертано по-украински. Инсталляция «Я люблю Бердянськ» на Приморской площади тоже подверглась русификации.

Атмосфера в городе близка к курортной: есть и загорающие на пляжах, и посетители в ресторанах, и музыка на площади, но в разговорах за бокалом вина или пива слышится тревожное обсуждение, что и где опять «бахнуло». Пока жители на улицах и в соцсетях гадают: «вылет» или «прилет», ответственность за взрывы и минирование берет на себя движение «Бердянська партизанська армiя». Одноименный телеграм-канал насчитывает свыше 5 тысяч участников. В описании они называют себя объединением неравнодушных граждан, а в постах угрожают коллаборантам и призывают к борьбе против оккупации. И если весной и летом в результате акций не было пострадавших, то к осени жертвами диверсий не раз становились представители новой власти. 26 августа в своем автомобиле был взорван замруководителя местного ГАИ Андрей Колесников, а 6 сентября прямо возле здания администрации взлетела на воздух машина военного коменданта Артема Бардина. Глава ВГА Запорожской области Владимир Рогов объявил о гибели коллеги, но затем опроверг свои слова. По последним данным, Артем Бардин лишился обеих ног, но остался жив.

Протест выражается и мирно: партизаны развешивают по городу желтые ленточки и тайком распространяют листовки, в которых напоминают: «Бердянськ — це Україна», — и предлагают бойкотировать референдум и «паспортизацию».

Пока референдум перенесли на 4 ноября — российский День народного единства.