17 сентября 1939 года — день, когда Красная армия пошла на Польшу и в конце концов присоединила к Белорусской ССР Гродненскую и Брестскую области, а также часть Витебской и Минской. Не всякий белорусский школьник все эти годы мог ответить на вопрос, что за дата такая — 17 сентября. Но в прошлом году Александр Лукашенко решил устроить в этот день праздник и объявил его Днем народного единства. И вот теперь заговорил об амнистии, чтобы уж наверняка все запомнили этот день и присоединились к государственным празднованиям.

6 сентября Лукашенко провел совещание по вопросам совершенствования законодательства о гражданстве и проведения амнистии. И неожиданно заговорил про «перегибы на местах»:

Разумеется, каждый слышит то, что хочет. А белорусы очень хотят, чтобы политзаключенные вышли на свободу. Еще они хотят спать спокойно и просыпаться от звона будильника, а не от грохота выламываемой силовиками двери, — участников маршей 2020 года до сих пор идентифицируют и сажают. И, конечно,

без страха выйти на улицу и панических атак при звонке в дверь. Так что слова об амнистии были как раз теми, о которых мечтало общество.

Но все оказалось не так просто. Дальше Лукашенко заговорил о законе о гражданстве. Рассказал, что за последние пять лет белорусское гражданство получили 14 тысяч человек, причем 5 тысяч — это украинцы, которые вступили в гражданство Беларуси за последний год.

Не забыл доброе слово для трудолюбивых и порядочных граждан. Казалось, почти расслабился. А потом заявил: «В рамках подготовленного законопроекта нужно еще раз посмотреть на тех, кто, выехав за границу, действует во вред государству и народу, совершая преступления. Такие известны, все до единого. Мы их знаем. Достойны ли эти люди оставаться гражданами Беларуси, если они сбежали из родной страны и фактически разорвали с ней связь? Вопрос касается того, что многие депутаты да и граждане поднимали вопрос: сбежали, вредят, преступники фактически и продолжают преступную деятельность — предложено было лишать их гражданства. Об этом идет речь. Поэтому сегодня рассмотрим этот вариант законопроекта».

Подробности законопроекта рассказал министр внутренних дел Иван Кубраков. По его словам, те, кто совершил преступления «экстремистской направленности» и сбежал из Беларуси, будут лишены гражданства по рождению. Механизм будет работать так: сначала заочный суд, приговор, вступление приговора в законную силу, затем представление МВД о лишении гражданства и, наконец, лишение. Бонус — запрет въезда в Беларусь на 30 лет для «лишенца». А еще — те, кто получает белорусское гражданство, должны принимать присягу, а тех, кто имеет карту поляка, ограничить в правах. Но это уже так, ответвления мозгового штурма на совещании у Лукашенко. А вот лишение гражданства — это уход чиновничьей фантазии в такие космические дали, о существовании которых наверняка не подозревали даже ученые.

Хотя логика понятна: насыпать соли на хвост — это всего лишь фразеологизм. В действительности бежавшего от репрессий и получившего политическое убежище человека силовикам уже не достать, и это, вероятно, причиняло им определенного рода страдания.

До недавнего времени длины рук белорусского государства не хватало, чтобы достать сбежавшего. Сначала возбуждали уголовные дела, а потом перестали: зачем силовикам «висяки», если до подследственного все равно не добраться? Развлекались по мелочам: например, сотрудники ГУБОПиК МВД Беларуси взламывали квартиры уехавших оппозиционеров и устраивали там погромы. А потом в своем телеграм-канале выкладывали видео под названием «Квартирный вопрос с ГУБОП» (поскольку их канал регулярно удаляется Телеграмом, название автора разгрома часто меняется вместе с названием канала).

Громили квартиры бывшего ресторатора Вадима Прокопьева, журналистки Катерины Пытлевой, кандидата в президенты Валерия Цепкало, блогера Антона Мотолько, администратора телеграм-канала «Каратели Беларуси» Янины Сазанович.

Теперь можно не тратить время на мелочи: заочный суд, лишение гражданства, запрет на въезд — и имущество «врага народа» можно будет разделить среди силовиков, а не громить. Или выставить на продажу — опять же народному хозяйству польза. Светлану Тихановскую, к примеру, никто еще гражданства не лишил, но 7 сентября — на следующий день после появления скандального законопроекта — их с мужем квартиру в Минске арестовали. Описали все имущество, включая акварельные краски детей. В конце концов, механизм еще не проработан: кто знает, может, не заочный суд должен стать первым шагом к лишению гражданства, а «отжим и распил» личного имущества, чтобы у человека не осталось на родине вообще ничего, кроме воспоминаний. А гражданство — да зачем оно тому, кого ни один квадратный метр, ни одна кастрюля со страной не связывает.

Марфу Рабкову, впрочем, гражданства не лишат. Возможно, она бы тоже сбежала из страны, если бы предполагала, чем закончится ее волонтерство в правозащитном центре «Вясна». Марфу задержали 17 сентября 2020 года — да, в тот самый день, к которому Александр Лукашенко хочет приурочить амнистию. Только два года назад начало похода Красной армии на Польшу в Беларуси еще не было праздником. Мало того, сентябрь того года был временем активных протестов, и масштаб репрессий был далек до теперешнего уровня.

13 сентября, за четыре дня до ареста Рабковой, в Минске прошел Марш героев, собравший 200 тысяч человек. По всей стране шли акции солидарности: люди выходили на улицы и выстраивались в цепочки вдоль дорог каждый день, рисовали граффити и муралы, вывешивали из окон флаги. Большинству еще казалось, что еще совсем чуть-чуть — и все изменится. И никто не думал, что правозащитнице Марфе в конце концов предъявят обвинение по 11 статьям уголовного кодекса Беларуси (от организации массовых беспорядков и создания преступного сообщества до руководства экстремистским формированием и разжигания вражды) и дадут 15 лет.

Теперь Марфа Рабкова — рекордсмен среди женщин-политзаключенных. До ее приговора первенство удерживала Мария Колесникова с ее 11 годами. Режим вошел во вкус.

7 сентября, впрочем, генеральный прокурор Беларуси Андрей Швед объяснил, что никакой амнистии политзаключенным ждать не следует: «Те лица, которые совершили преступления, связанные с экстремизмом, которые посягнули на наше государство, которые подняли руку на правоохранителей, могут выйти на свободу. Но только те, кто раскаялся, осознал и считает возможным обратиться к президенту с просьбой о помиловании».

Помилование и амнистия — это два совершенно разных правовых акта. Амнистия происходит без всяких условий, выдвинутых заключенному: если его статья (или возраст, или пол, или инвалидность) попадает под действие указа об амнистии — его освобождают без всяких условий. Помилование — это совершенно иной акт, который возможен только после того, как заключенный напишет прошение с покаянием. Именно этого и ждет от политзеков государство. А гуманизм, снисхождение и перегибы на местах тут совершенно ни при чем.