О том, что «российские власти добрались и до мертвых», стало известно днем в четверг. В телеграм-канале «партии» появился пост о том, что обыск проходит у активистки Кристины Бубенцовой, у художников из группы «Что делать?» Ольги Цапли и Дмитрия Виленского, а также еще у одной неназванной девушки — как предположили силовики, у администратора группы проекта во «ВКонтакте». Позже правозащитники рассказали, что обыск также попытались провести у Максима Евстропова, который давно не живет в России, у руководителей мастерской «ДК Розы» и у неназванного мужчины в Ленинградской области. В «партии» утверждают, что ни художники, ни администратор группы прямого отношения к проекту не имеют.

Пост, из-за которого возбудили уголовное дело об оскорблении чувств верующих, был опубликован в последнее воскресенье апреля — когда православные христиане отмечали праздник Пасхи. В публикации говорится, что на одном из кладбищ России прошла антивоенная акция «Пасха на русском кладбище». На фотографиях, прикрепленных к посту, изображен анонимный художник в черной накидке с капюшоном, скрывающим лицо. Он держит в руках плакаты с надписями «Россия воскреснет свободной», «Хватит воевать Русские солдаты не воскреснут», «Христос воскрес, а срочник нет», «Хватит воевать Мирные жители не воскреснут». Буквы «х» и «в» на плакатах выделены красным, отсылая к фразе «Христос воскрес».

«Патриарх РПЦ Кирилл благословляет войну и считает, что превращать города в руины, истреблять их жителей, а также насиловать и мародерствовать ради какой-то псевдоимперской поебени в Z-образный обход всех заповедей — это ок норм священно», — говорится в посте. Основатель «Партии мертвых» Максим Евстропов предположил, что именно слова о патриархе Кирилле могли повлечь возбуждение уголовного дела об оскорблении чувств верующих. Как оказалось, на допросе силовики говорили именно об этом: неизвестный человек обратился в СК по поводу поста, они провели экспертизу и нашли в ней оскорбление чувств верующих и патриарха Кирилла лично.

Участница «Партии мертвых» Кристина Бубенцова рассказала «Новой газете. Европа», что в ходе следственных действий силовики интересовались персонально Максимом Евстроповым. По ее словам, они постоянно повторяли: «Нам нужен Макс, не вы. Вы никто, нам нужен Макс». Также они говорили, что в соседней комнате здания Следственного комитета на проспекте Римского-Корсакова якобы находится на допросе бывшая жена Евстропова, художница Дарья Апахончич, которую одной из первых Минюст РФ признал «иностранным агентом», после чего она покинула Россию.

«Зачем-то они врали, там на самом деле была другая девушка. Я не понимаю, каким образом они могут добраться [до них] через нас — то, что Макс не в России, они сами прекрасно знают, — сказала Кристина. — Еще там задавали вопросы, знаю ли я других членов партии, их имена. Есть ли у нас официальная символика, устав, официальное членство, иностранное финансирование. Занимала ли я когда-нибудь у кого-то деньги из членов «Партии мертвых». А члены «Партии мертвых» — это в целом что-то такое неконкретное, их может быть любое количество. Примкнуть может любой. У нас даже это говорится в проекте устава, который принципиально не был закончен, чтобы «партию» максимально сложно было назвать какой-то реальной организацией. А они именно пытались найти признаки настоящей организации. Возможно, хотят сделать нас «иноагентами», «нежелательной» организацией или еще чем-то. Потом начали спрашивать про войну, очень много и долго беседовали.

Спрашивали, считаю ли я войну войной, тут я уже не стала отвечать, они снимали на камеру мобильного телефона и задавали и еще какие-то базовые вопросы. После этого эти двое вышли из кабинета, было видно, что „Партия мертвых« им вообще не интересна — они будто искали доказательства для возбуждения дело о «дискредитации» [действий армии РФ за рубежом]. Я опасаюсь дальнейшего преследования».

По словам девушки, обыск у неё дома проходил жестко: «Сотрудники Следственного комитета пришли в половине восьмого, муж как раз в это время уходит на работу. Они буквально на пару минут разминулись. У меня оставалась фора примерно в 20 минут и возможность позвонить мужу и в „ОВД-Инфо«, пока они ломились в дверь. Но они вызвали МЧС, и те пришли с топорами. Я живу на первом этаже, увидела людей с топорами в окно и решила открыть. В постановлении на обыск было сказано, что меня обыскивают СК и ФСБ. Там же было разрешение на то, чтобы у меня найти какие-то технические средства, которыми пост во „ВКонтакте» можно было сделать. Они изъяли сразу всю технику, старые флешки, мои старые телефоны…. Вообще все, что было похоже на технику, которая может работать — забрали.

А потом они начали просто громить квартиру ради своего удовольствия. Они натурально издевались — брали разные предметы, игрались с ними, что-то из себя изображали. Например, брали деревянный меч моего мужа — он айкидо занимался. Угрожали все полы вскрыть, навесной потолок порезать. Они так агрессивно себя вели, это было так странно, они все мои примерно ровесники. Что у них в головах? Там был отдельный человек, который просматривал и фотографировал каждую книжку, которая своим названием казалась им провокационной: про гендер и власть, деколониальность. Они брали мой пакет с нижним бельем и вытряхивали просто так, все мои баночки и косметички выворачивали в ванну, открывали банки с крупой. Вытряхнули каждую полку, каждый ящичек, каждый шкаф — все оказалось на полу. Были какие-то издевки, ерничанье постоянное.

Говорили, что вы создаете препятствия нам, и мы вас головой в пол положим. Когда я спросила на допросе, зачем вы давите на свидетеля обыском, это же буквально издевательство, они ответили: «Все в рамках закона. Если бы бы я хотел давить на свидетеля, я бы приставил к вашей голове пушку, а выстрелил рядом с головой». Потом они выписали повестку на допрос моему мужу и передали через меня. Я спросила, почему нельзя было меня вызвать так же, повесткой, они сказали, что это было бы не так интересно, и смеялись».

«Большинство членов партии у нас мертвые»

Художественный проект «Партия мертвых» с 2017 года занимается арт-активизмом. Активисты называют сложившуюся политико-культурную ситуацию в России «некрофильской», поскольку российские власти, по их словам, присваивают себе голоса мертвых и говорят от их лица. Так, в России с приходом президента Владимира Путина ко всему начали относиться как к расходному материалу — «к земле, к нефти и газу, к жизням собственных и чужих граждан и, в конце концов, даже к мертвым — когда, например, мертвые «голосуют» на выборах».

Основатель «Партии мертвых» Максим Евстропов в разговоре с «Новой газетой. Европа» рассказал, что то, что силовики искали именно его, не является для него неожиданностью: «По логике силовиков, должен быть какой-то главный, как они выражаются, координатор процессов. И на эту роль назначают меня, потому что я, пожалуй, больше, чем все остальные, успел «засветиться». Но мы стремимся к предельно бесформенной, не иерархической, предельно плоской организации.

У нас есть так называемый проект устава. Это не устав, потому что для поскольку для того, чтобы он стал уставом, этот документ необходимо ратифицировать. А для его ратификации нужно одобрение или неодобрение со стороны большинства членов партии. Большинство членов партии у нас мертвые. Поэтому непонятно, как «ратифицировать» этот устав. И мы прописали, что в принципе любой может объявить себя членом «Партии мертвых» и делать что-то от её лица. Если это не идет вразрез с принципами партии, которую мы же прописали в этом уставе — свобода, равенство и смертность.

Раньше, когда я находился в России, я более-менее знал всех, кто участвует в «Партии мертвых», но с начала войны мы действительно стали превращаться в такую аффинити-группу. И я с тех пор не знаю, сколько именно человек в этой группе состоит, кто эти люди, и зачастую не знаю, кто делает те или иные акции. То есть часто мы просто общаемся анонимно через мессенджеры с этими людьми, они нам присылают фотографии. Есть кто-то, кто их публикует. Например, этот пост, из-за которого возбудили дело об оскорблении чувств верующих — там были именно такие фотографии, совершенно анонимные. Я совершенно не знаю, кто их сделал, когда и где».

Художник уверен, что повод для возбуждения дела — абсолютно формальный, и на самом деле активистов пытаются запугать за последовательную антивоенную позицию. По его словам, «Партия мертвых» давно существовала в некой зоне риска — ее участники подвергались задержаниям на митингах. Первую антивоенную акцию «Партия мертвых» провела еще до начала полномасштабной войны России в Украине — 22 февраля, после того как Госдума ратифицировала признание независимости «ДНР» и «ЛНР». Активисты вышли на Пискаревское кладбище под лозунгами «Мертвым война не нужна», «Российское могущество прирастать будет могилками», «Мало им трупов».

В апреле активисты обратились к Владимиру Путину «из сердца русского мира — с русского кладбища» от лица смерти. Люди в черных накидках, с косами, в масках и в перчатках с когтями сфотографировались на фоне кладбища, держа в руках плакаты «Владимир Владимирович! Я уже заждалась», «Владимир Владимирович! Кобзон отложил вам билет на концерт», «Когда живые молчат, говорить остается мертвым», «Война это смерть».

В мае петербургское отделение «Партии мертвых» провело акцию «Последнее мая». На ней изображены люди с закрытыми лицами на кладбище, которые позируют с плакатом «Смертьсмертьмайсмертьсмертьсмертьсмертьсмертьсмерть». «Мир становится запрещённым словом. Его старательно вычёркивают сторонники войны, не называющие её по имени. <…> Мертвые хотели высказаться, но их голоса дискредитируют власть. Само их существование дискредитирует власть. Мертвые противолежат всякой власти», — говорится в публикации, посвященной акции. Также акции проекта проходили в Тбилиси.

Война должна быть прекращена, и Россия должна в этой войне позорно проиграть. Так будет лучше. Скоропостижный крах этой нелепой недоимперии — самое прекрасное, что может быть. И все, что мы делаем за последние полгода, все акции так или иначе связаны с войной, они являются антивоенными. Эта идея о некрофилической сути путинской России с начала войны заиграла действительно новыми красками, и все эти краски какого-то красно-коричневого спектра, — рассказал Евстропов. — С самых первых дней войны стали появляться тексты ее сторонников, куда они приплетали мертвых и ссылками на мертвых пытались оправдать войну. Как будто это какой-то реэнактмент Второй мировой, и боевые действия проходят на тех же самых территориях, где советская армия сражалась с нацистской Германией, и они как бы воюют против украинцев на их земле, но вместе с тем участвуют в какой-то такой странной квази-исторической реконструкции. Якобы все эти мертвые, которые там тоже воевали и полегли, вместе с ними и поддерживают спецоперацию. Наверное, у них тоже буква Z на лбу.

Конечно, колоссальное количество трупов, мертвых тел, какой-то невероятнейшей жести с самых первых дней войны. И куча трупов военных, которые просто гниют в полях, которых никто не забирает. Мы по этому поводу как раз делали акцию Z-200 [7 марта] на кладбище в Петербурге (она была посвящена неизвестному числу погибших среди российских военных и участию солдат-срочников в военных действиях — Ред.). И, конечно, очень много смертей мирных жителей, совершенно чудовищное количество. Есть какой-то объективный юмор в том, что они выбрали именно букву Z в качестве своего символа, поскольку самая первая ассоциация с ней — это зомби. Похоже на какой-то зомби-фашизм».

Художник считает, что на данный момент сложно судить со стороны, чем может закончиться преследование активистов по статье об оскорблении чувств верующих. «Пока все, у кого были обыски, находятся в статусе свидетелей. Является ли это просто пугалкой, или это дойдет до суда и репрессий, которые будут только увеличиваться — непонятно», — сказал он. По словам Максима Евстропова, у «Партии мертвых» появилась «довольно бодрая» партийная ячейка в Тбилиси, где они проводят акции и перформансы, а также в целом продолжают свою «некрополитическую активность».