В Украине от обстрелов страдают не только люди, но и домашние питомцы — они сбегают, прячутся, теряются, остаются без хозяев, умирают от голода и ранений. В июне украинские зоозащитники опубликовали петицию с требованием запретить разводить собак и кошек во время боевых действий и в течение 5 лет после окончания военного положения.

Когда шли бои в Бородянке и Гостомеле, появилась другая петиция — с просьбой организовать «зеленый коридор» для эвакуации приютов с сотнями подопечных, ее подписали почти 3 тысячи человек. Об эвакуации животных просили приюты в Федоровке и зоопарк в селе Демидов Киевской области. Вскоре, правда, российские войска ушли оттуда вовсе.

Бездомных питомцев в Украине сейчас спасают крупные организации, в том числе — международные: Happy Paw, UAnimals, Peace Winds Japan и другие. Они собирают корма и лекарства, перевозят животных в безопасные места, находят им новый дом и добрые руки. Но приютам, находящимся в зоне боевых действий, их помощь недоступна, для многих единственный путь спасения — эвакуация в Россию. Здесь их тоже поддерживают волонтеры, но — с совершенно иными, гораздо меньшими финансовыми возможностями. А, значит, нужд у приютов не становится меньше.

«Животные очень боялись»

Двухэтажный, будто вчера сколоченный, но крепкий дом на окраине села Беломестного Белгородской области, высокий железный забор, из-за которого доносится собачий лай. Во дворе мешки с кормом, просторные вольеры, огороженные сеткой выше человеческого роста, в них будки и псы, прыгающие от радости, завидев хозяйку. Сюда из поселка Липцы Харьковской области эвакуировалась Алена Тулякова вместе с сестрой, родителями и своим домашним мини-приютом. На родине она с 2016 года забирала с улицы бродячих животных — лечила, стерилизовала, вакцинировала, а расстаться с ними уже не могла: семьи находили не все.

— Люди или безответственные попадаются, или не хотят заводить животных. Одни забрали котика, много сил вложили в его спасение, моральных, физических и финансовых, он умер от заболевания и еще раз они не хотят это пережить. Так и обрастала животными. Некоторых взяла на стерилизацию, потом просто не смогла их выпустить обратно, потому что на улице животное долго не живет, даже стерилизованное. Максимум 3-5 лет. Старалась или пристроить, или оставить у себя.

В большой трехкомнатной квартире и частном доме места хватало всем: Алена ухаживала за 80 кошками и 4 собаками. Работала онлайн, чтобы проводить все время с любимцами, своих средств на содержание животных не хватало — помогали добрые люди. Алена с теплотой рассказывает о подопечных, которым от улицы или бывших хозяев доставалось крепко.

— Вот Эми, у нее оригинальный рисунок, — Алена гладит черную, с сединой, кошку. — Она была покусана собаками, и когда мы ее забрали и вылечили раны, вместо черной шерсти выросла белая.

Тянется рукой к пушистой упитанной кошке с ремешком и монеткой на шее, но та спрыгивает с мягкого домика и готовится убежать.

— Есть даже дикари у меня: вот Мура, она не любит общаться с человеком, у нее даже ошейник-антистресс. Ее котят на улице хотели утопить — я их пристроила, ее стерилизовала, так она и осталась у меня.

Берет на руки полосатую кошку с белыми лапками и загнутыми короткими ушками.

— Вот Кася. Видите, у нее такие ушки обмороженные, я нашла ее на мусорке, она была вся в растительном масле. Выходили. Как и Германа, — она показывает кота с густой черной шерстью, — он шикарный, красавец. У него все было в кровавом саркоптозе, он чесался, раздирал до крови, возможно из-за этого его и выбросили.

Кошки занимают все пространство первого этажа дома — пусть не в обиде, но в тесноте. Хотя в двух маленьких комнатах все для их уюта: много лежанок, стоек, самодельных из пенопласта и тканей домиков высотой до потолка, кресла и коробки. Кто-то отдыхает на подоконнике компанией, но многие прячутся в уголках по одиночке. С тяжестью в голосе Алена признает, что они до сих пор стрессуют. Мирная жизнь у нее и питомцев закончилась 24 февраля.

Мы сидели с ними, трусились. Животные очень боялись, когда были непонятные для них звуки, даже когда колонна техники проезжала, а мы жили у самой трассы. Без света, без воды. Полтора месяца назад мы ходили под обстрелами, а сейчас там люди не выходят из подвалов, даже гуманитарную помощь не могут получить, им питаться самим нечем.

Алене повезло, что она еще до начала военных действий заготовила корм для кошек и заморозила тушенку для собак — это и спасло приют от голода. Но равнодушно смотреть, как на улице появляется все больше бездомных животных, она не смогла и забирала их к себе — дезориентированных, контуженых, раненых. Со скорбью вспоминает, когда одна собака забилась на улице под деревянные поддоны и умерла от разрыва сердца. Алена почти каждый день выходила из дома, чтобы помочь голодным и раненым животным.

— Несколько раз попадала под такие обстрелы, что люди гибли. А я чудом оставалась жива, слава Богу. Если бы я там сидела и дальше, мы бы там все погибли: и животные, и моя семья.

Когда очередные обстрелы выбили в доме Алены стекла, и она приняла решение переезжать, путь был один — в Белгород. К тому времени уже стали появляться мародеры: в одном из домов они застрелили ротвейлеров. Алена спешно искала связь с волонтерами, просила помощи: вставала в шесть утра, чтобы до комендантского часа успеть добежать до горы, где изредка ловила телефонная связь, и спросить, отправят ли корм. Спустя полтора месяца удалось выйти на белгородских волонтеров, и хоть из-за боевых действий они не могли доставить корма, но писали посты в соцсетях — и помощь нашлась.

— Нам передали переноски, и мы по три-четыре дня ждали рейс: с утра готовились, собирались, но до вечера никто не забирал, и так несколько раз. В апреле в три этапа смогли выехать и вывезти всего более 100 животных. Это и питомцы соседей: когда люди узнали, что мы эвакуируем животных, они их приносили в коробках, потому что в поселках остались старички, у которых нет сил ухаживать за животными и нечем их кормить, ведь магазины не работали с первого дня.

Дом Алене помогли найти волонтеры из Москвы и Белгорода. Почти половину животных, включая раненых, удалось отдать на лечение и пристройство, и сейчас у Алены 55 кошек и четыре собаки. Самой глобальной своей проблемой она называет жилье, ведь из-за отсутствия свободного места ей приходится проживать вместе с семьей, отдельно от животных.

— Я все время должна находиться с кошками. Сейчас не могу отследить, кто сходил в туалет, у кого расстройство желудка, а ведь такие мелочи могут перерасти в заболевания. Из-за разлуки со мной они переживают и болеют, многие половину потеряли в весе. Если чудо произойдет, и кто-то нас пустит с таким количеством животных, то еще нужен огороженный двор или вольер для собак. Во сколько это выльется, не знаю.

Зоозащитница Евгения безвозмездно предоставила под приют свою дачу, Алена же вместе с семьей вынуждена проживать в другом доме. Его аренду помогают оплачивать волонтеры и просто неравнодушные люди, а второй этаж и часть двора занимает другой приют.

Алена признается, что пытается пристроить животных от безысходности, а так оставила бы и забрала питомцев, которые из-за нехватки места отданы другим кураторам.

Убирать и ухаживать за котами Алене помогает сестра Лариса — вместе они с раннего утра до трех часов дня выносят лотки, подметают, насыпают корм, лечат, обрабатывают кошек. В остальное время — помогают родителям, стоят в очередях за гуманитарной помощью и стараются обустроиться в чужой для себя стране.

— Я выехала, но у меня никаких запасов, мне не на что содержать даже себя, не то что больных животных, я лишилась всего. Ни жилья, ни работы, ни страны. В месяц уходит 50 тысяч только на корм котикам — 120 кг, еще наполнителя 200 кг и 40 кг корма для собак, плюс обработки от паразитов и лекарства. Волонтеры и добрые люди частично помогают, но насколько это все растянется — неизвестно.

Сейчас Алена занимается лечением нескольких кошек — за июнь скопился долг в 35 тысяч, животные нуждаются в ветобработке и вакцинации, в соцсетях объявлен сбор средств. Вместе с сестрой они переживают из-за неопределенности.

— Мы тут как зависли, не понимаем, какое наше будущее, куда нас все это выведет, и мы понимаем, что назад возвращаться нам не светит тоже. Жизни разрушены, дома разрушены. То, что было, уже не вернуть, наши Липцы наполовину разбиты: нет света, газа, воды. Даже если все откатятся на свои территории, на свои границы — не будет ни одного солдата ни с той, ни с другой стороны, то когда это все восстановится?

Алена рассказывает, что можно выехать и в Европу, но разрешают вывезти только «пять хвостов на человека», а значит вместе с семьей она сможет вывезти не более двадцати животных. Бросить остальных она не согласна. Лариса то ли в шутку, то ли из искреннего любопытства спрашивает у сестры.

— Если миллионер купит тебе приют, ты здесь останешься?

— Я не хочу здесь оставаться, это не родина, — сразу и без сомнений отвечает Алена.

Лариса вздыхает и опускает глаза, будто ей неловко за ответ сестры. Повисает пауза, после которой она будто оправдывается.

— Я не хочу сказать, что у нас там было все хорошо и шикарно. Но у нас было налажено, мы там жили как-то, а теперь… вот.

«Кот был мертвый. Овчарка вырвалась»

Окраина села Терехово в 20 километрах от Старого Оскола Белгородской области. Деревенский дом, заботливо покрашенный, хоть и очень давно — о его преклонном возрасте говорит и труба печного отопления. Просторный, украшенный цветами участок, по которому носятся и задорно гавкают псы.

— Вчера гроза была сильная, — говорит Ирина Переборщикова, глядя на своих подопечных. — Они слышали гром и вели себя так же, как тогда. Скулили, прижимались ко мне. Я им пыталась объяснить, что это не… это просто гроза и молнии. Тогда было страшно. Через две недели после начала у нас закончилась еда для собак. С первого дня не было света, тепла, воды. Мы пережили вместе с нашими питомцами очень страшные времена. Мы не собирались уезжать. Мы думали, что это скоро все закончится, все будет хорошо, и мы будем жить так же, как и жили.

Ирина Переборщикова вместе с мужем Петром содержали приют «Территория добра» в Харьковской области. Организовался он волей случая: в 2011 году бесснежной, но холодной январской зимой она шла на работу и увидела коробку, в которой лежали пять маленьких щенков, и решила забрать их домой. Найденышей обогрели, выходили, привили — так Ирина с Петром и поняли, что могут спасать животных, которых предали люди.

— Животные у нас были старые, брошенные, а когда о нас узнали, нам начали звонить и подкладывать под дверь нашего дома хромых, косых, больных.

Один из «подкидышей» сильно натерпелся то ли от прежних хозяев, то ли от суровых улиц — Ирина показывает карликового пса, который лежит на скамейке и заинтересованно смотрит единственным глазом:

— Это Левушка. Серьезный парень. Врачи сказали, что ему больше десяти лет. Глазика нету, челюсть тоже, видимо, была разбита, лапки больные. Доживает наш старикашка в любви, в тепле, в добре.

Приют назвали «Благотворительный фонд «Территория добра»» — и в мирное время новые подопечные «заселялись» в него регулярно.

— По моим записям, их число переваливало за полторы сотни, кого-то забирали, и в феврале их стало 88. [Когда началась …], мы не хотели с ними расставаться, но выхода не было. У нас жил волк — он уехал в Германию, несколько собак — в Голландию и Норвегию. Девочки выставляли посты в соцсетях, так животных забирали в Западную Украину и Европу. Другого выхода мы не видели: все было разбито, закрыты магазины.

Последний пост на странице приюта в Instagram датируется 22-м февраля — на карусели фотографий Ирина и Петр счастливо улыбаются, играют с собаками, а в описании желают хорошего вечера и отличного настроения…

В связи с боевыми действиями жители поселка Черкасские Тишки спешно эвакуировались, питомцев оставляли: одних на улице, других запирали, а третьи — в панике пытались сбежать.

Страшно было однажды попасть в дом, где три недели мерзли овчарка, кот-британец и йоркширский терьер. Хозяева уехали отмечать 23 февраля к родственникам, а 24-го уже не смогли вернуться. Там шли боевые действия. Пес нашел мешок с кормом, разорвал, им троица и питалась, но воды не было — замерзла в лед. Когда открыли дверь, кот был мертвый, овчарка сразу вырвалась и убежала, а Йорк сидел в домике, не двигаясь от нервного шока. Отогревали его сутки.

Ирина привезла йорка с собой в Россию, вылечила ему глаза, а вскоре на связь вышли хозяева: рассказали, что их любимцу 13 лет, и они надеятся забрать его к себе в Западную Украину, как только это станет возможным. Зовут найденыша Жулик, а Ирина дала ему имя Петрович — в честь мужа, который его нашел. По интернету она связалась с хозяевами еще одной питомицы — Маняши, которую они пока вынуждены лишь смотреть на видео, но очень ждут встречи и рады, что она осталась жива.

Спасая чужих животных, Ирина теряла своих — с дрожью в голосе она вспоминает про пони.

— Гулял понька по Харькову в 2017 году. Жители увидели, вызвали полицию и зоозащитников, и те выяснили, что хозяева зарабатывали на нем деньги, а потом выкинули на улицу. Подлечили поньку, а потом позвонили нам и предложили взять. Мы согласились, назвали его Сахарок. Дети соседские с ним играли, кормили яблоками, сухариками, радовались общению с животным. А 20 марта его не стало — слишком много было прилетов, от шума его сердце не выдержало.

Погибла в результате обстрела одна из собак приюта — ранило осколком.

Наступали голодные дни, приходилось перекручивать пшеницу, и тогда Ирина обратилась за помощью к белгородским и московским волонтерам. Те передали 700 кг корма и памперсы для животных-инвалидов. Но ситуация становилась все опаснее, Ирина думала об эвакуации.

— Один приют выехал — из Липцев, потом другой, который рядышком был. Я категорически не хотела уезжать. Думала, что это все не с нами, что это понарошку и все скоро закончится.

— Путь шел только в Белгород, Украина от нас была отрезана. Я выехала 20 апреля с 10 собаками и незрячим котом: только их смогла вынести, вывезти на двоих руках. Хотела забрать и других, но ситуация изменилась, и муж остался с ними дома. Вскоре всех наших животных забрали в семьи и другие приюты. Я рада, что они в безопасности, но с другой стороны это мои дети, у меня их просто отобрали.

С вольерами, переносками и самим переездом Ирине помогли волонтеры из Москвы, нашли и дом, в котором получилось поселиться с животными. Однако дел по обустройству еще много.

— В доме никто не жил пять лет, и все тут в не очень хорошем состоянии. Забора нет. Я из подручных средств закрываю дыры, иначе собаки убегают. Нужно подлатать крышу, подвести с участка газ, а то сейчас здесь печка с дровами. Воды нет, приходится мыть собак в тазу на улице и тут же стирать пеленки по паре раз в день, потому что одноразовые я не могу себе позволить.

Ирине сказали, что подвести в дом воду и канализацию обойдется в 100 тысяч — она надеется, что это удастся сделать до холодов. Жильё оказалось хлипкое — под старыми обоями трещины, одна из стен отваливается кусками при прикосновении, ее срочно нужно утеплять. Хватает и других нужд: Ирина показывает на постройки из дерева и шифера: в ее мечтах обшить их, заткнуть щели, перестелить крышу, чтобы размещать животных на передержку, лечить и ухаживать за ними. Так она хочет отблагодарить местных волонтеров, которые ей помогают, и вновь организовать приют. Уже сейчас Ирина торопится действовать.

— Приехали пять щенков, больных лишаем. Я их вылечу, чтобы девочки потом пристроили их в новые семьи. Много нуждающихся хронически больных животных, инвалидов, которых уже никто не возьмет, но ведь они имеют право на жизнь, и здесь им будет хорошо. Мы с мужем еще из зоны АТО забирали собак с простреленным позвоночником — они не ходили, а ползали. У нас их было семь, ездили на колясках. У нас есть знакомая Настя в Ирпени — она подбирает таких животных, лечит и пристраивает в семьи за рубеж, а там ведь совсем другое отношение, животное даже на коляске остается любимым.

Территория, на которой может расположиться приют и зона для выгула, выходит далеко за пределы двора — почти с футбольное поле, но не обустроена и не огорожена. Рядом густой лес, до жилых домов — десятки метров, а значит, собачий лай не помешает соседям.

Ирина приглашает зайти в дом — он встречает чистотой и уютом, украшен фотографиями и плакатами с животными.

Карликовые собачки бросаются под ноги, прыгают по аккуратно застеленной кровати, стульям — становится понятно, что любящая хозяйка разрешает им все. Клетка только одна — у незрячего кота Луи, которому из-за болезни удалили глаза, но и его каждый день выпускают погулять, а по дому он ориентируется без помощи, даже мух ловит.

Ирина рассказывает, что и на родине всегда радела за свободу для питомцев: вольеры были открыты, собаки и кошки играли и кушали дома с хозяевами. То ли в доказательство своих слов, то ли с ностальгией Ирина показывает фото и видео из прошлой жизни: вот ее муж обнимает стаю собак, пара десятков кошек кушают из мисок, даже волк ластится как ручной… На экране телефона появляется снимок обстрелянной машины.

На вопрос, планирует ли ее супруг эвакуироваться, Ирина вздыхает и отворачивает взгляд.

— Мы не видим, каким образом нам можно воссоединиться. Жизнь у многих из-за всей этой ситуации поменялась на 180 градусов. Вот так, прожив 34 года вместе, мы вынуждены жить порознь.