Сенаторы и депутаты предложили расширить ряды «иностранных агентов». Члены комиссий Госдумы и Совета федерации по борьбе с иностранным вмешательством в дела России в минувшую среду, 22 июня, внесли в Думу пакет поправок, направленных на расширение применения статуса «иностранного агента». Теперь его можно будет присвоить не только НКО и СМИ, но и организациям без образования юридического лица и обычным гражданам. А в избирательном законодательстве появятся кандидаты-иноагенты и кандидаты, аффилированные с иноагентами. Оппозиционеры и эксперты опасаются расширительного толкования формулировок. Авторы поправок считают, что «максимально либерализировали действующий закон».
Об ответственности членов семей иноагентов пока в проекте не сказано.
Ничего нового придумать они не могут! Да не очень и хотят, честно говоря. Это все уже было.
В 1921 году после разгрома Кронштадтского восстания на льду Финского залива было расстреляно (несколько сот? тысяч?) неизвестное до сих пор число взятых в плен матросов. Без суда и следствия. Без следа и следствия, простите за неловкость каламбура.
Но вот кое о чем следы все-таки остались. Из протокола заседания Петроградской ГУБЧК от 20 апреля 1921 г.
«…КОЗЛОВСКАЯ Наталья Константиновна, супруга генерала КОЗЛОВСКОГО, восставшего в Кронштадте. При объявлении мужа вне закона оставила свою квартиру и скрывалась у родных, при аресте красноармейцам сказала, что они знали, что их должны арестовать, но это ничего, если и одной семьей меньше, зато лучше будет другим, при допросе ответы давала не точные и с определенным нежеланием. Арестована как заложница за мужа.
Постановили: Приговорить к принудительным] раб[отам] сроком на 5 лет с содержанием под стражей…»
Козловский, начальник артиллерии крепости, был единственным генералом в Кронштадте, и потому, конечно, как нельзя лучше подходил в качестве руководителя восстания (ВЧК, в секретном отчете своего уполномоченного Агранова, это, правда, не подтвердила, но ладно, не будем придираться. Сам Козловский говорил: «Коммунисты использовали мою фамилию, чтобы представить восстание в Кронштадте в свете белогвардейского заговора…»). Поэтому были арестованы («как заложники») 27 его родственников и знакомых.
Сам генерал смог, к счастью, бежать перед решающим штурмом в Финляндию, где в 1940 году и умер.
Ну, а если бы, действительно, командовал восставшими? Что тогда?
Из протокола заседания Петроградской ГУБЧК от 22 апреля 1921 г.
«…Козловский Константин Александрович, морской курсант, сын генерала Козловского, арестован как заложник отца, видит в правительственных сообщениях дутую историю и иронически отвечает на задаваемые ему вопросы. Постановили: приговорить к 1 году принудработ».
А что? Не будет «иронически отвечать» на задаваемые вопросы. И «дутую историю» в правительственных сообщениях, видите ли, усматривает… Дешево отделался еще, гад!.. Матери, вон, пять лет дали — за то, что «скрывалась у родных» да «ответы давала не точные».
Красная армия атакует Кронштадт в марте 1921 года. Архивное фото
Через десять лет во время раскулачивания даже громкий женский плач приравнивался к контрреволюционной агитации. А там и прежние цитаты из главы государства подоспели. Что поделать, романтичные времена, мягкие нравы… Тухачевского, жестокого подавителя Кронштадта между прочим, в 1937-м арестовали и расстреляли, так семью его (две или сколько там их было у женолюбивого маршала?) прибрали всю без остатка.
- Мать Мавра Петровна — умерла в ссылке;
- жена Нина Евгеньевна — ссылка, лагерь, расстрел;
- дочь Светлана — направлена в Нижнеисетский детский дом;
- брат Николай — расстрел;
- его жена — лагерь, ссылка;
- брат Александр — расстрел;
- его жена — лагерь, ссылка;
- сестра Елизавета — лагерь, ссылка;
- ее муж, Юрий Арватов — расстрел;
- сестра Ольга — лагерь, ссылка;
- сестра Мария — лагерь, ссылка;
- ее муж, Владимиров М. А. — расстрел;
- его брат Владимиров В. А. — лагерь, ссылка;
- сестра Софья — ссылка;
- сестра Наталья — единственная избежала репрессий, приняв фамилию Ростова.
Но что я говорю — о Тухачевском? Другой маршал (генеральный комиссар государственной безопасности) Ягода, расстрелянный в 1938-м по «бухаринскому» процессу и единственный из осужденных не реабилитирован до сих пор.
Сначала его родители и сёстры были высланы сроком на 5 лет в Астрахань. Но уже 8 мая 1938 года они были приговорены к восьми годам исправительно-трудовых лагерей. Отец умер в заключении в Воркуте (успев предварительно написать письмо Сталину, в котором отрекался от сына), мать — в Северо-Восточном ИТЛ. Сёстры: Розалия, после отбытия срока заключения ещё пять лет находилась в ссылке на Колыме; Таисия, после освобождения 29 октября 1949 года была выслана в Красноярский край; Эсфирь 16 июня 1938 года была приговорена к расстрелу; Фрида после освобождения из лагеря (1949) была повторно осуждена на 10 лет ИТЛ; Лилия 16 июня 1938 года была приговорена к расстрелу.
Генрих Ягода с женой Идой Авербах. Архивное фото
Жена Ягоды Ида была уволена из прокуратуры, где работала, и 9 июня 1937 года арестована. Вместе с матерью и семилетним сыном она была отправлена в ссылку в Оренбург сроком на пять лет. В 1938 году после пересмотра дела Ида Авербах была расстреляна.
В отличие от мужа, Иду Авербах посмертно реабилитировали.
Сын Гарик взял фамилию матери, чтобы избежать преследований. После смерти родителей воспитывался в детдоме, в 1949 году попал в лагерь, откуда освободился уже после смерти Сталина.
В 1939-м он написал бабушке (матери Иды) письмо. Ее соседкой в лагере была вдова Бухарина, которая это письмо воспроизвела в своей книге: «Дорогая бабушка, миленькая бабушка! Опять я не умер! Ты у меня осталась одна на свете, и я у тебя один, если я не умру, когда вырасту большой, а ты станешь совсем старенькая, я буду работать и тебя кормить. Твой Гарик»…
В целом после расстрела наркома от репрессий пострадали 15 его родственников.
А судьба арестованных вместе с другим генеральным комиссаром госбезопасности Берией? «Вегетарианские», вроде бы, времена начинались с секретного протокола Президиума ЦК КПСС №64 от 3 мая 1954 года.
«Постановление ЦК КПСС о членах семей и родственниках осужденных врагов народа.
Согласиться с предложением Комиссии ЦК в составе т. Шаталина, Руденко, Серова, Круглова, Мжаванадзе о запрещении проживать в городах Москве, Ленинграде, Тбилиси и других режимных городах и местностях Советского Союза, а также на территории Кавказа и Закавказья следующим членам семей и близким родственникам врагов народа Берия, Меркулова, Деканозова, Кобулова, Гоглидзе, Мешика и Влодзимирского. (Список прилагается)…»
В списке — члены семей и близких родственников осужденных: Берия, Меркулова, Деканозова, Кобулова, Гоглидзе, Мешика и Влодзимирского. 33 человека. Начинается с «БЕРИЯ Марта Ивановна, 1872 г. р., проживает в г. Тбилиси, не работает, мать» и заканчивается «МАРЬЯНОВСКАЯ Мария Марковна, 1888 г. р., проживает в г. Москве, пенсионерка, мать жены Влодзимирского». Подписали: заместитель главного военного прокурора Д. Китаев и начальник 4-го Управления КГБ при Совете Министров СССР Ф. Харитонов.
Вполне допускаю, что многие соотечественники и сегодня моего пафоса не разделят. Скажут: и правильно! По-другому никак! Мы привыкли! Это в наших традициях! В самом деле — никак?
Берия в 1934 году (сзади — Руководитель ГУГБ НКВД СССР Меркулов, арестованный по обвинению в измене Родине и приговоренный к расстрелу. Сидит — 2-й секретарь ЦК КП(б) Азербайджана Кудрявцев). Фото: учебник «История России. XX век»
При проклятом царизме, скажем, родственников не судили, многие из них делали завидную карьеру. Брат повешенного декабриста Пестеля, например.
Тем более все оформлялось согласно действовавшим тогда законам. В частности, 15 августа 1937 года был выпущен «Оперативный приказ НКВД СССР № 00486». В нем говорилось:
«С получением настоящего приказа приступите к репрессированию жен изменников Родины, членов правотроцкистских шпионско-диверсионных организаций, осужденных Военной коллегией и военными трибуналами но первой и второй категориям, начиная с 1 августа 1936 года.
При проведении этой операции руководствуйтесь следующим:
1. В отношении каждой намеченной к репрессированию семьи производится тщательная ее проверка, собираются дополнительные установочные данные и компрометирующие материалы.
На основании собранных материалов составляются:
а) подробная общая справка на семью с указанием: фамилии, имени и отчества осужденного главы семьи, за какие преступления, когда, кем и какому наказанию подвергнут; именной список состава семьи (включая и всех лиц, состоявших на иждивении осужденного и вместе с ним проживавших), подробных установочных данных на каждого члена семьи; компрометирующих материалов на жену осужденного; характеристики в отношении степени социальной опасности детей старше 15-летнего возраста; данных о наличии в семье престарелых и нуждающихся в уходе родителей, наличии детей, по своему физическому состоянию требующих ухода;
б) отдельная краткая справка на социально-опасных и способных к антисоветским действиям детей старше 15-летнего возраста;
в) именные списки детей до 15 лет отдельно дошкольного и школьного возраста.
2. Справки рассматриваются соответственно наркомами внутренних дел республик и начальниками управлений НКВД краев и областей. Последние:
а) дают санкцию на арест и обыск жен изменников Родины; б) определяют мероприятия в отношении родителей и других родственников, состоявших на иждивении осужденного и совместно с ним проживавших.
3. Намеченные к репрессированию арестовываются. Арест оформляется ордером.
4. Аресту подлежат жены, состоявшие в юридическом или фактическом браке с осужденным в момент его ареста.
Аресту подлежат также и жены, хотя и состоявшие с осужденным, к моменту его ареста, в разводе, но:
а) причастные к контрреволюционной деятельности осужденного;
б) укрывавшие осужденного;
в) знавшие о контрреволюционной деятельности осужденного, но не сообщившие об этом соответствующим органам власти…»
И так далее. Несколько страниц текста, намного, кстати, подробнее и продуманнее, нежели законы, так торопливо принимаемые сегодняшней Думой. Специально оговорено даже, что аресту не подлежат «жены осужденных, разоблачившие своих мужей и совершившие о них органам власти сведения, послужившие основанием к разработке и аресту мужей» — очень важно и человеколюбиво.
А для всех остальных лагеря специальные создали, знаменитый «АЛЖИР», например, — Акмолинский лагерь жен изменников Родины.
Несколько лет назад я был в командировке в Астане, уговорил хозяев свозить меня в этот самый «АЛЖИР». Сейчас по инициативе предыдущего президента республики там пышный мемориал. Основной комплекс окружают памятники, установленные соседними странами, чьи граждане «содержались» здесь. Россия общую память проигнорировала; надо думать, женщин из России в «АЛЖИРе» не было вовсе.
Воссозданный участок периметра с вышкой на территории мемориала жертвам АЛЖИРа. Фото: varandej.livejournal.com
Второе название, бытовавшее в народе — «26 точка». Данное название связано с тем, что лагерь находился в 26-ом посёлке трудопоселений с составом заключенных, большая часть которых была репрессирована в соответствии с оперативным приказом НКВД СССР № 00486.
Открытие лагеря прошло в начале 1938 года как исправительно-трудовой лагерь «Р-17». В отличие от большинства лагерных отделений Карлага, 17-е отделение было окружено рядами колючей проволоки, по периметру расставлены вышки охраны. На территории лагеря располагалось озера, в котором росли камыши. Зимой камышами отапливали бараки.
10 января 1938 года в лагерь поступили первые этапы. Процедура ареста происходила, по определенной схеме. Жен арестовывали позднее мужа, поскольку вынести приговор жене могли только после осуждения мужа. Иногда в число ЧСИР входили и ближайшие родственники — сестры, родители, дети. Так, например, в одном лагере могли находиться мать и дочь. Заключенных было настолько много, что руководству Карлага пришлось перераспределять последующие этапы ЧСИР в другие отделения лагеря. Позже было создано специальное отделение, которое носило название — Спасское.
По неполным данным число репрессированных превысило 18 000 осужденных, в том числе по Москве — свыше 3 000 и по Ленинграду — около 1 500 человек.
В лагере существовали специальные условия — в частности, были запрещены всяческие переписки и получение посылок. Существовал специальный запрет на работу по специальности, но большинство женщин с «нужными» лагерю профессиями все же трудились по специальности. Большинство больных людей, детей и стариков работали на швейных и вышивальных фабриках. Музыканты, поэты, учителя были заняты на сельскохозяйственных полях, а также в качестве подсобных рабочих на стройке.
Потом началась война. Внесла свои коррективы.
Вступив в сентябре 1941 года в должность командующего Ленинградским фронтом, Жуков издал приказ, что семьи сдавшихся в плен военнослужащих будут расстреливаться. Даже по меркам того времени будущий «маршал Победы» проявил очевидное самоуправство: оказывается, никто не уполномочил его распоряжаться жизнями гражданских людей в тылу. Находившемуся в те дни в городе секретарю ЦК Маленкову пришлось вмешаться и своей властью отменить распоряжение. Что, конечно, делает честь тогдашним порядкам.
Зато 24 июня 1942 года за подписью Сталина вышло совершенно секретное постановление Государственного комитета обороны «О членах семей изменников родины», предписывавшее ссылать таковых «в отдаленные районы СССР» — опять-таки, без личной вины и на основании неопубликованного подзаконного акта.
…Вы скажете, что в новых поправках ни слова о членах семьи? Да уж куда ближе их — к изменникам-то Родины да врагам народа?
