В синем углу ринга

Приморский филиал ФГБУ «Главрыбвод», он же Приморрыбвод, подчиняется Росрыболовству. Занимается он искусственным воспроизводством и развитием аквакультуры — кеты, форели, гребешков, трепангов и др. По данным «Приморрыбвода», шесть лососевых рыборазводных заводов, что сегодня работают в крае, суммарно могут выпускать 85,53 млн штук молоди в год. Икру для выращивания мальков берут с хасанских речек, с более северной реки Аввакумовка, а также с заводов Сахалина (Сокольниковского, Ясноморского, Калининского).

В красном углу ринга

ФГБУ «Земля леопарда» объединяет территории старейшего на Дальнем Востоке заповедника «Кедровая падь» и нацпарка «Земля леопарда», среди подведомственных территорий также Дальневосточный морской заповедник и Уссурийский заповедник. Управляет учреждением Министерство природных ресурсов и экологии России. С 2018 года руководит учреждением Виктор Бардюк. Национальный парк идет через всю хасанщину, захватывает часть «соседей» — Надеждинского района, Владивостока, Уссурийска, граничит с Северной Кореей и Китаем.

Краткая суть спора

В Приморрыбводе уверены, что почти вся рыба, которая приходит на нерест в речки Хасанского района — это искусственное стадо, выведенное рыбоводными предприятиями. Это в целом подтверждает наука: по публикациям тихоокеанского филиала ФГБНУ «ВНИРО» (ранее ТИНРО), в Барабашевке и Рязановке кета уже более 15 лет на 90% заводская, да и в реки Нарва и Пойма выпускается молодь с Рязанского завода. Если так, то заводы на это стадо имеют все права по закону, по совести и по логике: если не извлечь икру и не выведсти новую рыбу, то ее скоро просто не станет.

Цитируем официальные письма филиала: «Последний значительный подход производителей (рыбы. — В.Ф.) на Барабашевке, который можно было бы связать с естественным воспроизводством, состоялся в 1995 году, выпуск 1996 года составил 16 миллионов. Затем массовость подходов снижалась. Для сохранения стада потребовался завоз икры, что позволило вновь стабилизировать численность кеты […] Показательно, что реки Нарва, Пойма или другие в качестве донорских не использовались — значительного стада ни на одной из них не наблюдалось…»

Следовательно, чтобы заниматься воспроизводством и дальше, заводы должны выбирать икру у всей кеты, которая возвращается. Тушки идут на реализацию (читай — продажу). Но это логика одной стороны.

В «Земле леопарда», напротив, уверены: в водоемах нерестится и дикий лосось. В той же Нарве или в Пойме. Нацпарку есть до этого дело, потому что речки частично расположены на его территории (Барабашевка почти полностью, Нарва — через 8-10 км «втекает» в нацпарк, остальные — в истоках). Не зря же кета с ее высоким хомингом — то есть самонаведением, стремлением прийти туда, откуда вышла, — плывет не только в заводские речки. А отсутствие проходных дней при рыболовстве для выращивания аквакультуры — это элементарный пробел в законодательстве. Соответственно, надо устраивать такие дни — позволять рыбе идти дальше на нерест в живой природе и умирать потом естественной смертью.

Ведомство, правда, замечает, что в соседние реки кета заходит не потому, что там ее дом родной, а потому, что Рязановка маловодная и имеет место такое явление, как стреинг (от англ. to stray —«бродить, плутать, блуждать»).

И пока два ФГБУ меряются цифрами, документами, научными сведениями и сложными словами, свои потные ладошки потирают алчные браконьеры «Хасанщины». Они, в свою очередь, уверены, что проходные дни — это классно. Потому что начиная с сентября, можно поставить свою забойку повыше заводской, перегородить речку, поймать рыбу и заготовить икру, в том числе и на территории нацпарка. А потом ее продать, а тушки выкинуть. И им решительно наплевать, дикий это лосось или искусственный.

Кетовый выпускной

Стоит отдать должное: более чем за 30 лет стараниями «Приморрыбвода» удалось спасти стадо кеты на Барабашевке от полного уничтожения, а на Рязановке — создать искусственное. Всего в Хасанском районе 23 нерестовых реки. Рыба есть только на пяти, где ее поддерживают заводы, на остальных ее или совсем нет, или ничтожно мало. Частично эти реки расположены на территории национального парка «Земля леопарда».

В этом году Барабашевский лососевый рыбоводный завод, куда журналисты приехали в мае «на выпускной», всего выпустил около 11 миллионов мальков — их посчитали ещё на стадии икринок. Около миллиона привезли с соседней Рязановки, остальное отловили здесь же, в Барабашевке. Приморский климат диктует свои условия: отправить всех на вольные хлеба желательно было еще в апреле, но в этом году пришлось чуть затянуть. К середине мая осталось около полумиллиона кетового молодняка. При журналистах выпустили 269 тысяч.

«Эту молодь закладывали с конца сентября по конец октября 2021 года, — рассказывает замначальника приморского филиала ФГБУ «Глабрыбвод» Павел Пасечник. — Выпускаем ее в рамках госзадания, которое финансируется госбюджетом, а также в рамках компенсационных мероприятий — их оплачивают частные компании, которые наносят ущерб своей хозяйственной деятельностью — такой, например, как строительство водопроводов, портов, очистных сооружений, мостов, заводов и так далее. Есть методика, утвержденная Росрыболовством, которая рассчитывает возможный ущерб».

Вырастить рыбку — работа кропотливая. Сперва икру считают, инкубируют в цеху, выдерживают личинку (в икринке видны два черных пятнышка, значит, там есть зародыш). А когда она, говоря профессиональным языком, «поднимается на плав», её помещают в длинные синие пластиковые бассейны в родниковую воду. Здесь мальков доращивают, выкармливают (до полудня едят раз в полтора часа, после — каждый час) и по широкому бетонному желобу выпускают в ручей, впадающий в Барабашевку. Поначалу им непросто, ведь кета инстинктивно идет против течения. Но жить захочешь — поплывешь.

К моменту выпуска эти рыбехи совсем крохотные: сантиметров 5 в длину и около одного грамма весом. Инженер-рыбовод Светлана Кузнецова берет из сачка десяток и кладет на весы. «По времени уже нормально, созрели для выпуска», — кивает специалист. На полке в банках формалина, подписанных прошлыми годами, — по несколько мальков, для отчетности.

За «морским детским садом» следит рыбоводная служба — десять человек. Инженер-рыбовод 1-й категории, а по-простому главный рыбовод Вячеслав Горячев трудится аж с 1988 года, четвертый год на посту начальника. Говорит, что в деле искусственного воспроизведения кеты все циклично: бывали сказочные прогрессы, фантастические первые возвраты на Рязановке, но случались и спады. Все зависит от нескольких факторов: кормов, погоды и охраны.

Что с ними дальше будет?

Они все умрут. И лишь немногие — естественной смертью, отнерестившись.

«Сейчас рыба попадет в ручей, который соединяется с рекой. Спустится в солоноватые участки реки, какое-то время там адаптируется, нагуляется. Подкормится в бухте Мелководной еще полмесяца-месяц и пойдёт по приморскому противотечению на север, мимо Сахалина, Японских островов, в Берингово море», — перечисляет главный рыбовод Вячеслав Горячев.

Лососевых в Приморье не так много, если сравнивать с Камчаткой или Сахалином (и никогда не будет столько же: климат не тот, площади нерестилищ на порядок меньше, плотность населения, напротив, гораздо выше, браконьеры те же). Вообще, юг региона — край ареала их обитания. Кета могла бы водиться в относительно больших количествах на севере Китая, но там ее просто-напросто съели. В России же стадо как раз сохраняется и увеличивается путем искусственного воспроизводства. Заводы выпускают мальков миллионами.

Многие погибнут уже на старте.

Кстати, про внешний вид и вкус: в естественном водоеме дикого от искусственного через 10 дней уже не отличить.

Ошибка человека в такой работе стоит трех-четырех лет, именно через этот срок мальки придут в родной район. Найдутся особи, которые даже попытаются запрыгнуть обратно в заводскую трубу, что вывела их «в люди».

Конечно, увидеть «дом» доведется не всем: рыбу ждет долгий и серьезный путь, на котором ею будут не прочь полакомиться и морские хищники, и люди. Вернется от 0,8% до 1,5% рыбы — и это считается хорошей долей. За взрослую кету с икрой, собственно, и идет спор.

Старожилы Барабашевского завода вспоминают: когда они только начинали работать, было сложно с рыбой, но социальная обстановка на Хасане была лучше. В 90-е все полетело в тартарары: объемы закладки на предприятиях катастрофически снизились с 18 миллионов штук в 1991 году до двух миллионов в 1992-м. Рязановский завод так и вовсе чуть не убила смена собственника.

Мало-помалу искусственные стада удалось сохранить. Периодически рыбу брали с Нарвы и Поймы (это называют «задачей по поддержанию депрессивного стада лосося на данных реках»). С 2007-го до 2013 года сделали перерыв, стало хуже.

«Однако заполняемость нерестилищ была незамедлительно объявлена следствием рыбоохранных мероприятий ФГБУ «Земля леопарда», — язвительно замечают в Приморрыбводе. — Вопрос, почему те же мероприятия не дают никакого эффекта на других, многочисленных и пригодных для воспроизводства тихоокеанских лососей реках Хасанского района, — не поднимается». Рыбоводы объясняют, что заполняемость нерестилищ — это хорошо. Но более эффективный показатель — скат молоди (грубо говоря, то, что вылупляется из этой икры). И он как раз низкий: если пропустили 10-11 тысяч штук, то скатилась всего пара сотен. В общем, рыба приходит, но не размножается.

Навести порядок

Ситуацию прокомментировал директор «Земли леопарда» Виктор Бардюк.

«В законодательстве существует пробел, состоящий в том, что при рыболовстве в целях выращивания аквакультуры нет обязательной установки проходных дней. Для всех остальных видов рыболовства: любительского, промышленного, — проходные дни в период нереста тихоокеанских лососей обязательны по решению краевой комиссии по анадромным видам рыб. Тут просто упущение какое-то! Мы каждый год поднимаем эту тему. На нашей территории несколько лососевых рек. Нерестилища их расположены в нацпарке. А устьевая часть — за пределами. В частности, это Нарва, Брусья, Пойма, Цукановка, Барабашевка, Рязановка. Заводы расположены на двух последних. Там с конца 80-х отбирались лососи. В каких объемах, непонятно, но в последнее десятилетие заполняемость естественных нерестилищ по Барабашевке была порядка 2,5-3%. Рыба практически не проходит. Внизу ставится забойка, вся заходящая в реку кета вылавливается, на заводе закладывается икра, выпускаются мальки, идут в море, нагуливаются, потом заходят и вновь вылавливаются.

На остальных реках все это время осуществлялось естественное производство. Но с 2019 года рыбразвод и их перекрыл. С нами это никто не согласовывал. Под самый конец нереста мы начали бить во все колокола — что такое, нет кеты в реках? И в последних числах октября благодаря помощи губернатора вынудили поднять эти забойки, и часть кеты зашла. По Нарве были показатели заполняемости около 70%, а после установки забойки они снизились до 7% в 2019 году. В 2020-м было 14%, в 2021-м — 21%. И то исключительно благодаря тому, что мы эту тему поднимаем.

С необходимостью пропускных дней согласны все, кроме Приморрыбвода. Потому что это их работа: мощности большие, надо заполнять. Причем это не госзадание, а своего рода коммерческие проекты по возмещению компенсационного ущерба. Поэтому они заинтересованы в том, чтобы набрать икры как можно больше и везде. И пользуются лазейкой в законе».

По словам Виктора Бардюка, в «незаводских» речках рыба вовсе не та, что выпустили заводы. Обусловлено это тем, что

«Барабашевский завод и Приморрыбвод всячески уходит от того, чтобы определиться, с какой речки эта рыба. Методики-то существуют, в частности, мечение. Второй год они метят рыбу, но только с Брусьев, хотя это не показательно. На других рыбоводных заводах Дальнего Востока метятся всегда и везде — и тут уже не сможет возникнуть никаких дискуссий, откуда эта рыба».

Браконьеры — есть. На «Земле леопарда» этого не отрицают. Говорят, что ловят в основном в устьях рек. Но бывают редкие случаи: самый выделяющийся за 10 лет работы нацпарка — на Барабашевке в прошлом году нашли 50 килограммов икры. Ловили днем — тактика выигрышная, ведь, как правило, инспекторы прочёсывают территорию в темное время суток.

«У нас 90 инспекторов, они оснащены, обучены и вооружены — это сравнимо с тем, сколько приморское управление Росрыболовства держит на весь край. Более того, инспекторы замотивированы и материально — часть штрафов идет им на премию. За сезон у нас порядка 100 административных протоколов (в основном за незаконное нахождение на территории), применяем и беспилотники. Даже один хвост, выловленный на особо охраняемой территории, это уже уголовка, — говорит наш собеседник. — Привлекаем и сторонние силы. Работали с Уссурийским казачеством, Росгвардией, полицией. Будь Приморрыбвод заинтересован в борьбе с браконьерством, присылали бы точные координаты с дронов (а то у них одна точка на вершине горы, другая — еще где-то). И, главное, вовремя, а не через два месяца после события. Как мы это проверим?!

Случаи браконьерства на территории нацпарка единичны. Внизу, в устьях — да. Как с этим бороться? Например, привлечением дополнительных сил в помощь Росрыболовству, либо передачей территории под нашу юрисдикцию. Предлагаю установить охранную зону по сто метров за пределами нацпарка и заповедника вдоль нерестовых речек до устья, чтобы наши инспекторы получили право осуществлять надзор. В таком случае мы выставим лодки, машины, кордоны и быстро наведем порядок».

В нацпарке добавляют: после восстановления популяции на Барабашевке можно было бы ставить вопрос о появлении на ней любительского рыболовства. Сейчас это полностью запрещено.

Вопрос еще и политический

Барабашевский и Рязановский заводы, конечно, поменьше, чем порты или судоремонт, но все-таки крупные официальные работодатели и налогоплательщики Хасанского района. Есть еще туризм и околотуристические сферы вроде общепита, парасейлинга или морских развлечений, но в основном это всё не очень «белое» и очень сезонное. Территория расположена на юге Приморья, так что летом и в начале осени здесь толпы отдыхающих. Судя по сайтам объявлений, если не в морях и не в судоремонте, зарплаты 30-40 тысяч, и то многие вакансии — только на лето.

Рыбоводные предприятия обеспечивают около 115 постоянных рабочих мест, а в путину увеличивают до 150-160 человек. Звучит красиво, но живет-то в районе не 150 человек, а 30 тысяч. «В существующих условиях вернуться к обстановке, существовавшей до 90-х годов, и обеспечить оптимальный баланс человека и природы уже не представляется возможным. Ежегодно мы наблюдаем активную торговлю местного населения икрой и рыбой, зачастую икра используется, а рыба выбрасывается, как более дешевый товар», — сетуют в Приморрыбводе. Браконьеры появляются осенью, когда идет кета.

Особенно показательны кадры с воздуха, с вертолетов — таких картинок сотни, в том числе полученных на совместных рейдах с силовиками. В путину последние три года речки буквально перегораживаются сетями. Некоторых браконьеров удается поймать или спугнуть. Но проблема остается, и проследить ее можно, просто проехав по трассе, где икру продают через каждые 300 метров. Или, заглянув в тик-ток и легко отыскав видео с забавной музыкой, где мужики в резиновых сапогах вываливают в большие, уже почти полные чаны из нержавейки икру, а тушку со вспоротым брюхом забрасывают в кузов микрогрузовичка.

Еще за браконьерской икрой можно сходить в «условно запрещенные» соцсети и на местный сайт объявлений. «Икра кеты 2021 год. Поселок Барабаш. Очень вкусная, малосольная, сухая. 500 г — 1800 рублей. 1 кг — 3500 р.», — это прошлогодняя цена. Саму рыбу продают рублей по 300 за кило. Местный продукт появился в таких количествах именно в последние три года, когда ввели проходные дни. А кеты становится меньше: в 2021 году объем закладки икры на заводах уменьшился на 20% по сравнению с 2020 годом.

Кто-то с удочкой стоит, таких особо не трогают, конечно. А кто и сети ставит. Многие недовольны заводами, и это понятно: если пропускные дни существуют, — есть, чем поживиться, если же их нет, всю рыбу заберут предприятия. В этом свете особо мудрой выглядит позиция губернатора Приморья Олега Кожемяко, который всецело поддерживает позицию нацпарка. Хасанский район считается политически очень непростой территорией, на что периодически указывают ход и результаты выборов. В том числе он такой из-за не лучшей социально-экономической обстановки. И злить население района, начиная борьбу с нелегальным промыслом, ни один опытный политик не станет.