КомментарийКультура

...Где смертельный уголок нашло

Мир насилия, где силовики стреляют в подростков и убивают их на глазах матерей, в новом фильме Александра Ханта «Межсезонье»

...Где смертельный уголок нашло

Кадр из фильма «Межсезонье»

В 2019 году сайт Meduza впервые рассказал историю двух школьников из Пскова — Дениса Муравьева и Кати Власовой, которые обстреляли полицейские машины из окна загородного дома, а несколько часов спустя покончили с собой.

Сейчас об этой истории забыли, кажется, все, кроме режиссера фильма «Как Витька Чеснок вез Леха Штыря в дом инвалидов» — пронзительного и смешного кино, про поколение девяностых в гиперболизированной и даже сказочной российской провинции. Новая картина Александра Ханта «Межсезонье», премьера которой запланирована на 23 июня, практически полностью основана на истории псковских школьников и продолжает исследование русского человека. Но если первый фильм — про возвращение к семье, то второй — про самый настоящий побег.

«Межсезонье» — это фильм-культурный код, построенный на символах взросления провинциальных зумеров в нулевые и отголосках девяностых.

С первых кадров мы видим бетонный забор с граффити «Чурки вон!», старый стол для пинг-понга, где вместо сетки натянут выцветший триколор, пыльные сервизы в застекленных сервантах и каталоги Avon. Главные герои — шестнадцатилетние Саша и Даня, буквально выросли среди атрибутов прошлого и теперь пытаются сбежать в новую жизнь, о которой они ничего не знают.

К слову, главный и основной культурный код, который тоже ощущается с первых минут, это насилие, причем разное. «Межсезонье» в принципе, в первую очередь, о том, что насилие делает с детьми и к чему их приводит. В фильме есть и домашнее насилие в семье, и психологическое, и сексуальное. Но самое яркое — полицейское. Отчим Саши — следователь, в его привычки, очевидно, не входят ни диалог, ни попытка понять другого. Семейные проблемы он решает исключительно силой и агрессией, а в падчерице видит преступницу, а не девочку-подростка. Одна из важных и тяжелых сцен фильма — арест несовершеннолетних секс-работниц, одной из которых оказывается 13 лет. Полицейские, которые, казалось бы, должны защитить девочку, начинают издеваться и оскорблять ее, они чувствуют, что сильнее, а значит могут позволить себе все что угодно. В один из немногих моментов «просветления» отчим-следователь смотрит на девочку и видит в ней не преступницу и проститутку, а такого же ребенка, как Саша.

Кадр из фильма «Межсезонье»

Кадр из фильма «Межсезонье»

Вообще, образы полицейских и отрядов СОБР, которые появляются в самом конце картины, хоть и достаточно карикатурные, но очень четко передают образ людей, создающих это самое насилие. Отчим Саши носит потертую замшевую дубленку и водит дорогой черный джип, внутри которого висят деревянные четки и крестик. Он кажется «человеком от народа», который ставит себя выше этого народа и ни во что не ставит людей, которые «меньше» и слабее него. Например, свою жену, мать Дани, которая продает косметику по каталогам, официантку в столовой. Когда дети пропадают, он пытается решить проблему так же, как делает всю остальную работу: разослать ориентировки и переложить поиски на подчиненных. Больше всего его волнует забытый в угнанной машине вещдок, за пропажу которого его и начальство могут уволить. Самое страшное столкновение отчима и падчерицы происходит, когда дети начинают говорить с ним на его языке, на языке насилия, и в итоге побеждают.

Кадр из фильма «Межсезонье»

Кадр из фильма «Межсезонье»

В фильме много простых и даже наивных моментов, которые на первый взгляд могут показаться сценарной недоработкой, но на самом деле имеют вполне себе логическое объяснение. Хант не пытается сделать из этой истории классическую и мрачную русскую хтонь, а наоборот превращает трагедию в увлекательное путешествие, где, даже зная, что нас ожидает в финале, остается небольшая надежда на хэппи-энд. В «Межсезонье» много музыки, и тут важно понимать, что ее роль там гораздо больше, чем популярный саундтрек. Песни, которые мы слышим с экрана, конечно, в первую очередь отвечают за нынешнее состояние героев, и когда группа «Дайте Танк (!)» сменяется Shortparis, интуитивно становится понятно, что легкая и беззаботная часть заканчивается, и начинается другая — взрослая и тяжелая. Еще важно, что большинство использованных в фильме песен действительно выходило 2015-2018 году, а значит эта та музыка, на которой выросло поколение, о котором говорит Хант.

Несмотря на сложную историю, в картине очень много нежности и любви от людей, которые совсем не умеют ее проявлять.

Одна из самых трогательных линий в фильме — это матери подростков, которые сближаются, не найдя поддержку извне. Одна из женщин уже потеряла мужа, а теперь боится потерять и сына. Другая — молодая мать, живущая в страхе с деспотичным и холодным мужчиной. Женщины до последнего успокаивают и поддерживают друг друга. Дети в фильме тоже проявляют любовь и нежность как умеют. Вместо признания в любви они выкрикивают друг другу оскорбления, а на импровизированной свадьбе клянутся «бухать, жить в нищете, бить и ненавидеть друг друга». Все это выглядит топорно и карикатурно, пока не ставится понятно, что такая любовь для них тоже становится культурным кодом.

Сам режиссер позиционирует картину, как «фильм про тебя», и тут он и прав, и неправ одновременно. Конечно, это кино не совсем про всех, но точно для всех. «Межсезонье» — это не столько конфликт старых и молодых, сколько противостояние сильных и слабых, людей, имеющих власть, и людей, пытающихся им противостоять. Это мир насилия, где силовики стреляют в подростков и убивают их на глазах матерей. «Межсезонье» — это кино про то, что происходит, если называть войну «спецоперацией», а убийства — спасением.

pdfshareprint
Главный редактор «Новой газеты Европа» — Кирилл Мартынов. Пользовательское соглашение. Политика конфиденциальности.