I.

Приехав в марте этого года в Литву, я обнаружил удивительную вещь: в магазинах пропали соль и спички. В течение недели я занимал соль у соседей, потом она появилась на прилавках. Тогда же Александр Лукашенко, как обычно разводя руками, с деланным удивлением рассказывал по телевизору, что на границах Беларуси стоят очереди из литовских граждан, а он приказал завезти в приграничные магазины дополнительное количество соли. Еще в Литве пропал в аптеках йод — говорят, его нужно пить при радиации, за полчаса до и два дня после.

Апрель в странах Балтии прожили относительно спокойно, но очередные приступы паники случились накануне 9 мая, когда, как считалось, Путин готовится отметить День Победы то ли мобилизацией в России, то ли ядерным ударом по европейским городам. В Риге ожидали провокаций (и они, кстати, случились возле памятника советским воинам, хотя отличились обе стороны конфликта: и русскоязычные жители Латвии, превратившие возложение цветов в политическую акцию, и местные власти, сгребавшие цветы бульдозером), а вот в славном городе Лондоне, видимо, наслушавшись страшилок Дмитрия Киселева о ракетах «Сармат», знакомые мне люди на полном серьезе покидали столицу в направлении Йоркшира, а то и Шотландии. Тем временем в Германии на фоне войны в Украине заговорили о том, чтобы восстановить систему общественных бомбоубежищ, которые существовали там со времён Второй мировой и холодной войны. В Европе и США продолжается настоящий бункерный бум: спрос на частные бомбоубежища стоимостью от 50 тысяч долларов до миллиона вырос в десятки раз.

Можно ухмыльнуться над паранойей впечатлительных европейцев и американцев, но фактом остается то, что от войны в Украине мир лихорадит как никогда на памяти двух поколений: ни война в Ираке, ни войны в Югославии не имели такого глубокого системного эффекта. Президент США Джо Байден обвиняет Россию в рекордной за 40 лет инфляции в США: «Путинский скачок цен сильно ударил в мае здесь и по всему миру: высокие цены на топливо на заправках, цены на энергоносители и продукты питания составили около половины ежемесячного роста цен, а цены на бензин выросли на два доллара за галлон». Путин в свою очередь не без удовольствия отметил, что «там уже моим именем называют инфляцию, а мы здесь совершенно ни при чем». Как говорится, «нас там нет». Или, как в последнем романе Сорокина повторяет путиноподобное существо, «это не я».

Война и российская зерновая блокада Украины означают, что миллионы тонн зерна останутся на полях и сгниют в элеваторах, обрекая на голод десятки миллионов людей в Африке и Азии. Как напоминает историк Тимоти Снайдер, идея контроля над украинским зерном не нова, ей были одинаково увлечены Сталин и Гитлер: первый устроил в Украине Голодомор, унесший до 4 миллионов жизней, второй рвался к украинскому зерну, чтобы отправить его в Германию и заставить голодать миллионы советских граждан.

Путин применяет сегодня ту же тактику, шантажируя мир зерновой блокадой, и одновременно рассчитывает на наплыв в Европу беженцев из Северной Африки и с Ближнего Востока, основных регионов-потребителей украинского зерна: тактика использования мигрантов в качестве оружия была уже хорошо отработана его коллегой Александром Лукашенко.

По большому счету, хотя снаряды рвутся и люди умирают в Украине, на планете уже идет полномасштабная мировая война — вероятно, такая, как и планировалось в Кремле, одержимом бреднями о Третьей мировой из книги Михаила Юрьева «Третья Империя». Россия не обладает в ней ни превосходящей военной силой («вторая армия мира» завязла в Донбассе, месяцами воюя за маленькие узловые станции), ни экономическим потенциалом, ни значимыми человеческими, технологическими, информационными ресурсами, но распоряжается одним несомненным активом — страхом и способностью влиять на глобальные процессы далеко за пределами своих границ. Современный мир так сложно устроен, что сбой в одном месте цепи способен привести к непредсказуемым каскадным эффектам — так в прошлом году авария контейнеровоза Ever Given, севшего на мель и на шесть дней остановившего движение в Суэцком канале, нанесла огромный ущерб мировой экономике. Россия сегодня — тот же самый контейнеровоз, спойлер, вирус, запущенный в глобальные сети и способный нанести значительный ущерб или даже обрушить сеть.

II.

Торговля страхом испокон века была специализацией России. Есть апокрифическое изречение, приписываемое то ли Николаю Первому, то ли Александру Третьему, что собственноручно начертали на полях представленного на утверждение учебника географии для кадетов: «Россия не есть держава промышленная, земледельческая или торговая; Россия есть держава военная, и назначение ее — быть грозою всему окружающему миру». (Скорее всего, это мог быть Николай Павлович, известный тем, что ежедневно дотошно вникал во все дела Империи, от сочинений Пушкина до распорядка в военных поселениях).

Источник этой цитаты найти мне так и не удалось, но даже если это апокриф, то фраза точно отражает место России на географической и ментальной карте мира. На протяжении веков Россия нависала над Европой с востока в качестве наследницы азиатской Орды, в войнах с ней сформировалась европейская идентичность: норвежский политолог Ивер Нойман называет Россию вместе с Турцией «конституирующим Другим» Европы. А философ Борис Гройс определил Россию как «подсознание Запада», куда тот помещает свои скрытые воспоминания и страхи, боязнь иррационального, необъяснимого.

Одновременно Россия задавала для мира и другие образы — мистики, «духовности» (особо успешная экспортная мифология), женственности (в понимании Соловьева — как Софии или Розанова с Бердяевым — как «вечной бабы»), загадочной русской души. Не случайно во многих фильмах о Джеймсе Бонде его антагонистом выступает русская шпионка — одновременно коварная и соблазнительная: этот стереотип был заложен еще в «Ниночке» Эрнста Любича с Гретой Гарбо (1939 г.). И наконец, в ХХ веке Россия произвела еще и уникальный образ модернизации: культурный взрыв русского авангарда и политический — русской революции дали энергию, которая несла страну почти до конца столетия.

Однако к 1980-м, после советских танков в Будапеште и Праге, после вторжения СССР в Афганистан и введения военного положения в Польше советская альтернатива поблекла, и в арсенале сверхдержавы остался только старый испытанный боекомплект угроз. СССР был слишком дряхл и гнил, чтобы создавать что-то новое, строить институты, предлагать решения глобальных проблем — но оставался еще вполне крупным, вооруженным и опасным, чтобы грозить Западу ракетами СС-20, вяло вести колониальные войны и поддерживать террористические режимы, сбивать корейский «Боинг», заражать пол-Европы чернобыльской радиацией. В такой же ситуации и современная Россия: слишком слаба, чтобы строить новый мир, но достаточно опасна и интегрирована в глобальные сети, чтобы разрушать старый мир, угрожая ему катаклизмами, нестабильностью, новыми войнами и ядерной катастрофой.

III.

Кремль не скрывает этой цели: поддерживать на Западе «известное напряжение»: «нужно, чтобы состояние сохранялось у них как можно дольше», как выразился Путин в конце 2021 года. Тогда же бывший идеолог Кремля Владислав Сурков разразился пространной статьей, в которой призвал Россию заняться «экспортом хаоса» в мир. Россия, по сути, занимается производством и капитализацией угроз, работая на благодатной почве страха, исторически заложенного в подсознании Запада. Подобный экспорт страха имеет свое четкое определение — терроризм: воздействие на общественное сознание и институты власти через насилие и устрашение. Сегодня Россия на государственном уровне занимается военным, продовольственным, миграционным, информационным, химическим (если вспомнить отравление Литвиненко, Скрипалей и Навального) и в форме шантажа — ядерным терроризмом.

Терроризм, как правило, оружие слабых — палестинцев, исламистов, леваков — пытающихся взломать большие системы, использующих асимметричные методы воздействия на превосходящего противника, применяющих показательную жестокость против случайных людей, чтобы запугать правительства и население. Именно такую тактику применяет сегодня Путин, компенсируя очевидную экономическую, технологическую и внешнеполитическую слабость России. Он начинал свое правление как «президент модернизации», человек типа Махатхира Мохамада, Тони Блэра, Билла Клинтона — мировых лидеров, каждый из которых по-своему пытался адаптировать свои страны к глобализации.

Таким образом, определилось место России на карте мира: если раньше Запад полагал, что Россия останется на периферии мир-системы, обменивая свои природные ресурсы на потребительские товары и сдерживая евразийский хаос при помощи репрессивного государства, то в XXI веке эта утопия рассеялась. Из поставщика сырья Россия превратилась в террориста и шантажиста, причем даже гипотетическое выполнение «условий Путина» ничего не решит, а лишь раззадорит аппетиты Кремля, стимулируя экспорт хаоса, страха и насилия. По мере того, как война в Украине зарывается все глубже в землю, а аналитики обсуждают, куда Путин ударит теперь — по Грузии или по Молдове? по Польше или по Литве? — приходит осознание масштаба катастрофы: это не региональный конфликт на окраинах Европы, как хотелось бы думать многим западным политикам, а крупнейший вызов Западу со времен Второй мировой войны.

Без кардинального решения «проблемы России» глобальная безопасность не может быть обеспечена. Это потребует координации усилий международного сообщества, невиданной со времен все той же Второй мировой, — но пока на Западе нет ни четкого плана по выходу из кризиса (кроме малодушного страха «не унизить Путина» и детского желания «вернуть все назад, как было»), ни политиков (хотя бы уровня Рейгана или Тэтчер, не говоря уже о Черчилле или Рузвельте), ни институтов, которые могли бы за эту работу взяться. А это значит, что хаос будет расширяться, цена его будет расти, а Кремль по-прежнему лавировать на гребне этой мутной волны. А мировая война продолжится своим чередом, от бомбардировок Киева до расстрелов в Донецке, от голода в Африке до бункеров в Баварии — и конца ей пока не видно.