Стоило решению по жалобе российских НКО — «иностранных агентов» появился 14 июня на сайте ЕСПЧ, как Кремль в лице Дмитрия Пескова заявил, что исполнять его не будет. Правда, он не то лицо, которое уполномочено решать такие вопросы, зато «сам с усам»: не будем исполнять — и точка.

73 живые и умерщвленные НКО или их руководители пока не получат 730 тыс. евро компенсации, которые ЕСПЧ разделил между ними поровну. Что же касается исполнения по существу — путем изменений в российском законодательстве и в правоприменительной практике, — это был бы «импорт революции»: уничтожение российской государственности в том виде, в каком она сейчас сложилась.

Даже при хорошем знании Песковым английского прочесть это огромное и подробнейшее решение ЕСПЧ он так быстро не смог бы. Между тем, оно стоит того, чтобы внимательно с ним ознакомиться: это анатомический атлас режима и одновременно — благодаря обилию примеров, касающихся судеб 73 заявителей — сборник анекдотов из российской антиправовой действительности.

Оно необычно не только объемом, но и тем, что основная вина — а это обязательный признак всякой ответственности — возлагается не на правоприменительные органы национального уровня, как это бывает чаще всего, а, по сути, на законодателя — Федеральное собрание РФ, Конституционный суд и стоящий за ними Кремль.

Детально прослеживая развитие законодательства об НКО — «иностранных агентах» с 2012 года, когда оно только появилось, его интерпретацию КС РФ в 2014 году и последующее развитие практики общих судов и органов юстиции, ЕСПЧ изобличает лицемерие российского режима. В своем желании выглядеть «законно», которое Кремль демонстрировал до февраля 2022 года, Россия, в том числе в коммуникации с ЕСПЧ, следовала тактике не выучившего урок школьника, когда одна разоблаченная ложь сразу сменялась другой.

Постоянно ссылаясь на наличие якобы аналогичного законодательства в США, Кремль передергивал. В США регистрации требует работа на «иностранного принципала» и лоббирование его интересов в рамках агентского договора, между тем как российский «аналог» вообще не предусматривает «принципала» — любое получение любых средств из любого зарубежного или международного источника может быть основанием для присвоения статуса «агента».

Вслед за КС РФ российская пропаганда утверждала, а Минюст и сменившая его в этом качестве Генпрокуратура РФ пытались убедить в этом и ЕСПЧ, что в России слово «агент» не содержит никаких отрицательных коннотаций, но «Левада-центр» как один из заявителей по делу со всей убедительностью показал, что это не так. Конституционный суд, а вслед за ним Минюст доказывали, что статус «агента» якобы не влечет никаких особых ограничений, кроме требований к финансовой отчетности, однако анализ развития законодательства и практики показывает, что дискриминация «агентов» де-юре и де-факто имеет место во многих сферах общественной деятельности.

Декларируя цель повышения финансовой прозрачности в сфере НКО, на что, как указывает в решении ЕСПЧ, государство имеет право, российский законодатель, напротив, создал и последовательно видоизменял эту нормативную базу так, чтобы будущий «агент» не мог заранее догадаться, какое пожертвование окажется для него токсичным.

Понятие «политической деятельности», чреватой, наряду с иностранным финансированием, получением ярлыка «агента», развивалось в законах и в практике таким образом, что постепенно стало охватывать любую публичную деятельность. Именно на эту тему в решении ЕСПЧ больше всего анекдотов: за политическую деятельность, например, сошли организация круглого стола о работе групп полного дня в детских садах, критика запрета использования питьевой воды для полива садов (в Самаре) и т.д.

В качестве «жертв» репрессивного законодательства ЕСПЧ признал не только те НКО, которые были признаны «агентами» и в этой связи во многих случаях были вынуждены самораспуститься, но и такие, которые из-за риска получения этого статуса были вынуждены отказываться от прежнего финансирования и сократить свои программы и персонал (например, Московская Хельсинкская группа).

Среди других наиболее известных НКО, названия которых, несомненно, войдут в будущие учебники истории: «Мемориал»; «За права человека» Льва Пономарева (который признан «иноагентом» еще и лично); нижегородский «Комитет против пыток»; несколько «Голосов» по контролю за выборами; воронежский «Центр защиты прав СМИ»; «Фонд защиты гласности» Алексея Симонова; «Левада-центр»; «Сова»; «Солдатские матери»; Московская школа политических исследований Лены Немировской; экологические НКО; сайт бывшего главного редактора «Новой газеты в Самаре» Сергея Курт-Аджиева «Парк Гагарина»; организации по защите прав ЛГБТ и другие.

Не все обратившиеся полностью довольны решением ЕСПЧ, а именно тем, что в резолютивной части судьи сослались на нарушение со стороны РФ статей 10 и 11 Конвенции о защите прав человека и основных свобод — о свободе выражения мнений и о свободе собраний и объединений соответственно, однако отказали в применении статьи 14 о запрете дискриминации. Один из заявителей сказал мне: «Такое впечатление, что решение писалось, когда Россия еще оставалась членом Совета Европы, а после исключения его забыли переписать».

Судьи сочли указание на дискриминацию излишним, хотя в описательной части решения такие факты перечислены едва ли не в каждом абзаце. И это главное: в Европе и в мире уже не осталось сомнений по поводу того, что представляет собой российская «правовая система» — причем на уровне не только возможных ошибок правоприменения, но и тщательно продуманного законодательства.

Такая «потемкинская деревня» не может быть членом Совета Европы, однако это не исключает, что в Европу вернется какая-то другая Россия, потому что — разве мы где-то на Луне? Ее надо будет переформатировать как раз под это решение ЕСПЧ, которое не станет в этом смысле его последней «лебединой песней». Некоторые из «агентов», я думаю, даже доживут и до получения своих 10 тыс. евро.