Заголовки в российских изданиях: «Польша заставит украинских беженцев работать», «Польша перекроет украинским беженцам «кран с деньгами», «Поддержка заканчивается» — и еще множество в том же духе и теми же словами. Ссылаются на интервью заместителя министра внутренних дел Польши Павла Шефернакера телеканалу TVP Info. Как это часто бывает, фраза, вырванная из контекста, да еще и из того контекста, в котором авторы заголовков не ориентируются, привела к вялой попытке создать сенсацию.

Все не так. «С 1 июля Польша прекращает ежедневные выплаты украинским беженцам», — пишут российские медиа. Так вот, не было никаких ежедневных выплат украинцам. Те 40 злотых в день (8,7 евро), о которых идет речь, получали вовсе не украинцы: это была помощь государства полякам, принимавшим у себя дома семьи беженцев. Изначально этот проект польского правительства должен был действовать два месяца, но в начале мая власти решили продлить его еще на два месяца — до 1 июля. Так что ничего сенсационного не произошло. Даже наоборот: программа, рассчитанная на два месяца, будет работать четыре. Конечно, проблемы и у беженцев, и у поляков, и у экспатов есть, и их много. Но это явно не 40 злотых на человека в день.

«Я вообще ничего не знаю про эти 40 злотых, — говорит Александр из Харькова. — Хозяин квартиры, где мы живем, сказал: ребята, до конца войны вы живете бесплатно, потом, если остаетесь, три месяца платите только «коммуналку», а уж если решите и дальше оставаться, будете платить за аренду. Он благородный человек, преподаватель университета. Я инвалид, у меня рак, незадолго до войны мне сделали сложную операцию. Потом был назначен курс химиотерапии, и тут война. Так вот, здесь мне совершенно бесплатно начали делать химиотерапию. Этот курс стоил бы 20 тысяч евро, если бы я просто в мирное время «медицинским туристом» приехал. А сейчас мою жизнь спасает польское государство, и я бесконечно благодарен».

Еще в начале войны, когда поток украинцев хлынул в Польшу, никаких правительственных программ поддержки тех, кто принимает у себя семьи беженцев, не было. Поляки предлагали крышу над головой и еду не за возможные привилегии от государства, а просто так.

К примеру, за считанные дни после начала войны в фейсбучную группу помощи украинским беженцам в Польше добавились 300 тысяч человек. Жилье предлагали во всех частях страны. Хочешь — иди жить в исторический центр Варшавы, хочешь — езжай в маленький городок, где легко найти работу, или вообще в деревню. Поляки, в семьях которых есть инвалиды, предлагали принять у себя такие же семьи из Украины: у нас, писали они в группе, дом полностью приспособлен для людей с ограниченными возможностями. Врачи, психологи, педагоги, парикмахеры предлагали бесплатную помощь беженцам. Открывали специальные бесплатные группы в частных детских садах, проводили психологические консультации, собирали одежду и игрушки. И гипотетические 40 злотых — это последнее, о чем думали поляки, спешащие после работы в центр приема беженцев — не заходя домой, без отдыха и ужина, просто чтобы помогать.

Сами украинцы получали единовременное пособие — 300 злотых на человека (65 евро). Кроме того, семьи беженцев с детьми имеют право на участие в государственной программе «500+» — на каждого ребенка до 18 лет государство выделяет 500 злотых (110 евро) в месяц. Плюс бесплатный общественный транспорт (достаточно украинского паспорта), курсы польского языка, правительственная «горячая линия» на украинском языке. Некоторые программы правительство заканчивает: кроме 40 злотых, которые с 1 июля не будут выплачиваться полякам, приютившим у себя беженцев, в Польше с 1 июня прекращается действие бесплатного проезда на междугородных поездах: только из восточных городов в центр страны и наоборот. Зато в конце мая появилась новая государственная программа: мини-клубы для украинских детей в возрасте от 3 до 5 лет, где матери смогут оставить детей на несколько часов, пока посещают языковые курсы или собеседования для устройства на работу.

Волонтерская машина работает, пожалуй, с большим размахом, чем правительственная:

Тележки возле супермаркетов, куда покупатели складывают памперсы, продукты, шампуни и прочие необходимые вещи для беженцев. Рюкзаки с полным набором канцелярских принадлежностей, которые получают, приходя учиться в польские школы, украинские дети. На летние экскурсии и в лагеря эти дети тоже поедут — на их путевки скидываются родители польских одноклассников.

Волонтерский механизм сбоев не дает, а вот государственный, случается, сбоит. «Я привезла в Варшаву троих детей сестры из Николаевской области, — рассказывает Виктория. — Село оказалось на линии огня, сестра попросила вывезти детей. У меня своих было трое — теперь шестеро. Конечно, я сразу подала документы на программу «500+». Все приняли, детей зарегистрировали, но за два месяца я еще денег не получила. Звонила, спрашивала, когда выплачивать начнут, и мне ответили: «Когда Байден Польше денег даст, тогда и начнем». Ничего, мы справимся, они там не виноваты — на такие затраты Польша не рассчитывала, вот теперь сама ждет помощи».

Польша, действительно, ждет. Насчет Байдена чиновница, говорившая с Викторией, конечно, ошиблась — помощи польские власти требуют от Евросоюза. 28 мая заместитель министра внутренних дел Павел Шефернакер в интервью агентству РАР говорил, что ЕС до сих пор не передал Польше обещанные 144,6 миллиона евро на поддержку украинских беженцев. К тому же, говорил Шефернакер, это вообще не та сумма, которая сможет решить все проблемы, и помощь Евросоюза Польше должна исчисляться миллиардами, а не миллионами — так, как это было с Грецией и Турцией в 2015-2016 годах.

Турция и Греция тогда получили от ЕС миллиарды евро (2 миллиарда Греция и почти 6 миллиардов Турция) — именно они приняли на себя основной поток беженцев из Сирии и создали нечто вроде буферной зоны. Потом многие европейские государства принимали сирийских беженцев, распределяли между собой квоты, а ЕС выделял помощь. Но Польша тогда отказалсь от приема сирийцев. Вернее, сначала согласилась: правительство, сформированное тогдашней правящей партией «Гражданская платформа», согласилось ввести квоту на принятие 7 000 беженцев из Сирии. Потом последовал скандал в Сейме: оппозиционная в то время партия «Право и справедливость» обвинила правительство в принятии решений без согласования с народом. В том же году партия «ПиС» победила на выборах. Ее лидер Ярослав Качиньский потом говорил, что беженцы понизят стандарт жизни граждан Польши и принесут экономические проблемы. В качестве беженцев, которые уже находятся в Польше и чьи проблемы правительству нужно решать, «писовцы» выставляли как раз-таки два миллиона украинцев, которые приехали после введения безвизового режима в поисках работы.

На самом деле большой вопрос, кто кому тогда больше помогал: украинцы затыкали собой бреши в неквалифицированном труде, вставали за прилавки постоянно открывающихся магазинов вроде сетевой «Жабки», которая теперь в городах есть едва ли не в каждом жилом доме; шли фасовать товар и разгружать грузовики на склады; мыли посуду и полы в ресторанах и торговых центрах. Тогдашние демагогические манипуляции спустя несколько лет обернулись «ответочкой»: после начала войны в Польшу приехали 3,6 миллиона беженцев. Причем теперь это не трудоспособные мужчины, которые могут пойти класть плитку или разгружать вагоны — это женщины, дети и старики. Им нужна помощь. И в помощи им не отказывают.

Появление в Польше миллионов беженцев, конечно, вызвало и повышение цен — бензин, к примеру, подорожал за два последних месяца вдвое, литр топлива теперь стоит 8 злотых (1,75 евро), — и ужесточение некоторых бюрократических процедур, и очереди. Главное, что должно быть у человека в Польше, — это PESEL, идентификационный номер. Чтобы его получить, беженцы занимали очередь с ночи и все равно не всегда попадали с первой попытки. И теперь все иностранцы, которые работают и живут в Польше, вынуждены тратить гораздо больше времени на любую процедуру вроде замены истекшего вида на жительство, водительских прав или продления договора аренды.

Кстати, договор аренды в Польше сейчас — это непростой квест. От семей с детьми, к примеру, непременно требуют гарантию гражданина Польши, имеющего собственное жилье, что в случае, если арендаторы перестают оплачивать аренду, он заберет эту семью к себе домой. Конечно, это усложняет поиски жилья для приезжающих и удлиняет процесс переговоров и заключения договора аренды, — так ведь война по соседству, глупо жаловаться на неудобства. Тем более что большинство украинцев уже нашли жилье или поселились у родственников.

Да и рабочих мест хватает. Конечно, без знания языка трудно. Но учительница или юрист, стоящая за прилавком «Жабки», — это сейчас норма. Для одних это начало, первая ступенька на время изучения языка, для других — просто сезонная работа, чтобы продержаться и вернуться в Украину, для третьих — возможность заполнить простым трудом пустоту, чтобы не думать бесконечно об оставшихся на месте когда-то уютного дома руинах.

Да, в Польше сейчас не самое легкое время. Эйфория закончилась, и пришло осознание, что война эта может затянуться надолго. Польское правительство на это, несомненно, не рассчитывало. Поэтому оно «сворачивает» одни программы и начинает новые. Это пробы и ошибки, которые чувствуют на себе и поляки, и украинцы. Но почти в каждой витрине висит украинский флаг. Но в каждом учреждении — частном или государственном — непременно найдется сотрудник, говорящий по-украински. Но мимо мальчика, собирающего деньги для беженцев возле супермаркета, никто не проходит просто так: или деньги в прозрачную коробку с логотипом фонда положат, или спросят, не нужна ли волонтерская помощь, или просто «слава Украине!» скажут. Государство имеет право обессилеть и отказать, гражданин — нет. Вертикаль может упасть, горизонталь — никогда.