Пикник у окопа

После Зимней войны 1939-40 годов между СССР и Финляндией маршал Карл Густав Маннергейм, окрыленный успехом знаменитой линии его имени, добился строительства цепи укреплений вдоль всей 1271-километровой границы с СССР. Частью этой оборонительной системы (так никогда и не задействованной в бою) был бункер в городе Йоэнсуу.

Бетонная коробка бункера и сеть окопов находятся в идиллическом месте на берегу реки Пиелисйоки: березки, подстриженный газон, информационные стенды и площадка для барбекю. Поздним вечером в середине мая (в Йоэнсуу в это время года темнеет ближе к полуночи) здесь жарят мясо, попивая пиво и слушая музыку, несколько русскоязычных горожан.

— Я против вступления [Финляндии в НАТО], потому что раньше мы нормально жили и контактировали друг с другом, а теперь все связи отрежут, и будет трудно — как России без Финляндии, так тем более Финляндии без России, — говорит Никита, коренастый парень в бейсболке. Работает он, по его словам, в металлообработке.

— Я не могу сказать, что я в этом что-то понимаю, но раньше я всегда была против вступления в НАТО, потому что тогда Финляндии придется отправлять войска в другие страны. Зато сейчас я прекрасно понимаю, почему Финляндия это делает, и не могу сказать, что я все еще против. Но на наши отношения это может повлиять, и от этого даже страшновато, хотя сейчас вообще непонятно, чего ожидать от каждого нового дня, — встревает блондинка Наталья, студентка.

По словам еще одного участника пикника — Даниила, высокого парня с длинными волосами, — между Россией и Финляндией уже сложились определенные логистические связи, которые теперь окажутся под угрозой. «У меня на работе есть издержки: например, фанерный завод перестал работать, потому что нет былого потока древесины в Финляндию из России», — говорит он, помешивая угли в костре.

Друзья уже давно живут в Финляндии и связывают свое будущее с этой страной. «У нас семьи живут тут, и мне, например, в Россию уже некуда возвращаться», — говорит Даниил.

— А у меня в России все, поэтому очень страшно, — спорит еще одна участница пикника Мария.

— У вас не было проблем с финнами после начала войны? — спрашиваю я.

— Я работаю в финском коллективе, и на меня косо смотреть не начали, только просили объяснить, что происходит, — отвечает Даниил.

— Раньше такое бывало, но сейчас — нет, — соглашается с ним Никита.

— У меня в группе в универе все финны, и 25-го февраля мне было даже тревожно туда идти, но меня только очень деликатно спросили о том, как себя чувствуют в России мои друзья. В общем, интерес был, а негатива не было, — говорит Наталья, которая считает Финляндию едва ли не самой «приятной» в смысле отношения к русским европейской страной.

Разговор неминуемо переходит на отношение к войне на Украине, и быстро выясняется, что позиции у друзей немного расходятся. Никита говорит, что недавно пересматривал речь Путина на Мюнхенской конференции, и напоминает, что президент России с тех пор «талдычил», что не надо продвигать НАТО на Восток. Хотя он, как и Наталья, не поддерживает войну, но говорит и о праве «пропутинских» жителей Донбасса отделиться от Украины.

— Откуда ты знаешь? С чего ты взял, что они все за Путина? Как это подтвердить? — взрывается блондинка.

Еще одна участница пикника — женщина постарше, которая до этого слушала беседу молча, — прерывает начавшийся было спор: «Про политику нам лучше не разговаривать. Понятно, что простому человеку хаос не нужен, и я думаю, что все тут против войны, но мнение о причинах может быть разным. Надо закрыть эту тему, потому что она приведет к тому, что нашей дружбе настанет конец».

Попытки выяснить, какая же идеология есть у финнов, приводят к разговору об их постоянной готовности к войне, что, учитывая место, выбранное друзьями для пикника, вполне ожидаемо.

— Я в феврале зашел в магазин, когда русские уже захватили чернобыльский реактор, и естественно люди были напуганы, все сразу захотели обороняться, — вспоминает Никита.

— Неудивительно, что финны боятся — история дает о себе знать. Да, 1939-й год был давно, но в памяти у них это сидит, — замечает Наталья.

— Финны сделали выводы: здесь у каждого десятого есть автомат, и война тут будет пострашнее, чем с Украиной, — говорит Даниил.

— Я, например, боюсь, если честно. Я понимаю, что если размышлять логически, то [вторжение России] маловероятно, но тревога все равно есть. Россия непредсказуема, — заключает студентка.

Отечественная война

«Краеугольный камень финской государственности — Зимняя война. Вы никуда не денетесь от того, что Финляндию сделало Финляндией 30 ноября 1939 года. До этого здесь были Красная и Белая Финляндии, но красные и белые пошли вместе воевать с Советским Союзом», — рассказывает директор программы Восточного партнерства ЕС и России Финского института международных отношений Аркадий Мошес.

29 ноября 1939 года правительство СССР направило ноту протеста правительству Финляндии по поводу артиллерийского обстрела, который был якобы произведен по советской территории. На следующий день войска СССР вторглись в Финляндию, но маленькой победоносной войны не получилось. Финны яростно сопротивлялись, нанося большой урон советской технике и живой силе. Война завершилась в марте 1940 года частичной победой СССР: Финляндия лишилась 11% своей территории (в частности, города Выборг), но сохранила свою государственность, а СССР потерял больше 100 тысяч солдат погибшими (в четыре раза больше, чем Финляндия).

О возможном возвращении этих территорий, кстати, в Финляндии не говорят. Вероятно, потому, что после Зимней войны страна воевала с Советским Союзом вместе с нацистами, оккупировала Петрозаводск, а потом была вынуждена выплатить СССР большие репарации.

Конечно,

«Зимняя война — это главное событие финской истории, ее героический эпизод, защита своей страны против внешнего врага. Для финнов она не менее важна, чем для Советского Союза — Великая Отечественная. Это, конечно, все помнят, все дети проходят ее в школе, поэтому финны примеряли на себя то, что произошло с Украиной, и это стало дополнительным, помимо рациональных соображений, эмоциональным доводом», — объясняет профессор Хельсинского университета Владимир Гельман.

Главный урок, который вынесли из Зимней войны финны, заключается в осознании простой истины: один в поле не воин. «Самое важное достижение было в том, что лидеры Финляндии поняли: надо заключить мир, не дожидаясь, когда СССР уничтожит всю нашу армию. Маннергейм понимал, что еще две недели, и СССР оккупирует Хельсинки. Сталин не знал, но мы-то знали, что помощь от Великобритании и Франции не успеет дойти, да и непонятно было, помогут ли они вообще», — говорит историк из Хельсинкского университета Маркку Кангаспуро. Наверное, поэтому Финляндия заявила о том, что направит на Украину оружие уже 28 февраля.

По словам Мошеса, финны буквально просыпаются с мыслью о том, что «на Украине не должно повториться того, что было с Финляндией в 40-м году, когда ей не помогли и заставили отдать территорию». «Уже нигде в Европе такого нет, а тут по-прежнему все главные новости на всех главных порталах про Украину, и я по пять интервью в день даю иногда. Чувство солидарности и сопричастности с Украиной — высоченное», — рассказывает Мошес.

Внеблоковый статус

Уже после окончания Второй мировой войны, в 1948 году, Финляндия и Советский Союз подписали Договор о дружбе, по которому Хельсинки обязался не присоединяться к военным блокам. «Весь период холодной войны Финляндия сохраняла этот статус, постепенно снижая зависимость от Советского Союза, который сразу после Второй мировой контролировал тут буквально все, ведь когда над вами нависает советский сосед, который может по этому договору в любой момент использовать военную силу, вы вынуждены с этим считаться», — объясняет Гельман.

По его словам, Советский Союз «фактически выступал вето-игроком для внешней политики Финляндии, да и многие внутриполитические решения финские власти вынуждены были согласовывать на микроуровне с советским посольством и на макроуровне с советским руководством».

В 60-х годах, говорит политолог Мошес, немцы, чтобы описать эту ситуацию, даже ввели в оборот термин «финляндизация» — отказ от внешнеполитического суверенитета ради сохранения основ внутреннего. «Финнов это слово, в общем, оскорбляет, и оно, собственно, было оскорбительным, когда его в Германии придумали. Потом этот термин во многом поменял свое значение и стал восприниматься вне Финляндии скорее как положительный: чего-то вы уступили, но зато вас никто не оккупирует, и нет войны. До 24 февраля это долгие годы пропихивалось «путинферштеерами» [как лучший вариант] для Украины», — говорит Мошес.

Правда, в начале 70-х годов Финляндии удалось вступить в зону свободной торговли с Европейским экономическим сообществом (предшественником Евросоюза). «Хельсинки начал играть роль моста между Советским Союзом и Западом, поскольку через страну шел негласный импорт товаров двойного назначения, которые напрямую в СССР продавать было нельзя», — рассказывает Гельман.

После распада Советского Союза Финляндия в 1995 году вступила в Евросоюз, а вопрос о присоединении к НАТО на повестке дня появился только в 2000-е годы, но был сразу отложен в долгий ящик. «В 2008 году году правая Коалиционная партия внесла в свою программу вступление в НАТО, но добиться поддержки других крупных партий было невозможно: левые как пацифисты были не готовы присоединяться к военным блокам. К тому же, вступление в НАТО означало бы рост военных расходов», — говорит профессор Гельман.

Главное препятствие, однако, всегда заключалось в том, что членство в НАТО не поддерживало финское общество. По словам Мошеса, в Финляндии сложился «национальный консенсус»: главное, что у страны есть официально оформленное право вступить в НАТО, когда она захочет или если изменится геополитическая обстановка в регионе.

Хотя политики и пресса пытались убедить людей, что нужно вступать в НАТО, финны на это не велись, что меня даже удивляло, — рассказывает историк Кангаспуро, — Но то, что не смогли сделать наши политики и пресса, сделал Путин».

Новая реальность

Очень медленно, но отношение финнов к НАТО стало меняться именно из-за агрессивных внешнеполитических шагов России. «[Перемены в общественном мнении] начались еще с грузинской войны [2008 года], но она была слишком скоротечной. После Крыма уже однозначно выяснилось, что старая политика Финляндии, которая была основана на четырех столбах: независимой военной обороне, членстве в Европейском союзе, ООН и особых отношениях с Россией, — больше ничего не гарантирует», — говорит Мошес.

По мнению политолога, отправной точкой для стремительного движения Хельсинки в НАТО стало даже не начало войны на Украине, а выдвинутый Россией еще в конце 2021 года ультиматум. «В России, и, например, в Германии тогда никто просто не подумал, что то, как все это было сформулировано, может относиться не только к Украине. Россия, говоря «дальше не расширять», конечно, имела в виду именно Украину, но финны этот ультиматум восприняли как направленный в значительной степени на них — и обиделись. Тот же [канцлер Германии] Шольц сделал, по сути, примирительное заявление, но финны восприняли это как попытку лишить их суверенного права присоединяться или не присоединяться к альянсу», — говорит Мошес, называя финский казус классическим «unintended consequence» (непреднамеренным последствием).

По словам живущего в Финляндии журналиста Глеба Ярового, финны — очень гордые люди, и в их сердцах нашел отклик тезис премьер-министра Санны Марин: «Не надо нас шантажировать».

Число сторонников вступления в НАТО в Финляндии начало стремительно расти (в 2018 году таковых было меньше 20%), и как-то сразу стало понятно, что пацифизм не является фундаментальной ценностью финнов, раз они отказались от него буквально за несколько месяцев. «В 1949 году Финляндию никто не спрашивал, присоединяться к НАТО или не присоединяться. Советский Союз прописал в договоре некие положения, но тогда это было неизбежным и невольным выбором, в рамках которого выросли поколения, которые видели в этом свои плюсы», — говорит Мошес. Он вспоминает, что в середине 90-х Россия убеждала европейские страны вступать в ЕС, а не в НАТО, чтобы «всем было хорошо».

«Это был прагматичный выбор, ведь на тот момент совершенно всерьез все воспринимали, что этого будет достаточно. Этого и было достаточно — до сегодняшнего дня», — добавляет Мошес.

С началом «сегодняшнего дня» в Финляндии случилась чуть ли не паника: говорят, люди скупили патроны в оружейных магазинах и лекарства от радиации в аптеках. «Народ активно начал снимать наличные, потому что опасается кибератак на банки. Появились опасения усиления гибридной войны, возможно, каких-то пограничных провокаций, нарушения воздушного пространства, что и так иногда бывает», — говорит Мошес. С ним согласна исследовательница из Университета Хельсинки Сирке Мякинен: «Никто больше не доверяет ничему из того, что говорит Путин, никто не знает, на что он способен. Да, скорее всего, ничего не произойдет, но после вторжения России на Украину ни в чем нельзя быть уверенным. Вот такая здесь атмосфера!»

Историческое голосование

70-летний моложавый депутат финского парламента (Эдускунты) от правящей Социал-демократической партии Киммо Кильюнен только что проголосовал за вступление Финляндии в НАТО. Мы разговариваем с ним на диванчике напротив входа в зал заседаний, и он явно взволнован своей принадлежностью к историческому для Финляндии моменту.

— Я не за НАТО, но только что проголосовал за вступление в НАТО, — объясняет мне Кильюнен. — Основная причина: безопасная среда, которая изменилась в Европе 24 февраля 2022 года. Фундаментально!

Тряся головой, он объясняет мне, что никто в Финляндии не мог поверить, что российские власти примут такое «безумное» решение.

— Они все потеряли! Во-первых, если они хотели собрать обратно бывшие советские республики, объединить всех славян, то теперь этого уже точно не будет никогда — украинская национальная идентичность теперь сильнее, чем когда-либо. Во-вторых, введены санкции, экономические связи полностью разорваны, и если русские хотели уменьшить роль США в Европе, то эта задача провалена, ведь Россия изолирована, — говорит Кильюнен.

Он, как и большинство других депутатов, понимает, что непосредственной военной угрозы для Финляндии нет, но считает, что раз правила игры в мире изменились, нужно использовать момент, ведь «сейчас Россия занята Украиной, все ее ресурсы — там, а через несколько лет, когда война закончится, Россия снова накопит ресурсы, и сейчас идеальное время вступить в НАТО, пока Россия точно не нападет на Финляндию».

При голосовании в парламенте 17 мая за вступление в НАТО проголосовали 188 депутатов из 200, и только восемь выступили против. «Этого просто невозможно было ожидать», — комментирует Мошес, которого больше всего удивила скорость, с которой было принято решение о вступлении в НАТО.

Действительно, еще в январе за членство в НАТО выступали только 26% финнов, а 40% были против. «Предыдущие 10 лет я всем отвечал одно и то же: в Финляндии общественное мнение негативно относится к вступлению в альянс, как и большинство партий. Но из-за событий последних месяцев очень скоро оказалось, что вступлению в НАТО альтернативы никто в Финляндии не видит», — говорит профессор Гельман.

Политологи и финские политики утверждают, что именно изменившееся мнение общества о НАТО заставило их как можно быстрее оформить заявку на вступление в блок. «К началу года решение поддерживали уже 40%, к началу февраля — 50%, но без войны это все равно могло бы еще 10 лет так тянуться. Но после 24 февраля поддержка выросла до 64% (сейчас — почти 80% — прим. ред.), и в демократической стране Финляндии при таком большинстве даже «Левый союз» уже не смог говорить “нет”», — настаивает Мошес.

Депутат от социал-демократов Кильюнен согласен, что перемены в общественном настроении связаны с тем, что у в «памяти финнов есть открытая рана — Зимняя война».

— Но ведь как член НАТО Финляндия в случае войны с Россией неминуемо станет стороной конфликта, что может угрожать ее безопасности еще больше, — уточняю я.

— Аргумент, что мы окажемся на передовой, и это совершенно не в наших интересах — хороший. Но ситуация так сильно изменилась из-за войны в Украине, что даже такие люди, как я, которые принципиально поддерживали безблоковый статус, проголосовали «за», — говорит Кильюнен, фактически уходя от ответа.

Да, Россия накануне голосования в парламенте угрожала «ответными шагами как военно-технического, так и иного характера», а в парламенте обсуждали, что Россия, как Беларусь год назад, может отправить на границу «беженцев», но в целом мало кто в Финляндии всерьез опасается скорого вторжения российской армии.

Как-то так получилось, что на страны НАТО Россия никогда не нападала, — с заметной иронией говорит политолог Мошес, — А на другие страны почему-то нападала. Никто не хочет проснуться и услышать, что на них летят бомбы, а из приемника говорят: «Это потому, что в Финляндии изымали детей из русскоязычных семей (эту тему активно раскручивал бывший уполномоченный по правам ребенка в РФ Павел Астахов — прим. ред.) или здесь плохо живется русскоязычному населению, и нам просто не оставили другого выбора». Сегодня финны вам скажут, что мы живем рядом со страной, которая решает политические проблемы с соседями военным путем, чего раньше не было, поэтому надежней быть в НАТО».

Мысль депутата Кильюнена взлетает еще выше:

— Раньше мы говорили: Лучше иметь друзей рядом, а врагов — далеко, чем врагов — рядом, а друзей — далеко. Мы нуждались в хороших отношениях со всеми нашими соседями. Мы вступили в ЕС и тогда надеялись, что Россия тоже будет там.

Он вспоминает высказывание Путина о том, что крупнейшая геополитическая катастрофа XX века — это распад Советского союза:

— Я считаю, что самая большая геополитическая катастрофа — это то, что мечта Горбачева о едином европейском доме не материализовалась. Если бы она сбылась, то Россия, оставив мысли о том, чтобы быть огромной супердержавой и все контролировать, стала бы важным игроком на европейской арене, а Украина была бы ее ближайшим союзником.

— Но Путин считает, что это НАТО разрушил все мечты, начав продвижение на Восток, — напоминаю я депутату.

— Да я знаю, было похоже, что со стороны Запада по поводу России были сомнения, но сейчас мы видим, что это было оправданно! Зачем вообще говорить постоянно про расширение НАТО на Восток? Я вот говорю, что это Финляндия идет на Запад. И почему Россия тоже не двигается туда? — продолжает свои прекраснодушные рассуждения Кильюнен.

Изменивший себе

«Когда я проснулся 24 февраля и получил первое сообщение, что Россия напала на Украину, я не понял сначала сплю я или это реальность, но тут же всплыли в памяти картинки из Сомали», — говорит депутат Эдускунты от экосоциалистической партии «Левый союз» Сулдаан Саид Ахмед.

29 лет назад он родился в Сомали в многодетной (и не самой богатой) семье, его и 11 братьев и сестер мать воспитывала в одиночку. В 2008 году семья переехала в Финляндию, где Ахмед отучился на охранника, но заинтересовался политикой и вступил в «Левый союз». В 2012 году он баллотировался в муниципальные депутаты, но набрал только 91 голос. Ахмеда эта неудача не остановила, и вскоре он стал членом городского собрания Хельсинки, а когда депутат «Левого союза» из финского парламента перешел на работу в мэрию, занял его место в Эдускунте.

«В Финляндии мы говорим не про «американскую мечту», а про «финскую», — выдает Ахмед явно заученную фразу. — Это означает, что в нашей стране мы даем людям возможность добиваться их целей и мечт».

Раньше его самым сокровенным желанием был мир во всем мире — и желательно без Америки: «Я ребенком видел гражданскую войну, что сделало меня тем человеком, каким я являюсь сейчас. Я не люблю войну, я люблю мир. Я хочу, чтобы дети в каждой стране могли расти в мире, и у них было хорошее будущее». Именно поэтому до 24 февраля Ахмед был резко против вступления Финляндии в НАТО.

поэтому я думал, что существование вне военных блоков было очень хорошей политикой для Финляндии, которая была очень хороша в продвижении мира через дипломатические средства», — объясняет мне Ахмед.

Проголосовав 17 мая за членство Финляндии в НАТО, Ахмед все равно надеется, что ее голос в альянсе будет слышен: «У нас одна из самых больших армий в северных странах, у нас современное вооружение, поэтому НАТО тоже нуждается в Финляндии». Он сравнивает украинцев и палестинцев, считая, что «каждый народ должен сам решать свое будущее». «Мы не можем защищать права человека у одних людей, и игнорировать у других. Я знаю, что США — большой друг Израиля, но я надеюсь, что в НАТО мы сможем продвигать наши ценности», — говорит Ахмед.

Депутат парламента уверен, что пацифистские ценности и сейчас «не исчезнут» в Финляндии, потому что носят тут «фундаментальный характер». Тем, не менее вторжение России в Украину «полностью изменило» отношение Ахмеда к вступлению в НАТО. «Ситуация во всей Европе изменилась за одну ночь! Финляндия — маленькая страна, и я проголосовал за НАТО, чтобы быть уверенным в безопасном будущем нашей страны. Нет другого варианта», — объясняет он.

— Неужели угроза от России столь велика? — спрашиваю я.

— Мы увидели, что Владимир Путин сделал в Украине, и я понимаю, что он больше не уважает международное право и суверенитет других стран. Мы не можем больше ему доверять. Путин не уважает ничего, кроме силы, поэтому НАТО — лучший вариант получить защиту и силу. Но мы вступаем туда не для того, чтобы создавать проблемы соседям, и я надеюсь, что в будущем у нас будут добрососедские отношения с Россией, — отвечает Ахмед.

Принципиальный противник

Тем восьми депутатам Эдускунты, которые проголосовали против вступления в НАТО, это далось непросто. «Я чувствую облегчение после голосования, всю весну на меня было огромное давление и стресс, дискуссии накалились, а сейчас хотя бы можно двигаться дальше», — рассказывает мне одна из них, Вероника Хонкасало, представитель «Левого союза».

За решение голосовать против НАТО Хонкасало, как и всех ее единомышленников, обзывали «путинисткой». «После голосования по соцсетям ходит список депутатов, проголосовавших против. Были и другие ужасные вещи», — говорит она.

— Но вы же не путинист? — уточняю я.

— Конечно, я не путинист! — смеется Хонкасало — Наша партия всегда критиковала тотально авторитарный режим в России, говорила о проблемах с правами человека, хотя никто не интересовался этим в Финляндии. Как я могу быть путинистом, если я поддерживаю тех, кто находит сейчас смелость бороться в России с войной?

Хонкасало специально оговаривается, что понимает страхи финнов и не хочет «обесценивать чувства людей». «Я тоже испугалась, учитывая, что у нас с Россией граница в 1300 километров, но я старалась привнести в дискуссию другую точку зрения, чтобы люди могли больше сфокусироваться на Украине и украинцах», — говорит Хонкасало.

Как депутаты, мы должны были оценить, несет ли вторжение в Украину военную угрозу для Финляндии, такое ли это большое изменение ситуации, что только вступление в НАТО даст нам защиту на это время».

«Учитывая историю Финляндии и ее историческую травму я понимаю, почему люди опасаются, что на них тоже нападут, но мне кажется, надо держать голову холодной», — добавляет она и напоминает, что теперь обстановка в приграничных территориях Финляндии точно будет напряженнее.

Другой противник вступления в НАТО, историк Кангаспуро тоже говорит, что Украина — это особый случай. «У Киева другие история и геополитическая позиция, особая важность для России, а мы — не славянское государство, мы — не православная страна с церковью Московского патриархата, у нас другой язык. Даже в царские времена мы были разные: Украина была частью империи, а у Финляндии была автономия», — говорит он.

— Может, люди как раз думают, что Путин хочет царскую Россию возродить?

— Он никогда об этом не говорил, да и цена, которую Россия заплатит за атаку на Финляндию, будет так высока, что нет никакой выгоды для России. Я не говорю, что доверяю Путину или что думаю о нем, как о хорошем парне, но есть намного более вероятные жертвы его политики, чем Финляндия, — считает финский историк.

Вступление Финляндии в НАТО «включит нас в систему ядерного оружия и защитит «ядерным зонтиком», но в длительной перспективе это «уменьшит безопасность во всем мире в целом. Другие негативные последствия для финского общества: в будущем это увеличит милитаризацию в Финляндии, сделает для нас очень сложным разоружение, а также нам придется вовлекаться в конфликты, потому что едва ли нам позволят быть пассивным членом альянса», — объясняет Хонкасало, почему она проголосовала против членства в альянсе.

— А у вас есть альтернатива?

— Хорошего решения — без рисков — нет. Но альтернатива — остаться с внеблоковым статусом, с еще более сильным взаимодействием с ЕС и северными странами.

Из-за НАТО произошел раскол в самом «Левом союзе» — партии, которая всегда была против членства в альянсе. Хонкасало объясняет это тем, что даже избиратели левых изменили свое мнение. При рассмотрении этого вопроса в Эдускунте «левым» разрешили голосовать, как им хочется. Депутат Ахмед говорит, что в партии голосованию предшествовал «отличный разговор», депутаты «уважают мнение друг друга», а те, кто по-прежнему против, «не сумасшедшие и не путинисты, а хорошие люди и любят Финляндию». В июне у «Левого союза» пройдет съезд, на котором партия будет вырабатывать свою новую позицию по вопросу НАТО.

Пикантности ситуации придает тот факт, что социалисты сейчас входят в коалиционное правительство Финляндии. «Хорошо, что партийное руководство приняло решение не считать членство в НАТО государственным вопросом, а иначе нам пришлось бы выйти из правительства. Поскольку мы в абсолютном меньшинстве, было бы неумно и дальше придерживаться такого принципа», — рационально рассуждает Хонкасало.

Она считает, что нужно уважать «демократическое решение парламента», и теперь вопрос решен, а сейчас надо сфокусироваться на том, каким именно членом НАТО будет страна. Ее тезис раскрывает историк Кангаспуро, полагающий, что Финляндия не должна участвовать в военных интервенциях НАТО, если они не одобрены ООН. «НАТО становится другим, все менее оборонительным союзом, и коридор для нашей независимой внешней политики и дипломатии сужается. Дипломатия важна, потому что если НАТО будет воевать с Россией, то война будет проходить на территории Финляндии. Может, НАТО и выиграет, но Финляндия точно не выиграет, ведь мы видим, что происходит с Украиной или Сирией в результате боевых действий, поэтому важно обсуждать, что мы будем делать в НАТО», — говорит историк, открыто выступающий против членства в альянсе.

Угроза демократии

По словам Хонкасало, сразу после вторжения России в Украину, финская пресса начала активно лоббировать идею вступления в НАТО. «Крупнейшая газета Helsingin Sanomat даже не скрывала свою позицию по вступлению страны в НАТО, они открыто об этом говорили весной, — жалуется она. — У правых партий был нарратив, что это наш последний шаг к тому, чтобы стать западной страной, но мне кажется это странным, ведь мы давно уже на Западе».

Депутат от «Левого союза” настаивает, что в Финляндии не провели должной дискуссии по столь важному для будущего страны вопросу, а противникам вступления в НАТО просто не давали трибуну. «Должно было быть место для критических голосов! А в итоге только в последнюю неделю, когда уже было понятно, каким будет голосование, меня, например, стали звать на разные медиа-площадки, чтобы я высказала свои соображения! — возмущается Хонкасало — Создавалось пугающее ощущение, что критику не слушают, чтобы не испортить голосование».

С ней согласен историк Кангаспуро, который считает, что то, как освещался вопрос НАТО в финских СМИ — это «симптом военной пропаганды». «Военная пропаганда есть не только в России, но и на Западе. Да, это отражение, но все равно пропаганда. Только когда стало очевидно, что парламент проголосует «за», в СМИ решили, что плохо для будущего Финляндии, если мы не будем слушать критиков и диссидентов, если будем пытаться подавить критические голоса», — говорит он. Историк уверен, что произошедшее «не имеет ничего общего с идеальной западной демократией» и «больше напоминает тоталитарное медиапространство, которое Финляндия критикует в России».

Действительно, одна из финских журналисток (она настояла на своей анонимности) призналась, что всегда была за вступление в НАТО: «Я поддерживала членство в НАТО, потому что это единственный политический трансатлантический союз, и Финляндия, как и любая другая европейская страна должна вступить в него, чтобы влиять на направление движение поезда, а не смотреть, как он едет мимо». Она говорит, что «натовский консенсус» прежних лет казался ей «смехотворным»: «Каждая свободная страна может вступить куда угодно, это недостаток самоуверенности, если тебе нужно проговаривать, что ты «имеешь право вступить». Это же и так понятно!»

Впрочем, журналист Глеб Яровой, несколько лет назад переехавший в Финляндию из Петрозаводска настаивает, что финны так доверяют своим СМИ не просто так, а потому что они «качественные и дают объективную картинку». «Финны сами платят за свое телевидение, и доверие к нему очень высокое. Yle (финская гостелерадиокомпания) стабильно занимает место в топе национальных брендов, которыми финны гордятся», — объясняет он.

Другим доказательством проблемы с демократичностью решения о вступлении в НАТО называют отказ от идеи провести по этому вопросу общенациональный референдум. По финской Конституции, вся полнота власти принадлежит парламенту, и решение народа на референдуме носит совещательный, а не обязательный характер, но тем не менее, одобрение народа, очевидно, придало бы решению легитимности.

«До войны в Украине все говорили, что должен быть референдум, но из-за массовой поддержки народа решили, что достаточно опросов общественного мнения, хотя референдум позволил бы провести [противникам членства] информационную кампанию, дать людям более детальный анализ плюсов и минусов», — сокрушается исполнительный директор финского Комитета мира Теему Матинпуро. Он уверен, что отказ от референдума приближает Финляндию к Венгрии и Польше, которые в Европе считаются чуть ли не авторитарными странами: «Нам далеко до них, но это первый знак, что такое движение возможно». Депутат Кильюнен с этим решительно не согласен и настаивает, что «есть очень много открытой информации о том, что происходит», и “совершенно нельзя сказать, что процесс был «недемократичным».

Однако, по словам историка Кангаспуро, мейнстрим-медиа и политики заговорили о том, что Россия как любитель гибридных войн может повлиять на общественное мнение перед референдумом, поэтому ради безопасности от него отказались. «Война влияет на наше общество, и это плохо для демократической атмосферы», — с грустью констатирует Кангаспуро, но многие, действительно, не видели смысла в референдуме, когда “за” и так выступает почти 80% финнов.

По словам международника Мошеса,

«Социология в Финляндии очень хорошая, и опросы настолько качественные, что перед выборами, как правило, попадают вплоть до десятой доли процента. Вот и сейчас президент и другие политики сказали, что nation has spoken (нация высказалась), то есть все было достаточно однозначно, — говорит политолог, — Важно и то, что твердое число противников членства в последнее время не росло, а вот число сторонников с каждым опросом увеличивалось за счет неопределившихся».

«Все медиа пропагандировали НАТО, не рассказывали о минусах членства в НАТО и не давали это делать другим, а сейчас, после голосования, они реагируют так, как будто мы выиграли чемпионат мира по хоккею (он как раз проходил в мае в Финляндии — прим. ред.), и счастью нет предела, как будто они забыли, что идет война, и праздновать-то нечего», — резюмирует депутат Хонкасало.

За мир во всем мире

В воскресенье, 15 мая, антивоенные организации провели митинг против вступления в НАТО, но пришло на него только несколько сот человек.

Мирный союз Финляндии в организации митинга не участвовал, но его идею полностью поддерживает, объясняет мне его директор Лаура Лодениус. Союз вместе с другими пацифистскими организациями (например, борющимися с призывом на военную службу) занимает здание бывшей железнодорожной станции в получасе езды на трамвае от центра Хельсинки. В домике очень много антивоенных и антиядерных стикеров, на одной из дверей — фотография конного памятника Маннергейму с удаленным с нее военачальником (но не лошадью) и надписью «Без солдат нет войны».

— Мы более 100 лет работаем против войн, ядерного оружия, торговли оружием, экспорта финского оружия. Когда война в Украине началась восемь лет назад, мы организовали демонстрацию у украинского и российского посольств, чтобы все страны соблюдая международное право и старались наладить диалог, а не конфронтацию, — рассказывает Лодениус. По ее словам, финское население до войны заинтересовалось темой только после присоединения Крыма, но быстро переключилось на что-то другое, а на права человека в России вообще «всем наплевать».

О зацикленности финнов на самих себе говорит и депутат Хонкасало. Недавно она ездила во Львов на конференцию вместе с представителями левых партий со всей Европы, но, когда вернулась, финны спрашивали ее только о том, что думают украинцы о вступлении Финляндии в НАТО. «Наша реакция на вторжение России в Украину кажется эгоистичной», — говорит она.

Лодениус сокрушается, что финны так быстро и бесповоротно захотели вступить в НАТО:

— Это было трагично для пацифистских организаций, потому что мы всегда были против любых военных альянсов, и вообще-то мы с момента, когда распалась Организация варшавского договора, надеялись, что скоро и НАТО развалится.

Мирный союз, по словам Лодениус, пытался проинформировать финнов, что после вступления в НАТО их начнут отправлять в составе военного контингента в другие страны; что в альянсе состоит Турция, чей лидер Реджеп Эрдоган — «не слишком милый человек»; что важнее тратить деньги на борьбу с потеплением климата или вакцины для всех стран, чем на оружие; что Финляндия не сможет сопротивляться весу США внутри альянса, — но их не слышали.

— Большинство депутатов считают, что сделали то, что хотят их избиратели, но, возможно, были те, кто манипулировал обсуждением, ведь за два года коронавируса, которые люди провели дома, они слишком погрузились в социальные сети, куда и запустили этот популистский экспресс, — говорит Лодениус.

Она оговаривается, что не видит здесь «заговора» — просто так сложились обстоятельства:

— Сейчас мантра в Финляндии и во всей Европе: «Все изменилось в политике безопасности Европы с 24 февраля. Но я 30 лет в мирном движении, и не думаю, что многое изменилось. Везде и всегда есть политики с милитаристским мышлением, которые хотят решать проблемы именно в военном и геополитическом ключе. Тут нет ничего нового!» — после этих слов Лодениус упоминает десятки тысяч погибших в Йемене и Афганистане, сотрудничество политических лидеров с Саудовской Аравией.

«Мне даже младшеклассник недавно сказал: «Если бы украинцы сохранили ядерное оружие, то никто бы на них напал», но ведь идея ядерного сдерживания была в том, что есть ответственные лидеры, которые понимают риски. А если бы в конфликте на Украине и у другой стороны было ядерное оружие, то я бы точно не чувствовала себя безопаснее», — добавляет она.

Исполнительный директор Комитета мира Финляндии Теему Матинпуро на встречу со мной приходит в футболке с надписью «Играй джаз, а не войну» и тоже жалуется, что все пацифистские организации называют «путинистами». «Мы привыкли к этому, потому что наш комитет был частью ориентированной на СССР системы, рожденной после Второй мировой войны, но в 90-х все изменилось и у нас больше всего контактов с российской оппозицией и профсоюзами, мы публикуем в своем журнале статьи «Новой газеты», и все равно нас считают путинистами", — смеется Матинпуро. По его словам, Комитет мира даже хотят лишить государственного финансирования из-за жалобы одной из консервативных партий на то, что тот якобы поддерживает Путина. «Сами эти консерваторы заседали с “Единой Россией” на конференциях, сотрудничали с Росатомом по АЭС, и если уж прекращать господдержку, то скорее им», — смеется он.

Матинпуро также выступает против НАТО из-за ядерного оружия и милитаризации финского общества, но к концу часового разговора начинает выдавать сентенции, которые можно назвать и пророссийским взглядом на конфликт на Украине. Он рассказывает, что на Украине «есть элементы гражданской войны, чего Запад не понимает», а «Зеленский быстро понял, что как президент не может свободно действовать из-за националистов и не имеет полного контроля над СБУ и армией».

— Три последних года украинцы были заинтересованы в продолжении сражений на контактной линии [в Донбассе], потому что им нужно было продолжение войны. Даже говорить о мирном решении проблем на востоке Украины было опасно, за это могли атаковать. 70 процентов жертв среди гражданского населения были со стороны так называемых ДНР и ЛНР. Роль неонацистских группировок в Украине отрицается, но они — наиболее организованные и хорошо финансируемые политические организации в Украине, и от них страдают цыгане и другие меньшинства, — говорит он.

— Вы, что, оправдываете русское вторжение? — удивляюсь я.

— Нет, конечно, нет! Мы полностью его осуждаем! И мы помогаем украинским беженцам, конечно, — всплескивая руками, отвечает Матинпуро.

Полная боеготовность

Как говорится, хочешь мира — готовься к войне, и в Финляндии к угрозе со стороны России всегда относились серьезно. «Финны, безусловно, были готовы к защите страны своими силами. Здесь реально довольно крупная армия по европейским меркам, здесь всеобщая воинская обязанность, регулярная система военных сборов, резервистов. Людей готовили и готовят к тому, чтобы уметь защищать свою страну. Финны на протяжении десятилетий холодной войны жили в осознании того, что при каких то обстоятельствах Советский Союз может снова напасть», — говорит политолог Гельман.

По словам журналиста Глеба Ярового, который уже почти 4 года живет в городе Йоэнсуу, в 50 километрах от российской границы,

«У меня есть друг в Турку, который постоянно бегает по полям на сборах, и он всегда говорит, что, как ни крути, но все цели, которые ставятся на учениях, — это некий таинственный враг с Востока. Никто не говорит напрямую, но они знают, против кого тренируются и к чему готовятся», — рассказывает Яровой.

Численность финской армии составляет всего 23 800 человек, но в сочетании с огромным резервом (254 000 человек) Финляндия занимает 10-е место в мире по военизированности.

На вторжение России на территорию Украины финны отреагировали однозначно. «Люди начали запасаться по методичке продуктами, углем, дровами, бензином, водой и всем остальным. Старшее поколение вело разговоры только о том, как готовиться к тому, что завтра война или ядерный взрыв», — рассказывает Яровой.

Почти в каждом многоквартирном доме в Финляндии есть бомбоубежище, хотя пока они чаще всего используются как кладовки. Яровой показывает мне свой бункер, который находится не в подвале, а в отдельно стоящем домике рядом с его подъездом. Стены сделаны из очень толстого бетона, есть гермозатвор и вентиляционная система. Сейчас в бомбоубежище Яровой и его соседи хранят велосипеды. «У них стабильно первый понедельник месяца проверка системы воздушной тревога — сирена по всему городу. Всякие учения проводятся на предприятиях организациях, время от времени», — говорит он.

Яровой понимает, что, если надо, воевать пойдут все финны. «Я жутко уважаю финнов, ведь мне кажется, у них есть внутренний стержень — даже у самого последнего ********* [бездельника]. Я вижу готовность людей воевать, чего о своих друзьях в России я совсем не готов сказать — не представляю, что они пойдут с автоматом защищать свою родину», — говорит Яровой, который и сам уже готов защищать Финляндию с оружием в руках. «Ничего больше рогатки я в руках не держал, но за последние четыре года эта страна мне дала, пожалуй, больше, чем моя родина за предыдущие 38 лет. Я понимаю, что если Россия нападет на Финляндию, то это будет мой враг, но я надеюсь, что такого не будет», — говорит Яровой.

По словам Аркадия Мошеса, финны всегда были готовы к войне с Россией, но приближать этот момент, конечно, не собирались. «Один мой друг говорил: «Придет время воевать — будем воевать, нет вопросов. Но исходить из того, что мы обязательно будем с Россией воевать — глупо, потому что сегодня я могу заработать там деньги». В отличие от стран Балтии, которые всегда считали, что Россия — враг, и конфликт неизбежен — здесь такого не было», — говорит Мошес, который позже в разговоре по привычке называет российские войска «нашими».

Я уточняю у него, кем же он себя считает после 20 лет жизни в Хельсинки, и Мошес, выбравший в день интервью галстук в желто-синюю полоску, усмехается: «Для меня все наши, но я все равно считаю себя россиянином, ведь я же не финн. Но я финский гражданин, мой сын отслужил в финской армии, а второй — будет служить».

Метания эмигрантов

«Мы не должны изолировать российских [граждан], потому что только русские люди могут изменить систему», — говорит депутат от правящей партии Кильюнен. Ему вторит историк Кангаспуро: «Экономическое давление — один из самых легитимных способов влиять на Россию, потому что нельзя допустить третью мировую войну, но совсем другое дело — изоляция россиян, замораживание культурных и академических связей. Не думаю, что это мудро». Он считает, что если унизить всю российскую нацию, то мир получит вторую Германию после Версальского договора.

Академическое и культурное сотрудничество между двумя странами уже ограничено, хотя российских студентов в отличие от Эстонии Финляндия принимать не отказывается. Во всяком случае, пока. «Мы не можем полностью изолироваться друг от друга, но мы должны быть очень осторожны. Есть важные вопросы экологии и образования, но пока идет война, сотрудничество невозможно. Не думаю, что возможны, например, какие-то обмены с университетами, чьи ректоры подписали письмо с поддержкой действий России на Украине», — говорит Сирке Мякинен из Университета Хельсинки, в котором продолжают работать и учиться россияне.

«С начала 90-х годов у нас был шанс помочь создать гражданское общество в России, но людям это было не интересно, им нужны были только деньги от олигархов, а теперь все спрашивают, где же российское гражданское общество?» — сетует Теему Матинпуро. Партия «Левый союз», в свою очередь, не раз поднимала вопрос о поддержке бегущих из России людей, но пока безрезультатно. «Думаю, мы должны облегчить россиянам[, сталкивающимся с преследованием] приезд сюда, но все дискуссии пока были сфокусированы на вступлении Финляндии в НАТО», — говорит Вероника Хонкасало.

Тем не менее, в Финляндию уже приехали бегущие от репрессий и отсутствия свободы для самовыражения русские. Драматург Михаил Дурненков переехал в Хельсинки еще в марте, а в апреле написал антивоенный пост в Facebook, пожелав в нем российской армии «полного и сокрушительного поражения», после чего его решили исключить из Союза театральных деятелей.

В Финляндию Дурненков уехал, потому что у него был действующий контракт с финским театром на написание пьесы, по которому его выпустили из России на сухопутной границе. Организация Artists at risk выделила ему в Хельсинки квартиру до конца лета, ребенок уже ходит в финскую школу, и он собирается сделать ВНЖ, чтобы иметь возможность ездить в Россию и обратно.

Дурненков рассказывает, что война в Украине, конечно, оказывает на общество влияние. В фонде Cultura, который занимается адаптацией русскоязычных иммигрантов, регулярно проходят «кризисные диалоги», когда люди собираются в круг и делятся своими проблемами.

«Одна женщина ищет шелтер, потому что муж начал напиваться, ставить финские военные гимны и пытаться ее побить. Другая разводится, потому что муж ходит за ней и разговаривает с ней, как с Россией. Он перестал в ней видеть жену, а видит Путина и правительство. То есть тут на самом деле все кипит», — говорит Дурненков.

Он чувствует себя в Финляндии прекрасно, хвалит местную театральную жизнь, хотя признает, что до Москвы или Берлина ей еще далеко. В России же, уверен Дурненков, скоро все будет совсем плохо: «Мне кажется, система не успокоится, пока не убедится, что человек готов с трибуны рассказывать, что всех украинцев надо сжечь в газовой печи. В культуре будет стагнация, — говорит драматург и приводит в пример новый мюзикл «Кабаре». — Мюзикл — яркий, красивый, с песнями а-ля Лайза Минелли, но понятно же, что это про наступление фашизма. Но ловля контекста — это дело завтрашнего дня, пока надо решить вопрос о том, родина — это жопа президента или нет. Государство устроено как машинка для стрижки газона. Оно сначала сбривает самые высокие стебельки, а потом берется за остальные. Пока до земли не догрызет, не остановится».

Пока Дурненков преподает студентам Высшей школы сценических искусств в онлайне. Недавно он сказал им вести дневник — не о судьбах родины, а о том, сколько картошка стоит: «Одна девочка написала лирическую пьесу «Заткнись и сдохни» о том, как она ощущает себя внутри в России. Это мощная история про человека, который находит в себе силе в этом самоуничтожаемом контексте во что-то верить».

По словам драматурга, когда война закончится, на повестку встанет вопрос об «огромной болезненной опухоли, которую можно прорвать только изнутри, и наше предназначение способствовать тому, чтобы это произошло как можно скорее».

— А можно ли это делать издалека? — интересуюсь я.

— Можно всяко — издалека и изнутри. Нужно вдохновлять людей и самим не ссать.

— Но те, кто уехали, выходит, зассали.

— Это большой экзистенциальный вопрос для меня — имею ли я право своим соотечественникам что-то говорить, ведь это сейчас привилегия — быть в безопасности, — задумчиво отвечает Дурненков.

***

«Граница должна работать. Дети, жены… [Между нами] очень много человеческих отношений, — говорит депутат Эдускунты Кильюнен, сам женатый на русской, — Я надеюсь, что мы сможем их сохранить и вернуться к оптимальному [взаимодействию]. Но российское руководство должно прекратить агрессию, иначе Россия будет изолирована всей Европой, и у нее не будет будущего. Мой прогноз, что русские элиты должны избавиться от Путина как можно скорее. Он — препятствие для отношений с Западом и для развития страны». Тут он показывает кулаками, как кому-то ломают шею, издает характерный звук и напоминает: «В истории России были такие ситуации с царями».

После этого, уверяет депутат финского парламента, трубы «Северного потока» наполнятся газом, и отношения России и Финляндии снова станут «глубокими». «В вашей стране все обязательно поменяется — невозможно, чтобы Россия себя изолировала на десятилетия как КНДР! Это безумие!» — говорит Кильюнен.

— Но так уже было 70 лет… — возражаю я.

— Да, вы правы, — делает паузу депутат и продолжает, поднимаясь с дивана, — но все-таки я оптимист!

Хельсинки — Йоэнсуу