Фото: unsplash
Идея «паспорта хорошего русского», сформулированная на форуме «Свободной России» на прошедшей неделе, стала мемом и вызвала множество критических отзывов. В качестве «паспорта хорошего русского» публиковались кадры из фильма «Идентификация Борна», документы российских кошек и собак, такие паспорта предлагалось вручать посмертно. Основная претензия людей касалась предположительной нелегитимности подобной формы представительства: «Свободную Россию» никто не уполномачивал представлять чьи-либо интересы за рубежом.
«Хорошим русским» снова не повезло: у нас нет законно избранного правительства в изгнании, равно как и в российском парламенте никто не представляет интересы граждан страны, выступивших против войны.
«Паспорт» или точнее первоначальная формулировка, в которой была заявлена эта идея, поссорили многих. Публика разделилась на тех, кто поддерживает риторику, предложенную форумом, тех, кто решительно против, и на большинство, остающееся в России, которые рассуждают так: нам бы такие проблемы. «Свободная Россия» проходит ежегодно, но происходящее на форуме давно не вызывало такой ожесточенной дискуссии. Что-то происходит с российским обществом и с той его частью, которая оказалась в эмиграции. То ли финальная попытка объединения, то ли терминальное переживание постигшей нас катастрофы.
Концепция «паспорта» предполагает, что гражданин РФ, выступающий против Путина и его войны и, очевидно, находящийся за пределами страны, может подписать специальную антивоенную декларацию, после чего антивоенный комитет, созданный частью российской оппозиции в изгнании, обязуется представлять интересы такого гражданина РФ и оказывать ему помощь в эмигрантской жизни: визы, счета и постоянный статус за пределами России действительно полезные вещи для тех из нас, кто не мог оставаться на родине 24 февраля 2022 года. После форума последовали многочисленные разъяснения о том, что идея Антивоенного комитета была неудачно подана и неверно интерпретирована. От термина «хорошие русские» лучше отказаться, но можно говорить о «европейских русских», а еще лучше «россиянах». Европа здесь, как можно полагать, не является антонимом «азиатчины», и не несет подобного уничижительного колониального смысла, но является коротким обозначением поддержки ценностей Европейского союза: мира, верховенства права, прав человека как основы любой разумной государственной политики. Географическая локация «европейских россиян», кажется, никак не обозначена, но трудно представить себе, что в подобном проекте рискнут массово участвовать резиденты РФ. Вопрос о безопасности личных данных, переданных в третьи руки, стоял в последние годы в оппозиционной российской политике слишком остро: сливают все.
Дмитрий Гудков уточняет план, предложенный форуму: по его словам, речь может идти создании высокотехнологичной цифровой платформы (конечно же, на блокчейне). Для пользователей она будет работать по модели современных цифровых банков вроде Revolut (с ним довелось столкнуться многим из тех, кто покинул РФ, отсюда, вероятно, и ассоциации). Пользователь подтверждает свою личность, заявляет в рамках системы свою антивоенную позицию, проверяется другими пользователями и в случае успешного peer-review может считаться «европейским». По Гудкову, речь идет скорее децентрализованном и горизонтальном обществе взаимопомощи, политическая и тем более «представительская» функция которого сведена к минимуму.
Гудков считает, что такая платформа может быть привлекательной не только для новых эмигрантов, но и для тех россиян, которые ищут безопасный способ консолидации с единомышленниками внутри России: безопасность данных будто бы гарантирована. Здесь политик так или иначе отсылает к успешному проекту пятилетней давности, «политическому Uber», который помог оппозиции консолидировано выступить на муниципальных выборах в Москве. Теперь в поездку в Uber (метафора устарела, поскольку проект в России теперь принадлежит «Яндексу»), приглашаются «европейские русские». Возможно, Uber всегда готовится к прошлой поездке.
Если снять идею политического представительства или тем более монополию на реализацию прав антивоенно настроенных россиян, в идее кассы взаимопомощи нет ничего плохого.
Критики справедливо указывают, что первоначальное заявление о «паспортах» нужно было делать максимально взвешенным — мы находимся не в той ситуации, чтобы провоцировать друг друга или быть неточными.
Пусть у всех, кто не поддерживает войну, будет как можно больше форм действенной солидарности.
На уровне Европейского парламента в последние месяцы обсуждается идея создания специального амбассадора по делам российских политических эмигрантов. Если тысячи людей бегут от диктатуры Путина, то их нельзя оставлять в опасности — это противоречит европейским ценностям (хотя основные усилия Европы посвящены сейчас по очевидным причинам помощи украинцам). Но как упростить процедуру получения долгосрочных статусов в ЕС для тех людей, кто в действительности находятся в опасности? В этом вопрос, который обсуждается в Брюсселе — возможно, неплохой нейтральной для внутреннего контекста РФ площадки, где об этом можно говорить.
Важный аргумент против идеи паспорта или, возможно, против (неудачной) формулировки этой идеи, принадлежит историку Ивану Курилле. По его словам, политическое действие, если речь в данном случае идет о нем, должно быть направлено на большинство граждан, а не служить дополнительным источником раскола и не противопоставлять «хороших» и «плохих». В частности, политики должны быть заинтересованы в то, чтобы привлекать на свою сторону молчаливое большинство. Исходя из гипотезы о том, что промолчать для нормального человека — значит не стать по крайней мере активным соучастником.
И последний, самый важный для меня, аргумент, связанный с кантовской этикой. По-моему, осуждение войны должно быть безусловным. Граждане РФ, осудившие войну, не могут рассчитывать получить в результате этого жеста ничего хорошего — ни виз, ни индульгенций. Война бесконечное преступление, а ее поддержка аморальна. Если вы не хотите быть вместе с преступниками, не поддерживайте такую войну без всякого рационального расчета. Калькуляция выгоды вполне рациональная вещь, но вряд ли это распространяется на выбор о том, нужно ли поддерживать массовое убийство людей.
Более того, проблема «паспорта» лежит в экзистенциальной плоскости. Российская оппозиция привыкла быть яркой звездой Восточной Европы, на которую миром возлагаются самые высокие надежды, связанные с возвращением России на демократический путь развития. Сейчас эти надежды потерпели очевидное поражение, глубину и трагедию которого нам только предстоит осознать. Мне бы хотелось верить, что «путинизм» не станет концом истории, и еще у нынешних поколений россиян будет новая надежда.
Но сегодня единственная действенная оппозиция Путину — это украинская армия. Россиянам же история преподносит уроки смирения.Никто из читателей «Новой газеты» и не планировал стать гражданином страны-агрессора, но мы ими стали.
У всех нас, оказавшихся в эмиграции, или выступающих против войны в России, гораздо меньше возможностей для борьбы за хорошее будущее для своей страны, чем было еще даже несколько месяцев назад. Эмигранты сидят на чемоданах, вряд ли могут планировать свою жизнь за горизонтом нескольких недель и считают каждое евро. Россияне, осознающие трагедию, раздавлены цензурой и отчаянием, хотя многие и продолжают бороться.
Я готов отказаться от критики абсурдно сформулированной идею «паспорта хорошего русского», лишь бы мы сделали шаг к окончанию войны. Комфорт политической эмиграции при всем уважении является на этом фоне второстепенной задачей, о которой хочется говорить на полтона тише. Возможно, скорейшее открытие виз и счетов для «европейских россиян» каким-то образом поможет остановить войну. Но в первую очередь мы должны сделать все, что от нас зависит, чтобы обеспечить всем необходимым людей, которые потеряли крыши над головой и рисковали жизнью в результате варварских атак российской армии.
Или совсем коротко: давайте больше думать о тех, кому хуже нас, и меньше ссориться. Всем, кто выступил против войны, стоит протянуть руку.
