Владимир Зеленский во время церемонии открытия Каннского фестиваля. Скриншот трансляции
В мирное время Каннский киносмотр не предъявляет себя как политический форум. Эту миссию присвоил себе «Берлинале». Канны вроде бы исключительно про искусство. Хотя демонстрации на Круазетт сопровождают гламурный парад-алле довольно часто. А студенческая революция 1968-го и вовсе снесла фестиваль. Кроме того, Канны последовательно поддерживают опальных режиссеров. В последние годы — Джафара Панахи, Олега Сенцова, Кирилла Серебренникова.
Трагические события в Украине скорректировали фестивальную повестку. A la guerre comme a la guerre. Показы начинаются в раскаленной скандалами атмосфере. Фестиваль заявил о своей безусловной поддержке народа Украины, осудив позицию России и ее лидеров.
Сами же Канны, на первый взгляд, вроде живут своей вечно отпускной жизнью. Правда, и здесь есть беженцы. Создан филиал Центра приема жертв, расположенного в Ницце. Здесь появился и Украинский дом. А неподалёку от фестивального дворца одну из площадей переименовали в Площадь Тараса Шевченко.
На открытии по спутниковой связи перед гостями, собравшимися в фестивальном дворце, выступил Владимир Зеленский, которого представили не только как президента Украины, но и как человека кино. Долгая, почти десятиминутная речь украинского президента была пересыпана цитатами из фильмов, от «Великого диктатора» Чаплина до «Апокалипсиса сегодня» Фрэнсиса Форда Копполы. «Страшные диктаторы ХХ века любили кино — это известно о них. — сказал он, — Но из того, что осталось после них, самое важное — это жуткие документальные кадры кинохроники. А также фильмы, которые бросали вызов диктаторам».
Председатель жюри актер Винсент Линдон со всей мощью темперамента и бархатом обертонов отстаивал необходимость таких мощных культурных событий в такие лихие времена.
«Как вы думаете, мир изменится, если мы остановим Канны?» — спрашивал он. И сам себе отвечал: «Нет. Если бы это было так, я уверен, мы бы остановили Канны. Но я думаю совсем наоборот. На этом фестивале мы можем и должны быть зеркалом. И я убежден, что культура является самым важным доказательством или свидетельством того, каким был мир, когда мы жили в нем. Так что это очень важно. Мы должны это сделать».
Украинские кинематографисты и киночиновники неоднократно обращались к руководству фестиваля с требованием снять с конкурса картину Кирилла Серебренникова «Жена Чайковского». Даже пообещали устроить акцию протеста на Лазурном Берегу, если их обращение проигнорируют. Но руководство фестиваля не поддерживает идею кэнселлинга русской культуры. И на открытии ведущая, актриса Вирджини Эфира вспомнила увенчанный Пальмовой ветвью фильм из России «Летят журавли» Михаила Калатозова, который обличал кошмар войны. И выразительно добавила: «Если бы кино служило примером…»
Премьера «Жен Чайковского» прошла вполне спокойно. Овация перед началом — в честь Кирилла Серебренникова, который наконец добрался до Канн (две его предыдущие картины показывались без участия режиссера, находившегося под домашним арестом). Овация после показа. Затем Кирилл взял микрофон и сказал, что в этот сложный момент жизни важно сказать фразу, которую мы все время повторяем: «Нет войне!» Мы все думаем о том, что она когда-то кончится, и мы будем жить в мирной Европе».
Между тем, было принято решение не приглашать официальную российскую делегацию и тех, «кто связан с правительством». Не будет российского павильона на кинорынке. Наш кинематограф все больше отрывается и изолируется от мирового, существующего в копродукции, собирающего бюджеты, минуя границы. Российским журналистам также в подавляющем большинстве отказано в аккредитации. Среди «отказников» — один из самых уважаемых кинокритиков в мире, почетный президент ФИПРЕССИ Андрей Плахов, который последовательно публично выражает свою антимилитаристскую позицию.
Казус вышел и с фильмом открытия. Изначально картина оскаровского лауреата Мишеля Хазанвичуса называлась «Z», так как это зомби-комедия. И, надо сказать, эта злосчастная буква многократно обыгрывается в фильме-пародии, заливается тоннами крови. Но кого-то название покоробило. Председатель правления Украинской киноакадемии Филипп Ильенко громогласно выразил возмущение: «Канский фестиваль в этом году откроется фильмом с коротким и, тем не менее, многозначительным названием „Z“. Это французская комедия о зомби и по содержанию вроде бы не имеет отношения к войне России против Украины. Что это: подмигивание, намек, троллинг, вызов, провокация или просто случайное совпадение?»
Мишель Хазанвичус (второй справа) и актеры фильма «Снято!». Фото: festival-cannes.com
Режиссер Хазанавичус недолго думал — он точно не хотел троллинга — и изменил название на безобидное «Снято!» Это ремейк японского фильма «One Cut of the Dead» (2017) о группе актеров и режиссеров, которым предложили быстро сделать фильм о зомби. Правда с одним условием — снять кино без склеек, за один дубль. Первые тридцать минут фильма и смотрятся как идиотский зомби-хоррор. Выпученные глаза, крики, мельтешение в кадре, чередуемое бессмысленными провисами и паузами — типичное B-movie. По сюжету снимают фильм-зомби, а зомби действительно нападают на киношников. Летают оторванные руки, топоры в затылках и футбол головами… все как обычно. Скучно. Из зала потекли журналисты. Но во втором акте фильм преображается. Мы узнаем, как именно никому не нужный режиссер (Ромен Дорис) получает дикое и заманчивое предложение от японской инвесторши, похожей на клоунессу. Дальше готовятся съемки. А весь третий акт, несущийся в космическом темпе — сама съемка: демонстрация закулисья во всей красе, механики съемочной площадки, нестыковок, ошибок, травм. И это действительно смешно, потому что настоящий саспенс разворачивается за кадром. Как именно льют, выдувают трубками из банок кровь на лица актеров. Как спасают съемку от провала, потому что оператор зацепился ремнем и не может оторваться от столба, чтобы следовать за актерами, и мы долго смотрим на пустой холл. Как одного «зомби» тошнит и он теряет сознание, другой выпил неправильную воду и сам чуть не умер. Одна из актрис попала в больницу, и ее срочно заменила жена режиссера. Другая актриса должна от ужаса вопить несколько минут, потому что ее партнеры не подтянулись. Кран во время съемок рухнул и сломался. Пришлось измазанной в крови группе собраться в пирамиду, чтобы поднять камеру на самый верх и наконец увидеть в финале единственно выжившую героиню у начертанной бутафорской кровью звезды. И услышать победное вожделенное «Coupe!» (Снято!).
Хазанавичус любит снимать кино про кино. Стоит вспомнить его великолепное черно-белое посвящение Великому немому «Артист». Или ретро-драму «Молодой Годар» о лидере новой волны. В «Снято!» его природное чувство юмора развернулось во всей красе и красках от сарказма до нежного признания в любви к кино. Да и вообще любви, ведь идею того, как именно завершить зомби-фильм, продиктовала фотография из семейного альбома. На ней запечатлен сам неказистый режиссер со своей маленькой дочкой на плечах.
Почётная Золотая пальмовая ветвь вручена Форесту Уитакеру за его актёрскую карьеру. Со сцены он говорил о главном дефиците сегодняшнего дня — человечности.
В Канны он привез документальную фреску о Судане «Ради мира», где выступил в качестве продюсера.
Пьер Лескюр и Форест Уитакер (справа). Фото: festival-cannes.com
Картина знаково открывала показ утром первого фестивального дня. По сути, это роман о долгой войне и зыбком мире. В Южном Судане, который воюет сам с собой с 2011 года, погибли сотни тысяч человек, миллионы стали беженцами. Но авторы избегают обличений, публицистики и пафоса. С общего плана, привычного для подобного политического кино, они переходят на крупный. И рассказывают о потрясающем усилии всего лишь двух людей: совсем юной девушки Нандеге и футбольного тренера Гатджанга. Только представьте: внутри многолетней хронической войны, то засыпающей, то горящей — они совершают невозможное. Нандеге, заручившись поддержкой властей и европейских организаций, ездит из региона в регион, убеждая людей заняться нормальной жизнью. Установить мир. Учить детей. И вот штаты и районы начинают договариваться о перемирии. Здесь же все мужчины и мальчики с оружием, люди боятся после очередной гражданской войны возвращаться в свои дома. Погибают от голода и от болезней в лагере. Бедность чудовищная. Кульминация — огромный грузовик со вчерашними врагами, «неприятельским племенем» въезжает в большое поселение при полной тишине, все в страшном напряжении. На большой поляне люди, которые еще вчера друг друга убивали, смотрят друг другу в глаза, говорят о том, что устали от войны. Десять лет не смолкает стрельба. И наконец, по кругу идет мирная чаша… с молоком. А длинноногий Гатджанг тренирует и воспитывает детские и юношеские футбольные команды. И мальчишки, которые никогда в жизни не видели мира, в форме носятся по полю, а другие, прижав лбы в к колючему заграждению с завистью смотрят на них. Когда кажется, что уже ничего изменить невозможно, нет законов, на руках у людей кровь, человеческая жизнь не стоит и полушки… Гатджанг объясняет строгие футбольные правила — надо начинать с малого. И вскоре их футбольная команда побеждает на чемпионате Судана. Вся надежда на таких людей. И на футбол, разумеется.
Вроде бы что нам Судан, но смотришь это кино про страну, пытающуюся выползти из руин войны, и сердце сжимается. Тут и чаплинский «Диктатор» вспоминается:
«Тем, кто слышит, я говорю: храните надежду!
Наше сегодняшнее несчастье из-за алчности и горечи тех, кто не верит в прогресс человечества.
Ненависть людей пройдет, диктаторы умрут, власть, отнятая ими у народа, вернется к нему. Свобода не погибнет, пока существует человечество».
