Ровно в 22:00 9 мая я работал за домашним компьютером, как вдруг за окном послышался грохот. «Все-таки наша ПВО прошляпила…», — родилась первая мысль, а вторая, появившаяся позже, успокоила — это, вероятно, обычный салют на 9 мая, торги на проведение которого, в середине апреля 2022 года за 1,5 млн. рублей выиграла единственная фирма, участвовавшая в них.

Так и оказалось — на протяжении 10 минут на дамбе Чернавского моста в самом центре города грохотали залпы салюта, и черное небо расцвечивалось яркими цветами.

К громким звукам за последние 2,5 месяца горожане успели привыкнуть — с любой точки миллионного Воронежа ночью и днем теперь слышен рев моторов военных самолетов. Иногда прямо над домами видны силуэты взлетающих машин.

Бродячие псы, густо населяющие берега воронежского водохранилища, давно не обращают внимание на этот рев, чего не скажешь о породистых собаках — например, некоторые из псов, гуляющих с хозяевами вдоль водохранилища, от звуков самолётных двигателей несутся, куда глаза глядят, а хозяева пытаются их ловить.

Воронежская область — приграничная, от областного центра до единственного (раньше было два) погранперехода возле села Бугаевка Кантемировского района — примерно 290 км. Дальше — на сопредельной стороне Марковский район Луганской области Украины. Общая протяженность границы в пределах региона составляет 97 км, из которых 2,7 км выпадают на Россошанский район (напротив — Новопсковский район Луганщины), остальная часть — на Кантемировский.

Примерно то же и в Россоши, отстоящей от границы на 90 км.

Примерно 90% жителей южных районов региона имеют родню в Украине, многие учились именно в вузах Луганска, а не Воронежа, кто-то позже и осел в Украине.

В любом справочнике можно найти информацию, что на рубеже 20-30-ых годов прошлого века на юге региона проживало более 30% этнических украинцев, в то время даже делопроизводство южной части региона было переведено на украинский язык. И история с «украинизацией» Воронежской области завершилась (принудительно) лишь в 1932 году…

Да что там теория, если многие, очень многие жители области следят сегодня за происходящим в соседнем государстве с непроходящей сердечной болью — там бомбы падают на их родителей, братьев и сестер.

— Мы даже созваниваться перестали, — рассказал мне Сергей, — чьи родственники живут в Украине, но довольно далеко от боевых действий. — Разругались вдрызг: «Вы напали на нас», — говорят. А что я могу возразить им в ответ?

Я сам по работе как-то пересекался с мелким чиновником одного из районов области. Дело было в начале марта, собеседник посетовал на то, что теща из Мариуполя уже который день не выходит на связь.

— Еще год назад она — человек советской закалки — стала отзываться о руководстве нашей страны, мягко говоря, без особого тепла, хотя раньше вовсю хвалила нашего президента. Я спорил с ней, как мог, даже ругались, бывало из-за этого, а теперь вот связи с ней нет, а Мариуполь бомбят…

Я сдуру брякнул что-то про те «два баяна», порванные на тещиных поминках. Мой собеседник замолчал, я пожалел о своей глупой шутке. Он спросил, глядя в пустоту: «Зачем все это? Моя теща, девчонкой пережившая войну, фашистка что ли?»…

Состав преступления

С начала спецоперации глобально жизнь Воронежа не поменялась, но волей-неволей, она вся теперь соткана из лоскутов, имеющих отношение к происходящему в Украине.

Еще за несколько дней до спецоперации в регион начали прибывать беженцы с Донбасса. Федеральные СМИ сообщили, что в Воронежской области их будет больше, чем в любом другом российском регионе — более 7 тысяч человек (из примерно 92-95 тыс. обещанных для всей России).

Первые поезда с беженцами приехали в Воронеж 20-21 февраля 2022 года. В первом составе — 910 человек, 358 из них — дети. Во втором — 976 человек: женщины, мужчины пожилого возраста и дети, в том числе 113 воспитанников детских домов и интернатов.

Людей разместили в самом Воронеже, в лагере «Голубой экран», часть отправилась за 100 км: в города Бобров и Лиски. А новые группы из Донбасса разъезжались практически по всем районам области.

– Мы из Донецка. Из Донецкого национального университета, — говорила с журналистами женщина, представившаяся Валентиной Николаевной. — Со вчерашнего дня едем. К нашему университету подогнали автобусы и предложили эвакуироваться.

взяли каждый по сумочке — только документы и носильные вещи — и вперед, — вздохнула она. — У нас по окраинам начались обстрелы. Уже в Ясиноватский район снаряды прилетали. Вчера созванивались с зятем, он сказал, что водоснабжение перебито. Мы живем со стороны Мариуполя, оттуда стреляют. В поселках, в Горловке, к примеру, тоже обстрелы. Мы, если честно, все восемь лет сидим на этой пороховой бочке. Окраины, те, что с украинцами граничат, постоянно обстреливают. Люди постоянно находятся в подвалах. Когда показывают страшные кадры: снаряд влетает в дом, а у людей отрывает руки-ноги — это ведь правда…

Распоряжением губернатора региона Александра Гусева беженцев кормили, поили, собирали одежду, деньги, развлекали — привозили им артистов, проводили шоу для детей и даже футбольные мастер-классы.

Например, 24 марта для 13 детей из Донбасса воронежский «Факел», выступающий во втором футбольном дивизионе России, провел на своей базе мастер-класс. Он прошел на стадионе «Чайка». Когда пресс-атташе клуба рассказывал детям о команде, заревел очередной авиационный двигатель, и гости, прибывшие на стадион из воронежского санатория имени Горького, буквально вжались в землю.

Родители потом снимали общение ребят с игроками на дорогие смартфоны. Из толпы взрослых кто-то сказал: «Задолбали тут нас своим гостеприимством — поваляться на кровати не дают — то на экскурсию, то на выставку, то на мастер-класс. Скорее бы домой».

Почему-то большинство беженцев, прибывших в регион, не слишком хотели общаться с журналистами, а те, кто все же говорил, делал это явно натужно.

Не обошлось с гостями и без конфуза: в одном из районов области местные власти по собственной инициативе, устроили «бег впереди паровоза», опрометчиво предложив жителям Донбасса, расселенным в интернате, временно поработать.

Узнав, что их труд на одном из местных сельхозпредприятий оценен ежемесячно в 25 тысяч рублей (для российской глубинки деньги очень приличные!) , гости подняли хозяев на смех: «Да за такие деньги сами вкалывайте!». Скандал убили в зародыше, информация об этом далеко не ушла, а где-то к началу апреля люди начали потихоньку возвращаться по домам. Хотя точных цифр сегодня на этот счет власти не дают.

Чужая спецоперация

Конечно, у кого-то в Воронежской области случилось весеннее обострение патриотизма. В самом Воронеже автомобилей с наклеенными на стекла буквами, символизирующими спецоперацию, мало, не более 1% от общего числа. Да и в районах области, где интернет тянет похуже, а федеральные каналы — нормально- таких не более 3-5%.

Маршрут его движения держался в тайне даже от журналистов госСМИ — он стал известен лишь накануне вечером. И был заметно укорочен, а число турникетов и пунктов досмотра — увеличено в разы по сравнению с допандемийными годами.

Оснований для таких мер предосторожности, кажется, пока не было — Воронеж еще не Белгород или Брянск, где «от неосторожного обращения с огнем» горели нефтебазы, и не Курск, неподалеку от которого был взорван мост.

Местным жителям это кажется даже несколько обидным («А мы чем хуже? !») — и своя, пока «минута славы» пришла в регион в виде якобы украинского беспилотника над поселком Шилово, сбитого родным ПВО.

Чего делать беспилотнику в 250 км от границы, в зоне полного отсутствия каких-либо стратегически важных объектов, кроме Нововоронежской АЭС, до которой напрямую не менее 40 верст, а защита станции выдерживает прямое попадание в ее стены самолета , воронежцам не объяснили, зато об инциденте сообщил губернатор Александр Гусев в Telegram. «Ситуацию держу на личном контроле. Жизни и здоровью жителей региона ничто не угрожает», — написал он.

Ну а в остальном у воронежцев все, как у людей. В районах проводятся концерты и автопробеги в поддержку войск, собираются деньги. И не только по привычке восьми последних лет «для жителей Донбасса», но и военнослужащим.

Как и кто будет передавать все это в войска — неясно, и очевидная мысль о том, что если люди собирают деньги и продукты для армии, то значит с «несокрушимой и легендарной» особо никого не беспокоит. Этими сборами власти гордятся.

Фермеров и предпринимателей в районах обязали сбрасываться в «общак» кто, чем может. Кто дает — деньгами, кто продуктами.

Зато, видимо, в городском бюджете все не так плохо, если к 9 мая на стене дома №36 на улице 20-летия Октября в Воронеже было открыто гигантское( 17Х14 метров) граффити, посвященное уроженцу региона Ивану Величко, который, по оценке официальных СМИ, «совершил подвиг во время спецоперации на Украине».

На финальный этап создания работы приехали мэр Вадим Кстенин и советник главы ДНР Игорь Кимаковский. Для создания картины художники использовали аэрозольные и фасадные краски исключительно воронежского производства. И тут же — кривенький путь к отступлению — по словам авторов, «долговечность работы зависит от качества материалов, погодных условий и интенсивности солнечного света».

Хотя ведь губернатор Александр Гусев был нацелен бескомпромиссно, заявив, что «боевая слава военной спецоперации на Украине должна быть запечатлена на годы в современном формате».

Насчет «боевой славы» город прозвучал на всю страну еще и после того, как известный воронежский резчик по дереву Александр Ивченко сваял фигуру бабушки с Украины, которая вышла с советским флагом к украинским военным, наступившими в итоге на этот самый флаг.

Власти города и области идею поддержали, этапы работы Ивченко над скульптурой трепетно отслеживали госСМИ, и в итоге бабушку с флагом показали 9 мая в Кольцовском сквере, после чего скульптуру разместили в здании «Музея-Диорамы». Флаг в руки деревянной бабули вставили настоящий — привезенную советником главы ДНР Игорем Кимаковским копию знамени Победы, которое в 1945 году было поднято над Рейхстагом.

О цене молчания

В разговорах сегодня люди заметно осторожничают, максимально обходят тему происходящего у соседей — все-таки для воронежца и хабаровчанина творящееся сейчас на Украине имеет разный вес и цену. Для многих жителей региона сопредельное государство вообще начинается « где-то на юге Воронежской области».

И если даже в застольной беседе один — два человека что-то всерьез бубнят о бендеровцах и фашистах, а остальные 4-5 отмалчиваются на эту тему, значит, они точно против спецоперации — проверено во время многих посиделок!

А вполне нейтральный тост «За мир!» воспринимается в этой компании как — «Конец войне!»

Матвей Григорьев, специально для «Новой газеты. Европа»