Ураган по имени Дональд

— В США вновь задержали предполагаемого киллера, который будто бы хотел убить Дональда Трампа. На этот раз в Калифорнии. Это уже вторая предотвращенная попытка, а вообще-то, третья. Не слишком ли часто Трамп становится объектом покушений? Как это влияет на его рейтинг?

— Трудно сказать, как именно это влияет на рейтинг. В первом случае, в Пенсильвании, новостной повод был достаточно яркий.

— И картинка прекрасная.

— Это, возможно, прибавило Трампу примерно 1–2% к рейтингу, но и тут трудно сказать, потому что следом проходил съезд республиканской партии, а он традиционно дает небольшую прибавку к рейтингу, всё-таки это три дня, когда партия в прайм-тайм представляет свою картину будущего и позиции по основным вопросам. Здесь сложно отделить именно фактор покушения от фактора съезда.

Второе покушение, во Флориде, совсем никакого выхлопа не дало, к тому же оно было предотвращено. И с точки зрения пиара, конечно, оно было не таким громким.

Третье покушение, в Калифорнии, и покушением-то назвать трудно. Насколько я понимаю, сам задержанный утверждает, что он республиканец и горячий сторонник Дональда Трампа, просто не знал, что законы о транспортировке огнестрельного оружия в Калифорнии отличаются от законов Неваде, откуда он приехал.

— После третьего раза очень хочется сказать, что это пиар, что Трамп сам это и придумал. Могут ли такие истории навредить Трампу?

— Такие обвинения достаточно сложно воспринимать всерьез, они могут разве что мобилизовать каких-то сторонников Трампа. Тех, для кого это укладывается в одну картину: вот у нашего президента сначала украли выборы, потом его хотели посадить, а теперь уже последняя попытка снять его с выборов — убить.

— Сам Трамп сравнивал себя с Алексеем Навальным.

— Сам-то он сравнивал, но я бы обратил ваше внимание на то, что республиканцы довольно мало используют эти покушения в своей агитации. В роликах они не говорят о том, их президента хотят убить. И сам Трамп после первой попытки заявил: вот, мол, сейчас я вам один раз всё расскажу, чтобы дальше к этой теме не возвращаться.

Использовать это в пиаре в какой-то степени мешают личности людей, которые задержаны по подозрению в покушениях. Если бы это были горячие и преданные сторонники демократической партии, можно было бы рассуждать на эту тему. Но первый человек, пытавшийся убить Трампа, вообще не имел политических взглядов, на него ничего не смогли найти. Второй сам изначально голосовал за Трампа, потом только разочаровался в нем. Поэтому всё это не очень удобно для агитации. Возможно, это один из факторов, почему республиканцы предпочитают об этом помалкивать.

— Третий задержанный тоже говорит, что он республиканец.

— И что у него в мыслях не было покушаться на Трампа, просто у него лежало оружие в автомобиле, его нашли, обыскав машину. Некоторые СМИ уже написали, что у него было поддельное удостоверение об аккредитации как журналиста. Сам он говорит, что у него был ВИП-пропуск, подаренный республиканской партией. Возможно, его и приняли за поддельную аккредитацию. Вряд ли это может повлиять на рейтинг Трампа.

— А можно ли назвать тем самым «октябрьским сюрпризом» в президентской кампании ураганы Helen и Milton?

— Я думаю, что нет, вряд ли они окажут какое-то сильное влияние на голосование. В Северной Каролине, где Helen прошелся по западной части штата — более гористой, более сельской и в целом более консервативной, они могут сказаться на явке. 

Учитывая всё-таки, что Северная Каролина — один из колеблющихся штатов, какую-то роль это может сыграть. В остальных штатах — вряд ли. Во Флориде, по которой прошел ураган Мильтон, он вряд ли на что-то сильно повлияет, мне кажется, все смирились с тем, что Флорида стала в большей степени республиканским штатом, а не колеблющимся, каким она была, скажем, на выборах 2008 года.

— По Флориде ураган Helen прошел относительно спокойно, в этом штате был один погибший. [Кроме того], трое суток без света, затопленные автомобили и другой материальный ущерб. А Milton всё-таки унес жизни 16 человек.

— Ожидалось, что ураган будет еще более разрушительным, что он может стать одним из самых разрушительных в истории штата. Флориде повезло, потому что ураган ослаб к тому моменту, когда дошел до ее побережья, урон невелик по сравнению с тем, что могло произойти.

— Тем не менее ущерб оценивают в 100 миллиардов долларов, там тоже людям приходится восстанавливать имущество. Если это скажется на явке в таких заведомо республиканских штатах, а не в колеблющихся, означает ли это, что именно у республиканцев станет меньше избирателей?

— Теоретически это возможно. Но тут есть своя специфика — каким способом сторонники разных партий голосуют. Сторонники демократов чаще голосуют по почте и заранее, а республиканцы чаще предпочитают день голосования. В Северной Каролине местные власти приняли закон, упростивший процедуру досрочного и почтового голосования, чтобы у людей всё-таки была возможность проголосовать, если даже они не смогут добраться до избирательных участков. Потому что некоторые избирательные участки сильно пострадали от наводнения. Тут вопрос, конечно, в том, насколько республиканские избиратели будут готовы воспользоваться этим, чтобы проголосовать. Но чисто теоретически явка у республиканцев может быть пониже и в Северной Каролине, и, возможно, отчасти во Флориде.

— В США президента называют не избиратели напрямую, а выборщики от штатов. Учитывая этот метод определения результата, как на него повлияет явка, снизившаяся у одной из партий?

— Если говорить о Флориде, я не думаю, что сильно повлияет. Всё-таки там по опросам Трамп опережает Харрис в среднем процентов на пять.

— Это много, когда кандидаты идут настолько ноздря в ноздрю.

— Это достаточно много. Особенно учитывая, что Флорида — довольно большой штат по численности населения. Разрыв в 5% между Харрис и Трампом в Неваде и во Флориде — это разное количество избирателей, в одном штате речь будет идти о нескольких десятках тысяч избирателей, в другом — о сотнях.

— Но решение принимают не сами избиратели, а выборщики. И в конечном счете «победитель получает всё». Какую роль в такой ситуации играет явка?

— За выборщиков ведь голосуют простые избиратели, поэтому во Флориде, даже если у республиканцев явка будет ниже, это серьезного влияния не окажет. 

Вот в Северной Каролине это может иметь какое-то влияние, потому что штат поменьше, плюс это штат колеблющийся. В 2020 году разница между Джо Байденом и Дональдом Трампом там была меньше процента. Поэтому падение явки среди республиканцев плюс мобилизация избирателей-демократов — чисто теоретически это может повлиять на результат. Но наверняка мы этого знать не знаем.

— Как кандидаты используют ураган в своих кампаниях? Республиканцы уже, например, чуть ли не обвинили Харрис в том, что это из-за нее ураган и случился.

— Да, произошла такая политизация погодных явлений на федеральном уровне со стороны Трампа и некоторых других республиканцев. Причем такая вот — доходящая до теории заговора. То есть Трамп говорит о том, что администрация Байдена, в том числе и Харрис, не помогает республиканским штатам, не помогает республиканским районам в этих штатах, что они предвзятые, что все деньги Федерального агентства по чрезвычайным ситуациям (FEMA) якобы разворованы или потрачены на нелегальных мигрантов.

— А их действительно потратили на мигрантов?

— Это две разные программы FEMA. То есть у агентства есть программа с выделением денег на обеспечение жилищных условий мигрантам, но это отдельный фонд, не связанный с тем, из которого выделяют деньги пострадавшим от чрезвычайных ситуаций.

Помимо этого, такой ярый сторонник Трампа на этих выборах, как Илон Маск, активно распространял заявления о том, что FEMA якобы блокирует оказание помощи людям, что подтопленные районы якобы взяли в блокаду, что туда не пускают волонтеров, отбирают у людей гуманитарку, изымают собственность.

— Но это же откровенная ложь!

— Да, и апогей всего этого — заявление о том, что демократы как-то контролируют погоду, наслали ураган на республиканские штаты меньше чем за месяц до выборов. Дескать, демократы сами-то все уже проголосовали, а теперь с помощью ураганов хотят помешать республиканцам.

— Это кто-то воспринимает всерьез?

— Я думаю, что на людях, которые ищут новости в социальных сетях, это может сказаться. А из исследований мы знаем, что в последние годы потребление новостей у республиканцев сильно сместилось именно в пользу социальных сетей. Не мейнстримных медиа, пусть даже консервативных вроде Fox News, а именно в сторону твиттера, фейсбука и других сетей.

— На кого рассчитаны это заявления — на республиканский электорат или на демократический?

— Скорее всего, это рассчитано на республиканцев.

— Если мы говорим о пострадавших республиканских штатах, то там ведь видят, до какой степени всё это вранье?

— С одной стороны, не обязательно влиять именно на людей, живущих во Флориде или Северной Каролине. Можно тем же способом влиять на людей, живущих в Неваде, Аризоне, Пенсильвании и Мичигане.

С другой стороны, мы видели историю с иммигрантами из Гаити, которые, по словам Трампа, едят собак и кошек. Это опровергают не только условно мейнстримные медиа, которым можно заявить, что они враги народа и вообще fake news, не только демократы. Обвинения, связанные с ураганом, опровергают и сами республиканцы. Власти Теннеси, Флориды, Южной Каролины, Джорджии одни за другими говорят: Белый дом нам помогает, всю необходимую помощь там выделяют, фейкам не верьте. Республиканцы на уровне отдельных небольших городов в Северной Каролине просят: не пугайте, это оказывает негативное влияние. 

Если не считать напрямую пострадавших, которых уже достаточно цинично эксплуатируют в кампании, мне кажется, такие ложные сообщения в основном направлены на не очень политизированных людей, которые не следят за новостями и не могут погрузиться в контекст. Они не знают, что есть утверждения, а есть и их опровержения. Они видят какую-то новость, которая их шокирует, и верят. Потенциально это может повлиять на некоторых избирателей.

— При этом есть реальность, в которой живет большая часть американского общества. Люди отлично знают, что такое страховка. Во Флориде, например, не только FEMA предлагает помощь, люди там сразу стали обращаться за страховыми выплатами, эвакуаторы страховых компаний носились по всем домохозяйствам, забирали затопленные машины. Многие люди уже получают выплаты, кто-то успел купить новые машины вместо утонувших. Неужели в США много тех, кто поверит всем этим липовым новостям?

— С ураганом Helen проблема была в том, что на территориях, где он прошелся и вызвал сильные разрушения, многие домохозяйства не застрахованы на случай наводнений. Поэтому сейчас будет, конечно, очень большая проблема у многих людей, у которых нет страховки для покрытия расходов на восстановление жилья. А те условные 40 тысяч долларов, которые выделяет FEMA, — это сумма, не сопоставимая со стоимостью жилья в Америке. Так что проблема, конечно, будет.

С другой стороны, FEMA — это в принципе объект для конспирологии, которая началась не сейчас, а еще в 1990-х. Уже тогда были теории о том, что FEMA защищает интересы международных глобалистов, что она строит концентрационные лагеря на территории США. Во время президентства Билла Клинтона популярны были такие теории: дескать, всех американцев, особенно тех, кто владеет оружием, в такие концлагеря отправят, а FEMA закупает для этих людей пластиковые гробы. Это не новое явление, когда речь идет о федеральных агентствах. Только до сих пор это не выходило за пределы маргинального политического слоя. А сейчас эта конспирология начинает выходить за такие пределы, потому что распространяют теории люди, достаточно влиятельные в мире. Например, Дональд Трамп или Илон Маск. Когда такие вещи рассказывает не конспиролог на ютубе, а кандидат в президенты или самый богатый человек в Америке, это внушает больше доверия.

— Я понимаю, зачем это Трампу, для него на выборах все средства хороши. Но зачем это поддерживают люди вроде Илона Маска? Человек, чья компания в эти же дни показала «ловушку» для сверхтяжелой ракеты, действительно может верить в конспирологию или у него тут своя корысть?

— Я не думаю, что сам Илон Маск в это искренне верит.

— Тогда зачем ему?

— Мне кажется, с одной стороны, у него подход может быть достаточно циничный. С другой стороны, мы видим, как за последние пару лет у него произошел некоторый поворот в сторону консерватизма, и это уже поворот не циничный, а ценностный, эмоциональный. Это не консерватизм богатого человека, который хочет видеть у власти республиканцев, потому что они снизят налоги и уменьшат регулирование. В Америке много таких богатых людей, не скрывающих, что они хотят видеть у власти республиканцев именно по этим причинам. Но они чаще действуют скорее из тени: финансируют избирательные кампании, финансируют различные НКО, которые продвигают их интересы.

С Маском, мне кажется, ситуация другая. Для него ключевой стала история сына, который совершил трансгендерный переход и стал женщиной. Маск сам достаточно откровенно говорил о том, что именно после этого он решил, что в навязывании трансгендерной левой повестки виноваты демократы, теперь для него принципиально важно с этим бороться, а в Трампе он видит своего рода орудие борьбы против демократов.

— Можно Байдена обвинять в том, что он нарочно напустил ураган на республиканцев, а потом им не помогал. Но при чем здесь Камала Харрис, о которой те же люди говорят, что никакой роли в администрации Байдена она не играла? Чего она не сделала, чтобы предотвратить ураган?

— Да, для нее придумать обвинение тут сложно, потому что Камала Харрис всегда может ответить: я не президент, вот Конституция, вот в ней полномочия вице-президента, только председательствовать в сенате и заменить президента, если с ним что-то случится. На этом формальные полномочия Харрис заканчиваются, других просто нет. Дополнительные полномочия у вице-президента могут быть исключительно в рамках договоренностей с президентом, если тот доверит какую-то сферу влияния.

Допустим, республиканцы критикуют Харрис, называя ее «царицей границы». Байден поручил ей заниматься переговорами с центральноамериканскими странами по вопросу о снижении нелегальной миграции. Теперь республиканцы говорят: вот видите, Байден назначил ее заниматься нелегальной миграцией, она за всё это отвечает.

— Но ответственной за погоду, мне кажется, Байден ее не успел назначить.

— За погоду не назначал. И за борьбу с ураганами тоже не назначал. Поэтому привязать Харрис к последствиям ураганов сложно, но республиканцы пытаются. Они пользуются достаточно простым риторическим ходом: Харрис и Байден в одной администрации работают, поэтому разделяют ответственность за всё происходящее. Некоторые республиканцы уже говорят не «администрация Байдена» и даже не «администрация Байдена — Харрис», а «администрация Харрис — Байдена». Как будто Байден отошел на второй план, а президент США — Камала Харрис.

— А ведь действительно создается ощущение, что Байдена отодвинули на какой-то задний план: в публикациях о последствиях урагана его имя мне попадалось довольно редко.

— Это правда, Байден, действительно, уходит на второй план. По крайней мере информационно. Когда речь шла об урагане Helen, его критиковали скорее за то, что он был в отпуске и первое заявление сделал на четвертый или пятый день. Если мы посмотрим предыдущие дебаты кандидатов в вице-президенты, между Тимом Уолцем и Джеймсом Вэнсом, имя Байдена там не прозвучало ни разу. Вэнс критиковал Харрис, а о Байдене ни слова не было ни в вопросах, ни в ответах, ни в комментариях. В новостной повестке он теряется, хотя остается всё еще президентом США.

— Как на кампанию Харрис влияет то, что из повестки пропал ее шеф — действующий президент?

— Думаю, что скорее положительно. С одной стороны, республиканцам уже больше не нужно сильно критиковать Байдена, потому что тот не идет на выборы, им нужно критиковать Харрис. Соответственно, на первый план выходит она и «администрация Харрис». С другой стороны, демократам сейчас и нужно немного дистанцироваться от Байдена, который сейчас достаточно непопулярен. Поэтому и сама Харрис, и другие политики-демократы нечасто упоминают Байдена, чтобы сильно с ним не ассоциироваться. В вопросах, которые адресуют Харрис, очень часто звучит: а чем вы будете отличаться от Байдена? И ей пока сложно найти ответ.

Один раз Харрис сказала, что обещает назначить на пост в своей администрации кого-то из республиканцев. Недавно добавила, что вообще создаст такой консультативный совет, куда войдут и демократы, и республиканцы, и она будет советоваться с ними по разным вопросам, связанным с управлением страной. Такую тактику мы замечаем на протяжении последних месяцев: Харрис пытается всеми силами создать себе образ политика-центриста. Не какой-то левой демократки, а политика, который пытается апеллировать ко всем слоям общества.

— Очень многие американцы в последние месяцы говорят: я не пойду голосовать, потому что оба кандидата мне не нравятся. Или так: я всегда голосовал за республиканцев, а тут пойду и проголосую за Харрис. Или наоборот. Правильно ли я вас поняла, что в своей тактике Камала Харрис ориентируется именно на таких избирателей?

— Мне кажется, так и есть. Камала Харрис пытается откалывать определенные слои республиканцев от их партии. Это умеренные слои, люди, голосовавшие за республиканскую партию, но недовольные Трампом. На примере президентских праймериз у республиканцев в этом году мы видели, что 15–20% избирателей партии голосовали не за Трампа, а за Никки Хейли, которая казалась им «антитрампом» — человеком, представляющим другие ценности. И кампания Харрис во многом ориентирована на таких избирателей.

Есть специально созданные группы вроде «Республиканцы за Харрис», и многие политики — бывшие республиканцы призывают однопартийцев голосовать за Харрис. Среди них и бывший вице-президент Дик Чейни, и другие республиканцы, в том числе, кстати, некоторые бывшие члены администрации Трампа. 

Она пытается перетянуть на свою стороны такие группы, которые традиционно не голосуют за демократов. Условно она им говорит: если вы даже убежденный республиканец, всё равно в этот раз за республиканца не голосуйте, потому что Трамп — это совсем плохо.

— Это ей поможет? Она не теряет на этом традиционных сторонников демократической партии?

— Потенциально такой центризм, который Харрис пытается из себя выдавливать, может негативно сказаться на отношении к ней со стороны более левых избирателей. Но расчет у нее, видимо, на то, что выбор у избирателей небольшой. Хотя теоретически, конечно, они могут проголосовать за какую-нибудь Джилл Стайн от партии зеленых.

— Есть ли аналогичное движение у демократов? Условно не «республиканцы за Харрис», а «демократы за Трампа»?

— Как-то структурно оформленного такого движения нет. Хотя есть, конечно, бывшие демократы, которые публично поддерживают Трампа. Например, Роберт Кеннеди-младший, который на этих выборах шел самовыдвиженцем, но в итоге поддержал Дональда Трампа, как я понимаю, взамен на обещание должности в будущей администрации. Или бывшая конгрессвумен от демократов Тулси Габбард, которая тоже поменяла свои взгляды и теперь поддерживает Трампа. Есть экзотические примеры вроде бывшего губернатора Иллинойса Рода Благоевича, который сидел в тюрьме за коррупцию, а Трамп его помиловал. Или бывший мэр Детройта Кваме Килпатрик, который тоже сидел за коррупцию и тоже был помилован Трампом.

— Последние двое — особенно хорошая поддержка.

— Тут скорее речь идет не об убеждениях, люди должок возвращают. Но какого-то оформленного движения за Трампа среди демократов нет.

С другой стороны, есть другой неприятный для демократов феномен на этих выборах. Некоторые профсоюзы, которые традиционно поддерживали на президентских выборах демократических кандидатов, в этом цикле поддержать их отказались. Например, крупный профсоюз Teamsters, в основном это водители грузовиков, и профсоюз пожарных объявили, что в этом году не хотят поддерживать ни одного из кандидатов. И это признак того, что у демократов есть большие проблемы именно в этом сегменте — среди белого рабочего класса. В последнее десятилетие демократы стремительно их теряют, и на профсоюзах это тоже сказывается.

Может быть, руководство профсоюзов и готово поддержать демократов. И есть за что: демократы традиционно поддерживают профсоюзы, администрация Джо Байдена выделяла средства на спасение от банкротства многих профсоюзных пенсионных фондов, а сам Байден стал первым президентом, посетившим профсоюзную стачку.

Руководство профсоюзов отказалось поддержать демократов: среди рядовых членов растет поддержка Трампа, и она уже превзошла поддержку Харрис. И это при том, что республиканцы не предлагают профсоюзам того, что предлагают демократы. 

Тем не менее есть феномен, причем не только в США, но и во многих западных странах: люди всё чаще голосуют против своих экономических интересов, рабочий класс чаще голосует за консервативные партии. С другой стороны, более богатые и более образованные избиратели чаще голосуют за левые партии, хотя те не предлагают им улучшения жизни, а наоборот, хотят обложить богатых еще большими налогами. Более богатым становится ближе левая риторика открытости, толерантности, включения. Более бедным ближе риторика закрытости, убрать чужаков из страны, вернуть «прекрасное прошлое».

— Перед выборами в США в 2016 и 2020 годах многие политологи-американисты говорили о том, насколько поляризована Америка, как далеко разошлись демократическая и республиканская партия, какая между ними растет пропасть. То, что говорите вы, показывает, что партии, наоборот, сблизились так, что вот-вот местами поменяются. Что происходит на самом деле?

— Я думаю, что период сближения партии как раз уже прошли достаточно давно, в районе 1990-х годов.

— То есть уже меняются местами?

— Именно так. Период сближения у них был во время президентства Билла Клинтона, тогда между республиканцами и демократами разница была относительно небольшая. Демократы тогда прошли через принятие «рейгановского консенсуса»: нужно снижать налоги, снижать государственное вмешательство в экономику и так далее. Республиканцы отказывались от каких-то прежних позиций, допустим, по внешнему долгу, по миграции. Рейган был сторонником миграции в США, он в свое время подписал крупнейшую в истории США амнистию для нелегальных мигрантов, об этом сейчас многие не вспоминают. Вопрос миграции, вопрос внешней торговли, трамповский протекционизм — это тоже отход от старых позиций республиканцев, которые традиционно выступали за свободную торговлю.

Потом уже начинаются расхождения. Республиканцы становятся еще более консервативными, еще более правыми, демократы сильнее поляризуются, и левое крыло партии, которое часто говорило о том, что их не слышат и не воспринимают, в каком-то смысле взяло реванш во время президентства Байдена.

— Насколько поляризованы сейчас не партии, а их избиратели?

— Есть различные замеры, и некоторые говорят о том, что не очень поляризованы. Если разделить американцев на три сегмента — консерваторов, умеренных и либералов, то соотношение между этими группами на удивление стабильно на протяжении десятилетий. Их примерно одинаковое число. Число демократов и республиканцев тоже не растет, а растет сегмент независимых избирателей. Другое дело, что, если человек называет себя беспартийным и независимым, это не значит, что он центрист, он может быть и правее республиканцев, и левее демократов.

— Или вообще определиться в последний момент на выборах.

— Или быть совершенно аполитичным человеком. Некоторые политологи в США выдвигают такой аргумент: поляризуются не американцы, а американские партии и всё, что существует вокруг них. Это и финансовые доноры, и партийные активисты. Последние агитируют за партию и во многом определяют направление ее идеологического движения, потому что они активно голосуют на партийных праймериз. А во многих округах партийные праймериз — это, по сути, выборы. Если округ демократический, важно выиграть не общие выборы, а партийные праймериз. Так же это работает и у республиканцев. И есть идея, что поляризацию вызывают именно эти две группы — активисты и доноры. К этому можно добавить различные аналитические центры, которые дают законодательную повестку обеим партиям. Идея в том, что именно эти группы толкают республиканцев вправо, а демократов — влево. А простые американцы в целом остаются при своих прежних взглядах, а на всю ситуацию смотрят с ужасом.

Отсюда, кстати, растущий запрос на третью партию. Это не означает, что такая партия встала бы в центре между республиканцами и демократами, хотя запрос есть и на такую. Но американская избирательная система институционально так заточена, что в нынешнем виде не сможет произвести третью партию.

— Учитывая всё это и плюс ураганы, у кого, по вашему мнению, сегодня больше шансов на победу? У Камалы Харрис или у Дональда Трампа?

— Я думаю, что шансы равны, потому что гонка всё-таки очень близкая, мы видим это по опросам. В общенациональных опросах Харрис где-то процента на три обходит Трампа. Но специфика американской избирательной системы такова, что само по себе это нам ни о чем не говорит. Можно получить большинство голосов избирателей, но проиграть в коллегии выборщиков.

— Как это случилось в 2016 году, когда Хиллари Клинтон набрала больше голосов, но в итоге проиграла.

— Совершенно верно. За последние 24 года республиканцы получили большинство голосов избирателей только один раз: Буш-младший в 2004 году. Еще дважды республиканцы выигрывали выборы, хотя большинства голосов не получали. Именно за счет выборщиков.

На этих выборах будет, наверное, шесть колеблющихся штатов: Пенсильвания, Мичиган, Висконсин, Северная Каролина, Аризона и Невада. Там сейчас преимущество одного из кандидатов в районе полпроцента, в пределах статистической погрешности. Поэтому исход выборов может быть любым.

— В 2016 году социологи с их опросами очень сильно промахнулись.

— И в 2020-м, особенно на уровне отдельных штатов. В 2020 году общенациональные опросы верно предсказали, сколько процентов голосов в целом получит Байден, а на уровне штатов ошибки были довольно большие, в 6–7%. В 2016-м ошибка была в пользу демократов. Но если приплюсовать такую ошибку к тем результатам, которые прогнозируют для нынешних выборов, то Трамп выигрывает все шесть колеблющихся штатов. При этом разрыв настолько небольшой, что мы можем увидеть и победу Харрис в этих же штатах.

— Со стороны кого из кандидатов стоит ждать пресловутого «октябрьского сюрприза»?

— Я думаю, что со стороны Трампа. Он очень умело управляет информационными нарративами. В этой избирательной кампании мало случаев, когда Харрис задает повестку, а Трамп реагирует. В основном мы видим, что Трамп что-то сказал или сделал — Харрис реагирует. А на выборах очень важно уметь управлять повесткой, задавать тон дискуссии. Чтобы и конкуренты, и медиа обсуждали всегда именно то, что интересно тебе, и не обсуждали то, что тебе может вредить.

За счет этого у Трампа есть возможность привнести в кампанию какой-то сумбур, какую-то сумятицу, чтобы это помогло ему на выборах. Вспомните последние случаи: и мигранты в Спрингфилде, и ураган, и недавний митинг Трампа в Авроре, штат Колорадо. Это демократический штат, он не относится к колеблющимся, Трампу он, казалось бы, не нужен, он там не победит. Но он приехал туда с идеей о венесуэльских бандах, которые якобы захватывают город, жить невозможно, людей на улицах режут. Мэр города, республиканец, говорит: это всё не так. Но через такие фейковые истории Трамп заставляет медиа говорить о том, о чем они не хотели бы говорить.

Эту идею достаточно откровенно высказал кандидат в вице-президенты Джеймс Вэнс. Его в очередной раз спросили, зачем Трамп выдумывает все эти истории, если потом всё опровергается. И Вэнс откровенно сказал: потому что вы, медиа, не хотите говорить о проблемах нелегальной миграции, преступности и так далее, вот мы и придумываем истории, лишь бы заставить вас говорить об этом. Трамп в последние месяцы делает всё именно для этого. Да, фейк, ложь, выдумка, но зато медиа говорят об этом.

— А главное, что говорят о нем, Трампе.

— Или, наоборот, отвлекают от него внимание, когда это требуется.

— Почему демократы не делают того же самого?

— Они не могут позволить себе этого, всё-таки репутация другая. Они не могут информационно переворачивать гонку, поэтому вынуждены в какой-то степени плестись в хвосте, реагируя на то, что сделал Трамп. А это не та повестка, которую они сами создают.

— Всё-таки Камала Харрис уже перехватывала повестку республиканцев, она, например, ездила на границу с Мексикой, она говорит о проблемах с мигрантами.

— Она пытается выступать в образе центриста, как я уже говорил. Есть ее интервью, в котором она рассказывает, что владеет оружием, что у нее есть пистолет, что готова застрелить человека, если он заберется к ней в дом. Все эти риторические приемы направлены на то, чтобы показать: Харрис не такая традиционная демократка, как Джо Байден, она ближе к центристам, в духе Билла Клинтона или Барака Обамы. Обоим этим политикам именно образ центристов помог победить на выборах. Барак Обама выиграл во многих штатах, на которые сейчас демократы и не рассчитывают, даже на Айову или Флориду. 

Есть такая проблема: электорально американцы воспринимают человека не белой расы и женщину как кандидатов более левых, чем белый мужчина. Исследования показывают, что это происходит чисто автоматически, это стереотип. Образ совсем левого политика сейчас не годится, потому что за последние годы взгляды американцев в целом сместились вправо в вопросах экономики, миграции, преступности. Отсюда потребность Харрис продемонстрировать умеренные взгляды, даже если это вступает в противоречие с тем, что она говорила на протяжении последних лет. Так на этих выборах она, вероятно, сможет победить.