Родина в глухой обороне 

                                                                       И мальчики кровавые в глазах…

Александр Пушкин

Если вы видите на здании радужный флаг, то у вас есть все основания предполагать, что там находится что-то, связанное с ЛГБТ, или что живущие там люди выражают ЛГБТ солидарность. Но если ассоциации с ЛГБТ возникают у вас, когда вы видите радугу на небе, то с вами что-то не в порядке. Украинский флаг естественным образом вызывает ассоциации с Украиной. Но если такие ассоциации вызывает любое сочетание желтого и голубого цветов, даже человек в желтой куртке на фоне голубого неба — а это было содержанием одного из патриотических доносов, — то всё ли в порядке со здоровьем?

Родина, которая как раз и реагирует патологическим образом и на радугу, и на сочетание желтого и голубого, не перестает нас удивлять — она нашла, от чего еще возбудиться. Во многих городах вместо традиционного первомайского лозунга «Мир, труд, май» были разнообразные «Труд, весна и еще что-нибудь». Главное, чтобы без слова «мир», которое, по-видимому, является экстремистским. 

Не могу сказать, что переживаю, что у народа и у меня как его части отняли любимый лозунг, — как-нибудь переживу. 

Но у этой экстраординарной глупости — запрета слова «мир» (а сажать за это слово тоже будут, как и за слово «война»?) — есть причины, которые хорошо бы понять.

Одна причина состоит в том, что они не понимают, насколько лозунги потеряли вообще всякий смысл. Люди уже давно не обращают внимания на входящие в них слова, лозунги воспринимаются как целостность. «Мир, труд, май» — просто маркер первомайских (весенних) праздников, «Миру — мир» означало, что надо, чтобы всё было хорошо и не было плохо, к прекращению ведущихся войн это не имело отношения. «Слава КПСС» не обозначало вообще ничего. Но они зачем-то борются со словами, которые в контексте привычных формул для большинства людей никаким смыслом не наполнены. Может быть, дело в том, что они очень серьезно относятся к собственным высказываниям, верят, что подданные не пропускают их мимо ушей, а воспринимают всеми фибрами души? В общем, это естественно, им же никто не говорит, что девяносто процентов населения на их слова уже давно не обращают внимания. 

Они боятся не только напоминаний о том ужасе, который они совершили. Они боятся всего. Они нас боятся! У них всё, у нас — ничего, а они всё равно боятся.

Комитет по чему-то там Государственной думы только что одобрил запрет иноагентам избираться вообще куда бы то ни было! А заодно и быть наблюдателями на выборах. Ситуативно это ответ на организованное Эльвирой Вихаревой выдвижение иноагентов в Московскую думу. По ее плану иноагенты должны были выдвинуться во всех тридцати пяти округах. Уж не знаю, каковы были шансы победить, но, судя по истерической реакции властей, идея прекрасная. Целый закон принимается ради нескольких десятков человек. В точку попало! Заметьте, как изящно они возродили статус лишенцев — поражение в правах наступает не по решению суда, а по какой-то мутной процедуре, тайной и практически не подлежащей обжалованию.

Но они боятся своих оппонентов не только на выборах. Зачем они устраивают процессы, где заочно приговаривают к тюрьме за клевету, терроризм и так далее? (У меня такой процесс как раз идет. Пока я еще не осужденный, а только заочно арестованный). Единственный результат таких приговоров — осужденные не могут вернуться в Россию. Это вы отомстить хотите, счеты свести? Или боитесь, что мы Кремль штурмом возьмем? Оба варианта вам чести не делают.

Много лет назад на военной кафедре преподаватель по тактике сообщил нам, что противотанковые орудия надлежит ставить не абы где, а на танкоопасных направлениях. А значит, где их поставили, там, стало быть, и думают, что опасно. 

Особенно трогательно, когда речь идет о Сибири — «специальная военная операция» идет по плану! Зачем вы только такой план разработали? 

А где еще, с их точки зрения, им опасно? А везде! Вот они стали продвигать во власть военных, вернувшихся с фронта. Предполагают избирать их в думы различного уровня, а кое-где и дают должности в исполнительной власти. Собственно, после слов Путина о том, что это и есть «новая элита», иначе и быть не могло. Зачем они им нужны?

Они ведь не продемонстрировали особой преданности ни вождю, ни каким-либо идеям. Мотивы и обстоятельства их ухода на фронт самые разные, нет оснований предполагать, что они так уж прониклись идеями строительства русского мира и денацификации Украины или готовы будут «закрыть своим телом». То есть планы использовать их в качестве личной, беззаветно преданной государю гвардии если и есть, то столь же эфемерны, как и «Киев за три дня». Да, скорее всего, и нет таких планов — ФСО, в общем, хватает. 

Но у этих людей есть то, чего, по мнению властей, так не хватает сформировавшимся в мирное время бюрократам, — готовность применить силу, не считаясь с законом. Следуя логике этой войны. То есть на своих новых постах они будут продвигать именно политику не замутненного ничем насилия, именно она близка им после того, что они пережили. А такая политика властям сейчас нужна вовсе не только в Украине, но и на всей территории страны: по закону не получается, надо либо подкупать — но где ж денег на всех возьмешь, — либо пугать и подавлять. А если режим закачается, то эта политика нужна будет еще больше. Значит, они этого боятся: танкоопасное направление для них — вся наша сегодняшняя жизнь!

Того, что за пределами наших нигде не заканчивающихся границ, они тоже боятся. И от этого так агрессивны, как не был даже Советский Союз. У СССР было ощущение миссии, было, по крайней мере на уровне официальной идеологии, понимание того, что люди везде хорошие, не такие хорошие, как мы, конечно, но в целом ничего. Вот только живут они по неправильным законам, и управляют ими плохие люди. А мы их освободим, и всё у них тоже наладится — и в Африке, и в Америке. Сейчас этого нет. Нет даже рассказов о том, какой хорошей будет жизнь в Украине после нашей неизбежной победы и, опять же, неизбежного, по словам Путина, воссоединения Украины с Россией. А есть другое — все вокруг либо открыто нас ненавидят, как недружественные страны, либо мечтают вонзить нож в спину, как якобы союзники, устраивающие у нас наводнения, как Казахстан, или насылающие толпы мигрантов, разбавленных террористами, как Таджикистан. А потому надо окопаться, противостоять их враждебной идеологии и ощетиниться ракетами, обучая с детского сада разбирать автомат и носить военную форму.

Они боятся. Потому что чувствуют свою слабость, чувствуют ее лучше, чем мы и всякие разведки и эксперты. И это хорошая новость.