Цепь войн, цепь преступлений, цепь безнаказанности

Введение

Масштабное вторжение России в Украину, начатое 24 февраля 2022 года[1], — акт агрессии, не имеющий аналогов в истории Европы после Второй мировой войны[2]. Эта война преступна и ужасна, широкий отклик на нее понятен.

Однако этой войне предшествовали другие вооруженные конфликты с открытым участием России, пусть меньшие, но сравнимые по размаху, — и, главное, — совпадающие по использованным методам. Важно и то обстоятельство, что подчас в этих вооруженных конфликтах участвовали те же акторы — те же воинские части и соединения, те же офицеры и генералы. Из целого ряда предшествовавших постсоветских вооруженных конфликтов с участием России выделяются Первая и Вторая чеченские войны, а также вооруженный конфликт в Сирии.

Эта перспектива, разумеется, получилась весьма неполной. Отбор событий, эпизодов в каждом разделе может показаться случайным или неправильным. Каждый, кто следит за событиями в Украине, может сказать, что здесь они даны отдельными мазками. Авторов можно справедливо упрекнуть в том, что Первая и Вторая чеченские войны описаны подробнее, чем всё последующие события. Но в этом как раз и состоит свойство перспективы: то, что отстоит далеко, перекрывается в памяти новым, забывается. Восстанавливая масштаб событий, мы уточняем их оценку. Меняя перспективу, возвращаясь к событиям 1990-х, к Первой чеченской войне 1994-1996 годов, мы видим, насколько чудовищно кровавой, жестокой и подлой она была. Этот подход, кажется, позволяет понять, что цепь современных ошибок и преступлений тянется дальше, и проблемы, их породившие, глубже.

Постсоветские войны, с начала 1990-х — не цепь отдельных случайных событий и совпадений. Их следует рассматривать как цепь войн, цепь преступлений, цепь безнаказанности. Безнаказанность прошлых преступлений порождает новые, провоцирует новых преступников. Суровикин, Стрелков и прочие «герои» войны в Украине привнесли туда опыт трех десятилетий безнаказанного насилия. Убитый город Мариуполь — следствие разрушения Грозного. Безнаказанность убийц Самашек и Новых Алдов с неизбежностью породила Бучу. «Фильтрационные лагеря», через которые проходили жители Мариуполя, наследуют «фильтрационной системе», существовавшей в Чечне. И не может быть прочного мира без памяти и правосудия.

Чтобы показать, во-первых, воспроизводство этих преступных практик в разных вооруженных конфликтах и, во-вторых, механизмы этого воспроизводства мы подготовили краткий доклад, рубрицированный по различным нарушениям норм международного гуманитарного права, и проиллюстрированный примерами из разных войн. Объем этого краткого доклада составил более ста страниц, настоящая справка — есть попытка его краткого изложения в пределах десяти страниц. Понятно, что любая попытка равномерного, пропорционального сокращения исходного текста была бы обречена на провал, поскольку привела бы к утрате как логики рассуждений, так и точности изложения фактического материала. Поэтому это сокращение очевидно неравномерно. Наша справка, сохраняя структуру этого доклада, содержит в несколько ужатом виде его основные утверждения, однако иллюстрирующий их фактический материал приведен, как правило, в виде кратких ссылок на соответствующие эпизоды, решения Европейского суда по правам человека и т. п. Читатель, заинтересовавшийся тем или иным нашим утверждением, выводом, а в особенности — аргументом или его подтверждением, может обратиться к соответствующему разделу «большого» доклада.

* * *

После распада СССР в декабре 1991 года новая демократическая Россия, казалось бы, отсоединилась от постсоветских вооруженных конфликтов. Россия официально выступала в качестве «миротворца» в вооруженных конфликтах в Приднестровье (июнь 1992 года) и в Южной Осетии (июль 1992 года). Однако при ближайшем рассмотрении оказывается, что в «мирном» 1992 году Россия на самом деле участвовала сразу в пяти «гибридных войнах»[3].

Эти конфликты оказались постепенно «заморожены» к середине 1990-х, но в это время уже начиналась Первая чеченская война. В итоге, потерпев военное поражение и заключив перемирие в августе 1996 г., Россия вывела войска из мятежной республики к началу 1997 г. 

В августе 1999 года началась Вторая чеченская война, унесшая от 15 до 25 тысяч жителей республики, «исчезли» от 3 до 5 тысяч человек; потери силовых структур составили до 6 тысяч. В итоге в Чечне установлен, по сути, тоталитарный режим Рамзана Кадырова, сумевшего стать «незаменимым» для Кремля.

В середине «нулевых» оказались «разморожены» некоторые из конфликтов, вроде бы урегулированных в 1990-х гг. В результате войны 2008 г. в Грузии признания Россией независимости мятежных автономий были фактически оккупированы до 20% территории Грузии. В той войне Россия тогда впервые открыто вышла за рамки своих границ.

В феврале 2014 года Россия оккупировала, а затем аннексировала Крым, после чего начала «гибридную войну» на востоке Украины, в Донецкой и Луганской областях. Судя по всему, планы были шире. Дестабилизация велась по всему югу и юго-востоку страны, от Харькова до Одессы. Была сосредоточена армейская группировка с готовностью к проведению широкомасштабной наступательной операции, которая тогда начата не была.

В сентябре 2015 года Россия открыто вступила в вооруженный конфликт в Сирии на стороне режима Башара Асада. Конфликт здесь начался в 2011 году, на волне протестного движения «арабской весны». Жестокое подавление правительством светского демократического движения закономерно привело к его последовательной радикализации, а в итоге способствовало появлению ИГИЛ, контролировавших значительные территории, действовавших откровенно террористическими методами и стремившихся к созданию «халифата». Россия с самого начала поддерживала своего давнего союзника Асада, несмотря на творившиеся правительственными силами преступления и на огромные (по европейским меркам) жертвы среди мирного населения, которые принесла гражданская война, развязанная правительством. Одной из высказывавшихся российскими представителями целей вступления в войну было уничтожение за пределами своей территории боевиков, прибывших в зону ИГИЛ с Северного Кавказа. Другая открыто называвшаяся руководством РФ цель — испытание систем вооружения и проверка боеготовности всех видов вооруженных сил и родов войск в боевых условиях. И на самом деле, в Сирии шла подготовка армии к новым войнам, — через эту войну прошла бòльшая часть офицерского корпуса (в частности, все командующие российскими группировками в Украине в разное время занимали пост командующего группировкой в Сирии) и военных летчиков. 

Одним из итогов сирийской кампании стала (заслуженная или нет) репутация российской армии как «второй в мире».

Так Российская Федерация подошла к 2022 году, — к началу масштабного вторжения в Украину. Глядя назад, мы видим события последних 35 лет, вооруженные конфликты в России, на постсоветском пространстве (а потом и за его пределами) не как серию отдельных, не связанных между собой эпизодов, не как последовательность случайных совпадений, — но как логически связанные события. Совершенные в каждом из конфликтов преступления не были расследованы. Виновные в них акторы не были названы, осуждены и наказаны, и поэтому участвовали в новых войнах, воспроизводя и распространяя свой опыт. Это была цепь войн, цепь преступлений, цепь безнаказанности.

* * *

Мы не утверждаем и не хотим доказать, что Российская Федерация — единственное государство, нарушавшее в ходе вооруженных конфликтов права человека, нормы гуманитарного права или иные международные договоры и конвенции. Не было и нет ни одного такого конфликта, в ходе которого обе стороны не нарушали бы законы и обычаи ведения войны. Вопрос здесь, во-первых, в масштабах таких нарушений и их распространенности; во-вторых — в их случайном или системном характере, и в-третьих, в том, как к ним относится командование, органы юстиции, государственная власть. Стремятся ли уменьшить их степень и число? Или, наоборот, поощряют? Какие для этого предпринимают реальные шаги? Были совершены преступления против мирных жителей военными и полицейскими с ведома их командиров, или вопреки их приказам и распоряжений? Готово ли военное и политическое руководство воюющей стороны наказать виновных в серьезных нарушениях? Расследуют ли следственные органы преступления против мирных жителей, совершенные представителями «своих» военных и полицейских ведомств? Расследуют ли только содеянное в нарушение воинской дисциплины, или также действия, совершенные по приказу? Ограничиваются ли при этом следственные органы исполнителями, или расследование затрагивает цепочку ответственного командования? Прослеживается ли системность в тех действиях воюющей стороны, которые заведомо ведут к гибели и страданию мирного населения? А если мы усматриваем такой системный характер, то возможно ли проследить преемственность нарушений в разных конфликтах, в которых эта сторона участвовала в разное время?

От ответов на эти вопросы зависит оценка действий каждой из воюющих сторон.

Наш доклад — попытка задать эти вопросы про нашу страну нашей собственной стране, — и найти ответы на них.

1. Факторы, отрицательно влиявшие на способность российских вооруженных сил и российских силовых ведомств соблюдать права человека и нормы гуманитарного права

Приведенные ниже в этом докладе свидетельства о действиях российских вооруженных сил, других силовых структур в вооруженных конфликтах начиная с 1994 года говорят не только об устойчивых воспроизводящихся паттернах, моделях поведения отдельных военачальников, определявших образ действий вверенных им частей и соединений. Грубые и массовые нарушения прав человека, норм гуманитарного права, имевшие не сплошной, но распространенный и систематический характер, воспроизводились на более высоком уровне. И это отнюдь не тенденция последних десятилетий, — она имеет глубокие корни, со времен Советского Союза.

Россия, по сути, оставалась (с малыми перерывами) воюющей страной не только с 1991 года, но и ранее, с афганской войны — более сорока трех лет.

Начатая в 1999 году Вторая чеченская война стала трамплином для Владимира Путина, который сначала из мало кому известного бюрократа превратился в электорального лидера, а потом сделал «контртеррористическую операцию» едва ли не главным способом управления страной. Под предлогом борьбы с терроризмом были последовательно ликвидированы парламентская и партийная системы (хорошо или плохо работавшие), относительно свободные СМИ, свернуты основные права и свободы, шло последовательное наступление на гражданское общество.

К началу «нулевых» в России укоренилось противопоставление «прав и свобод» — «безопасности и стабильности», хотя на самом деле никакая долговременная безопасность, никакая стабильность невозможна без соблюдения прав и свобод человека. В «нулевые» у России были нефть и газ, что при высоких ценах на углеводороды давало ресурсы для финансирования разраставшихся силовых структур. Это «форматировало» и общество: люди в России были всё в большой степени ориентированы на госслужбу.

Важное место в этой трансформации России имела «историческая политика». Для обращенного в прошлое путинского режима история стала едва ли не главным «полем боя». Итогом стала сакрализация самой власти, культ спецслужб, всего «особого», «специального», — то есть, выходящего за рамки права. В этой картине мира право можно было подвинуть, если оно мешает, а законы не обязаны быть правовыми.

До самого последнего времени, начиная войны, российское государство не объявляло чрезвычайное или военное положение, а войну не называли войной или «вооруженным конфликтом». В 1994 году в Чечне это было «разоружение бандформирований» и «наведение конституционного порядка», в 1999 году — «контртеррористическая операция». В 2008 году в Грузии — «операция по принуждению к миру». Теперь в Украине Россия проводит «специальную военную операцию».

*****

Опыт и наследие Советской армии не давали особых оснований надеяться, что постсоветские армии поставят своей основной задачей соблюдение прав человека и норм гуманитарного права. Великая Отечественная была «тотальной войной». Многие практики, идущие с тех времен, оказались устойчивыми и были видны в постсоветских войнах. Это и отношение к человеческим потерям, как к неизбежным издержкам — и в войсках, и среди своего гражданского населения. Это и массированное применение авиации и прежде всего артиллерии, в том числе при боях в городах и при штурме населенных пунктов. Это и отношение к населению на освобождаемых территориях европейских стран, и безнаказанность этого насилия. Это и репрессии в самой армии, — прежде всего, за отсутствие автоматизма в выполнении приказов, за обсуждение реальной обстановки и за политическую нелояльность, и в последнюю очередь — за нарушения законов и обычаев ведения войны. Это и массовые репрессии на контролируемых территориях, вероломство, убийства пленных (впоследствии отрицавшиеся), установление подконтрольных политических режимов, жестокое подавление повстанческих движений, массовые депортации народов. Все эти сюжеты и практики прошлого не были проработаны, обсуждены и осуждены –именно поэтому на них, как на положительный и достойный повторения опыт, в последние годы нередко ссылались пропагандисты, оправдывая новые войны.

Послевоенный СССР, Советская армия готовились к глобальной конфронтации с «Западом», к войне в Европе, которая также мыслилась как «тотальная», с применением ядерного оружия, обычных вооружений неизбирательного действия или большой мощности[4].

В войне в Афганистане 1979-1989 гг. проявились многие качества этой армии: от жестоких и преступных практик, массированных бомбардировок дальней авиацией и ударов «Градом» по населенным пунктам, «зачисток» кишлаков и «фильтрации» населения городов, системы мест содержания задержанных с пытками и внесудебными казнями — до отчетливых признаков разложения, «дедовщины» и пренебрежение жизнями солдат.

Наконец, кроме каких-то обстоятельств, которые не способствовали соблюдению военнослужащими федеральных сил норм гуманитарного права, были предпосылки для преднамеренного нарушения этих норм, — откровенно преступные практики.

Если же говорить об органах внутренних дел, то избиения, пытки, вымогательства и грабежи сопровождали их деятельность на всей территории России. Когда эти органы получали особые полномочия, подобные практики приобретали особый размах и цинизм. Так же было и в ходе Первой чеченской войны, и в последующих вооруженных конфликтах, в которых участвовала Россия.

2. Нарушения норм гуманитарного права и прав человека в ходе боевых действий

2.1. Неизбирательные нападения, чрезмерное применение силы

2.1.1. Неприцельные бомбардировки и ракетные удары, неизбирательные обстрелы населенных пунктов

Первая чеченская война. В ходе Первой чеченской войны 1994-1996 гг. мирное население Чеченской Республики страдало от неизбирательного ведения огня, ведшегося федеральными войсками и неприцельного бомбометания повсеместно и непрерывно на всем протяжении вооруженного конфликта[5]. Характер действий федеральных войск по отношению к мирному населению и гражданским объектам различался в зависимости от места и времени событий. Это определялось многими факторами, среди которых соблюдение законов ведения войны и защита мирного населения не были определяющими. Населенные пункты подвергались неизбирательным обстрелам и бомбардировкам. Население, как правило, не имело возможности покинуть зону боев по безопасным коридорам. Федеральные войска, обнаружив (а зачастую просто предположив), что чеченские вооруженные отряды располагают свои позиции и военные объекты в населенных пунктах, начинали наносить по ним удары, не считаясь с возможными жертвами среди мирного населения[6].

Вторая чеченская война. С самого начала боевых действий в Чечне осенью 1999 г. официальные лица РФ и СМИ (основываясь преимущественно на высказываниях официальных лиц), подчеркивали отличия происходящего от Первой чеченской кампании 1994-1996 гг.: избирательность действий федеральных войск, применение ими высокоточного оружия с целью уничтожить террористов при минимальных жертвах среди мирного населения.

На деле в первые месяцы Второй чеченской кампании в ходе крупномасштабных военных столкновений федеральные войска повсеместно прибегали к массированным и неизбирательным бомбардировкам и артиллерийским обстрелам. Чтобы уничтожить нескольких боевиков нередко приносили в жертву десятки и сотни мирных жителей. Так же, как и во время Первой чеченской войны, федеральные силы использовали оружие, заведомо не предназначенное для избирательных, точечных ударов[7].

Удары с воздуха и артиллерийские обстрелы населенных пунктов по всей территории Чечни продолжались до конца 1999 года и в первые месяцы 2000 г. Ни в одном из этих случаев никто из ответственных военнослужащих не был привлечен к уголовной ответственности и не понес наказания[8].

Федеральные войска и чеченские отряды вели бои, приводившие к колоссальным жертвам среди гражданского населения. 

Федеральные силы наносили неизбирательные удары по населенным пунктам и в последующие годы[9].

Операция российских войск в Сирии. В ходе войны в Сирии правительственные и российские силы массово и систематически наносили неизбирательные ракетно-артиллерийские и бомбовые удары по населенным пунктам. Такие удары зафиксированы в провинциях Хомс, Идлиб, Алеппо, Деръа и др., где активно участвовали российские ВКС[10]. Уничтожена критически важная для поддержания жизнедеятельности гражданская инфраструктура. По оценкам исследовательского проекта Airwars, потери от ударов РФ составили от 4.3 до 6.4 тысяч погибших и от 6.5 до 10.2 тысяч раненых гражданских лиц.

Война в Украине. Хотя российские власти объявили о проведении «специальной военной операции» с применением исключительно высокоточного вооружения и только по военным целям, неизбирательные удары по населенным пунктам Украины начались с первого дня масштабного вторжения. Сообщения об обстрелах, ракетных и бомбовых ударах поступали и поступают практически каждый день. В первую очередь удары приходятся на крупные города, административные центры страны и областей, промышленные центры, транспортные узлы, и на населенные пункты в непосредственной близости от линии фронта. Инициатива T4P, по документированию военных преступлений, совершенных Россией на территории Украины, объединили более двух десятков украинских правозащитных организаций. По состоянию на 28 ноября 2018 года они зафиксировали почти 21 тысячу эпизодов обстрелов и бомбардировок, которые предположительно могли быть квалифицированы как военные преступления, или нарушения законов и обычаев ведения войны[11].

2.1.2 Артобстрелы и бомбардировки дорог

Первая чеченская война. С началом боевых действий бомбардировки и обстрелы вынудили сотни тысяч людей покинуть опасные районы. Каждая новая вспышка боев порождала новые потоки людей по территории, которую федеральные войска не контролировали, и где они начинали настоящую охоту за транспортными средствами. Так как чеченские формирования практически не имели и не использовали для передвижения военную технику, федеральные войска искали боевиков во всяком гражданском транспортном средстве, — т.е. совершали неизбирательные нападения[12].

Иногда командование федеральных сил для предотвращения гибели мирного населения все же предоставляло «коридор» для выхода мирного населения, но, как правило, организация «коридоров» была крайне неудовлетворительной — о существовании «коридора» людей оповещали плохо либо не оповещали вообще; времени для выхода давали мало. Нередко мирные граждане гибли при выходе по таким «коридорам»[13].

Вторая чеченская война. Удары по всему, что передвигается по дорогам, сопровождавшиеся массовой гибелью мирных жителей, пытавшихся уехать из зоны бомбардировок и боев, совершались и в начале Второй Чеченской войны[14].

Фактически одновременные удары по колоннам беженцев нанесены в разных районах Чечни доказывают: это были не случайные эксцессы исполнителей, а следствие систематического нежелания командования Вооруженных сил России принимать меры по обеспечению безопасности мирного населения в ходе боевых действий. Подобное, пусть и в меньших масштабах происходило и в дальнейшем, и в других районах Чечни, — например, в начале февраля 2000 года при попытках людей выехать из блокированного федеральными войсками и обстреливавшегося села Катыр-Юрт.

Подобные атаки были обычной практикой в ходе операции российских войск в Сирии[15] и в ходе войны в Украине[16].

2.1.3 Штурмы населенных пунктов

Первая чеченская война[17]. Наибольшее число мирных жителей в ходе Первой чеченской войны, по-видимому, погибло в Грозном с началом штурма в конце декабря 1994 года и в ходе боев, длившихся до конца февраля. Этот вывод основан на результатах работы в зоне боевых действий сотрудников ПЦ «Мемориал» и на результатах опросов беженцев, выходивших из города с декабря и до марта 1995 года. Обе воюющие стороны применяли все имевшиеся у них огневые средства, но у чеченской стороны были единичные экземпляры артиллерийских и зенитных систем, систем залпового огня, практически сразу уничтоженные в ходе боев. Федеральная артиллерия и установки залпового огня вели неизбирательный огонь по жилым кварталам. Федеральная авиация наносила по городу ракетно-бомбовые удары. Военнослужащие федеральных сил располагали свои позиции в жилых домах, и вели огонь по таким же позициям чеченских отрядов. 

Государственные структуры РФ не вели подсчет погибших жителей Чечни, и единственные оценки, сделанные ПЦ «Мемориал», были затем использованы Росстатом. Зимой-весной 1995 года в местах размещения выехавших из Чечни мигрантов (в Ингушетии, Дагестане, Центральной России) велось анкетирование по методике, адаптированной Э. А. Гельманом, с последующей обработкой и экстраполяцией, дававшей не только число погибших с разбивкой по причинам смерти, но и динамику выхода людей из города. Оценки числа погибших по результатам обработки каждой группы анкет оказались достаточно близкими, итоговая оценка: от 25 до 29 тысяч погибших[18] в декабре 1994 — марте 1995 года.

Вторая чеченская война. Российские федеральные силы к началу декабря 1999 г. подошли к Грозному и блокировали город. 6 декабря 1999 г. над Грозным были разбросаны листовки с ультиматумом «тем, кто обороняет Грозный». Предлагалось до 11 декабря покинуть Грозный: «Лица, оставшиеся в городе, будут считаться террористами и бандитами. Их будут уничтожать артиллерия и авиация. <…> Все, кто не покинул город, будут уничтожены». СМИ со ссылкой на штаб ОГВ(с) сообщали, что будут использованы самолеты дальней бомбардировочной авиации Ту22М3, несущие вакуумные (объемно-детонирующие) авиабомбы — оружие большой мощности.

Руководство РФ с осени 1999 г. заявляло, что в Чечне нет вооруженного конфликта, а проводится «контртеррористическая операция». Главная цель подобных операций — спасение жизней гражданского населения, и уже затем — уничтожение террористов, основной принцип — избирательность. Выпуская этот ультиматум, федеральное командование публично отказывалось от соблюдения норм гуманитарного права, в частности, от какой-либо избирательности действий в Грозном по истечении срока ультиматума. Многочисленные преднамеренные нападения российских военнослужащих на гражданское население в Грозном и его пригородах при входе туда войск в январе-феврале 2000 г. доказывали именно такой подход[19].

О специфике операции российских войск в Сирии. За редкими исключениями, мы не располагаем достаточными и достоверными сведениями об эпизодах, в которых российские силовики совершали бы непосредственное насилие над гражданскими лицами (убийства, «зачистки», насильственные исчезновения, «секретные тюрьмы», пытки, внесудебные казни и т. п.). Это вызвано не только таким субъективным обстоятельством, как невозможность работы «на земле» для российских правозащитников, но и обстоятельствами вполне объективными. Российское присутствие в Сирии обеспечивалось, в основном, силами авиации (в том числе дальнего действия) и флота, которые отрабатывали удары по наземным целям как ракетами дальнего действия, так и бомбоштурмовыми ударами. Наземные силы тоже присутствовали, в виде подразделений артиллерии, инженерных войск и войск РХБЗ (химзащиты). Ни представители этих войск, ни артиллеристы, ни находившиеся на земле корректировщики авиации по своему статусу не участвовали в контактном бою или в зачистках.

В наземных операциях использовались «частные военные компании», прежде всего «Вагнер». Но всё же их присутствие было миноритарным по сравнению с соединениями и частями сирийской армии, иранскими формированиями и проиранскими милициями.

Наконец, участвовавшие в рейдах в тылу противника подразделения «сил специальных операций», очевидно, действовали согласно предписанным и устоявшимся методиками, уставам, наставлениям и традициям (достаточно вспомнить историю «группы Ульмана» в чеченских горах в январе 2002 г., см. глава 2.6). Но достоверных свидетельств об этом, по понятным причинам, у нас нет: спецназ свидетелей не оставляет.

Война в Украине. В ходе полномасштабного вторжения в Украину, начавшегося 24 февраля 2022 года, российские войска и подконтрольные России силы (далее для простоты — российские войска) штурмовали ряд населенных пунктов, крупнейшим в котором был штурм г. Мариуполя[20], но также имел место ряд штурмовых операций, как успешных (гг. Волноваха, Северодонецк, Лисичанск), так и завершившихся неудачно — гг. Киев и Харьков. В ходе всех упомянутых операций российские войска вели неизбирательные обстрелы и бомбардировки жилой застройки в полосе наступления (примеры приведены в предыдущих разделах).

По населению Мариуполь (на 2020 год — 457 тысяч человек) сравним с Грозным. 2 марта российские войска взяли город в кольцо и начали штурм, бои продолжались до 16 мая. Гражданское население оказалось заперто в городе. Сразу возникли сложности с электро- и водоснабжением, отоплением, связью. В условиях непрекращающегося штурма жители с трудом выживали при минусовых температурах, неделями прятались в подвалах, испытывая нехватку продовольствия, воды и лекарств и не имея возможности безопасно покинуть город. По городу наносила массированные удары российская артиллерия и авиация, уничтожая жилые дома и гражданскую инфраструктуру. 

Точное число погибших мирных жителей Мариуполя неизвестно. По оценкам украинских властей, жертвами стали не менее 25 тыс. человек, из которых 5-7 тыс. погибли под развалинами собственных домов. Агентство «Ассошиэйтед Пресс», проанализировав спутниковые снимки с начала марта по декабрь, отметило не менее 10 300 новых могил в Мариуполе и окрестностях. Некоторые могилы отмечены более чем одним номером, что указывает на погребение более чем одного человека. Все месяцы после завершения боев, по мере разбора завалов, спутниковые снимки фиксируют новые захоронения.

Российские власти создавали препятствия для эвакуации мирных жителей из окруженного Мариуполя на территорию, подконтрольную украинским властям. Случаи организованной эвакуации в контролируемые Украиной районы были редкими исключениями. Российские войска предоставляли автобусы только тем, кто направлялся вглубь контролируемой Россией территории.

2.1.4 Использование систем оружия неизбирательного действия, неизбежно ведущего к жертвам среди гражданского населения

Первая и Вторая чеченские войны. В ходе чеченских войн российская армия не раз находилась в ситуации, когда чеченские силы находились в населенных пунктах, и при планировании операций по взятию городов и сел нужно было предусмотреть меры по защите мирного населения, ограничивая использование оружия, особенно систем большой мощности и неизбирательного действия. Между тем, и опыт Второй мировой войны, и последующее военное строительство, и совсем недавняя практика войны в Афганистане, через который прошли многие офицеры российской армии, не способствовали такому самоограничению. Первой целью стал Грозный — город с примерно 400-тысячным населением, примерно равным населению Мариуполя, и несколько большим, чем население восточной части Алеппо.

В ходе Первой и Второй чеченских войн неизбирательность при нанесении ударов выражалась не только в самом способе ведения боевых действий, но и в использовании систем оружия и типов боеприпасов заведомо неизбирательного действия, которое неизбежно вело к большим жертвам среди мирного населения при любом их применении в населенных пунктах, которые не были покинуты жителями. Должностные лица РФ разного уровня неоднократно заявляли, что для предотвращения гибели мирного населения войска применяют, во-первых, современное высокоточное оружие, и, во-вторых, только для нанесения ударов по военным объектам. Однако такое оружие если и применялось, то явно не в тех масштабах, чтобы заметно повысить точность поражения и исключить неизбирательный огонь и неприцельное бомбометание[21].

Отметим эпизоды собственно контртеррористических операций в узком смысле этого слова, где из-за неизбирательности действий федеральных сил и спецслужб действия по освобождению заложников фактически превращались в операции по уничтожению террористов ценой жизни заложников[22].

Операция российских войск в Сирии. В ходе вооруженного конфликта в Сирии российские вооруженные силы применяли системы вооружения неизбирательного действия, в первую очередь кассетные и зажигательные боеприпасы. 

HRW документировала пролеты российской авиации в районах поражения кассетными боеприпасами примерно в момент нанесения соответствующих ударов[23].

Война в Украине. Применение кассетных боеприпасов российской армией в ходе вторжения в Украину было массовым. По данным HRW российская сторона применяла кассетные боеприпасы сотни раз, с февраля по июль 2022 г. в результате обстрелов кассетными боеприпасами погибли по крайней мере 689 мирных жителей. Организация Cluster Munition Coalition зафиксировала применение кассетных боеприпасов в Днепропетровской, Донецкой, Запорожской, Луганской, Николаевской, Одесской, Сумской, Харьковской, Херсонской и Черниговской областях[24].

2.2. Преднамеренное нападение на гражданские объекты и гражданское население

2.2.1. Бомбардировки, артобстрелы, ракетные удары по гражданским объектам

Первая чеченская война. На всем протяжении Первой и Второй чеченских войн гражданское население страдало не только от неизбирательного огня, но и от преднамеренных ударов по гражданским объектам и жилым кварталам, в которых заведомо не располагались военные объекты[25].

Операция российских войск в Сирии. На протяжении всей сирийской операции российских вооруженных сил международные наблюдатели фиксировали удары по заведомо гражданским объектам — больницам, рынкам, школам, мечетям и т. п. Многие из атакованных объектов входили в список, созданный в рамках согласованного «механизма разрешения конфликтов» ООН (далее «список ООН»). Координаты внесенных в этот список объектов были переданы властям России, Турции и возглавляемой США коалиции в Сирии, чтобы исключить случайные или якобы случайные нападения. В мае 2019 г. официальные лица ООН заявили, что правительства России и Сирии преднамеренно бомбили восемь больниц в Идлибе, координаты которых были в списке. Представители властей и Минобороны всё отрицали. Опубликованное в октябре 2019 года расследование The New York Times доказывало причастность к атакам российских ВКС. 

В октябре 2020 года HRW опубликовала доклад: за 11 месяцев наступательных операций сирийско-российских сил в Идлибе задокументированы 46 военных нападений, погибли по меньшей мере 224 гражданских лица, 561 человек ранен. По утверждению HRW сирийско-российские удары по больницам, школам и рынкам в Идлибе представляются частью сознательной военной стратегии по уничтожению гражданской инфраструктуры и принуждению жителей к уходу, чтобы облегчить правительству возвращение этой территории под свой контроль. В результате наступления 1,4 млн человек были вынуждены покинуть свои дома[26].

Война в Украине. Наиболее массированными, систематическими и целенаправленными были ракетные удары по объектам энергетической инфраструктуры Украины в конце 2022 года. Эти атаки и вызванные ими перебои в водо- и теплоснабжении — бьют в первую очередь по гражданскому населению, если учесть, что они начались осенью и нарастали в начале зимы. Мотивы, озвученные российскими официальными лицами: месть за военные неудачи и попытки принудить власти Украины к выполнению российских условий путем терроризирования гражданского населения, — последнее есть военное преступление[27].

2.2.2 Преднамеренные нападения на гражданское население

Первая чеченская война. Среди многих эпизодов отметим один, ставший символом таких преступлений: многочисленные преднамеренные нападения на мирных жителей были совершены в с. Самашки 7–8 апреля 1995 г., после этого слово «зачистка» приобрело зловещее значение. Достоверно установлена гибель 103 жителей села, в том числе 13 девушек и женщин и 20 мужчин старше 61 года. Не меньше половины были преднамеренно убиты, а не погибли от неизбирательного огня.

Через год, в марте 1996 г., федеральные войска вторично попытались установить контроль над Самашками, но встретили упорное сопротивление вооруженного отряда ЧРИ. Бои в селе продолжались более недели, погибли не менее 35 мирных жителей.

Вторая чеченская война. В январе-феврале 2000 г. российские военные (здесь и ниже мы обозначаем этими словами также бойцов ВВ МВД и сотрудников различных подразделений МВД) по мере взятия под контроль Грозного совершили многочисленные нападения на гражданское население[28].

Война в Украине. Сообщения о преднамеренных нападениях российских военных на гражданских лиц стали поступать с первых же дней полномасштабного вторжения. Однако серьезное исследование и документирование произошедшего стало возможным в основном после отступления российских войск и получения доступа к доказательствам независимых расследовательских команд[29].

2.3. Жестокое обращение с задержанными и арестованными, незаконные задержания и незаконные места содержания задержанных, насильственные исчезновения, несудебные казни

В ходе Первой, а затем и Второй чеченских войн федеральные силовые ведомства шаг за шагом создавали особую систему мест содержания задержанных и арестованных людей. Она сочетала в себе как законные, так и официально признаваемые, но незаконные, и, наконец, нелегальные, секретные места. Эта система со временем претерпевала изменения, эволюционировала, но неотъемлемыми её атрибутами были жестокое обращение, пытки, насильственные исчезновения и несудебные казни[30]. Своего предельного состояния эта система достигла в первые годы Второй чеченской войны, когда большинство похищенных или незаконно задержанных людей исчезали бесследно, — то есть становились жертвами внесудебных казней.

Война в Украине. Нарушения прав гражданских лиц сотрудниками российских силовых структур на оккупированных территориях Украины носят грубый, массовый и повсеместный характер. Сообщения о похищениях, бесследных исчезновениях, запугивании и психологическом давлении, пытках, избиениях, даже убийствах приходят со всех оккупированных территорий. Однако подробная и достоверная информация, полученная при участии международных неправительственных организаций, поступает лишь после освобождения украинской армией этих территорий.

2.3.1 Незаконные задержания, места содержания задержанных, пытки и жестокое обращение

Первая и Вторая чеченские войны. Основу системы содержания задержанных составляли так называемые фильтрационные пункты (ФП) — как стационарные, действовавшими длительный срок, так и временными, создававшимися на срок проведения конкретной операции группировкой, проводящей ее. Некоторые из ФП получали официальный статус, другие действовали фактически нелегально, силовые ведомства отрицали само их существование[31]. Но в любом случае существование любых этих ФП прямо противоречило нормам закона[32].

С началом Второй Чеченской войны эта практика возобновилась уже на новом, более системном уровне[33].

По самым скромным оценкам, общее число прошедших «фильтрационную систему» приближается к 200 тысячам, — для Чечни, где в эти годы проживало менее миллиона человек, громадная цифра, доказательство масштабного государственного террора.

В 2003 году руководство РФ начало политику «чеченизации» конфликта, создавая в Чечне состоящие из этнических чеченцев промосковские вооруженные формирования и органы власти. Им постепенно передавали функции противостояния вооруженным сторонникам независимости Чечни и делегировали право на незаконное насилие. Число «зачисток», и, соответственно, создаваемых ФП существенно сократилось. Место старых и привычных незаконных мест содержания людей заняли новые, в местах дислокации чеченских профедеральных силовых структур[34].

Война в Украине. Действия российских силовых структур на территории Украины, называемые в обиходе и в публикациях «фильтрацией», и объекты, именовавшиеся «фильтрационными лагерями», сильно отличались от того, что называли этим словом в Чечне — как по целям, так и по методам.

По сообщениям государственных источников США, Россия готовилась к «фильтрации» населения в Украине еще до полномасштабного вторжения. Тут уже не было того «ситуативного дизайна», как в Первую чеченскую войну. 

Но главной составляющей процесса «фильтрации» была архивная и аналитическая работа — фонды фильтрационных дел, которые вели советские органы госбезопасности, и которые включали многие миллионы отдельных личных дел.

Следует уточнить терминологию, смысл и содержание используемого понятия «фильтрационный лагерь». Первые сообщения о «фильтрационных лагерях» на Украине появились в середине марта 2022 года в связи с массовой миграцией населения, если не принудительной, то, во всяком случае, недобровольной. Основная масса «фильтрационных» мероприятий происходила именно на юге Украины, большинство сведений о прошедших фильтрацию, относятся к периоду осады Мариуполя. Есть свидетельства о 15 и даже 21 «фильтрационных лагерях». «Фильтрация» касалась в основном тех, кто выезжал из г. Мариуполя на территорию России. Официальные сведения об общем числе прошедших «фильтрацию» отсутствуют, по косвенным данным — многие сотни тысяч человек.

«Фильтрация» проходила обычно в отделении полиции, или в приспособленном помещении — например, доме культуры — либо вообще во временном палаточном лагере. Представители силовых структур задавали ряд вопросов; зачастую людей просили заполнить анкету, где нужно было рассказать про своих родственников, работу, политические взгляды, наличие связей с украинскими вооруженными силами или органами власти. Людей фотографировали анфас и в профиль, при помощи специального планшета брали отпечатки пальцев и ладоней. Забирали сотовые телефоны и проверяли их содержимое: просматривали список контактов, сообщения и фотографии. В некоторых случаях записывали IMEI телефона. Некоторых мужчин заставляли раздеваться, чтобы посмотреть, нет ли у них на теле татуировок, указывающих на их принадлежность к ВСУ или праворадикальным группировкам, или синяков от оружия. Большинство из тех, кто проходил «фильтрацию», в конце получал соответствующую справку. По сути, этот вид «фильтрационных лагерей» не был местом лишения или ограничения свободы — их можно было бы точнее назвать «расширенными блокпостами». Ставший обычным десятидневный срок ожидания был связан, скорее, не со злым умыслом, а с ограниченной, при соблюдении усложнявшихся формальностей, пропускной способностью.

О тех, кто по тем или иным причинам не прошел проверку на «фильтрационном пункте», известно мало. Их содержали под стражей на территории, подконтрольной «ДНР». Некоторые, вероятно, становились жертвами насильственных исчезновений. Тысячи гражданских лиц из Украины насильственно удерживались российскими силовиками без каких-либо правовых оснований. Официальные украинские источники утверждают, что не прошедших «фильтрацию» на 36 дней задерживали на территории «ДНР» для допросов, а потом или отпускали, или судили.

Тех, кого подозревали в связях с украинскими военными или правоохранительными органами, задерживали на «фильтрационных пунктах», и отправляли на время административного ареста в колонию в Еленовке. Там местные силовики уже более прицельно пытались выяснить, имеет ли человек отношение к армии, полиции, территориальной обороне или полку «Азов». По итогам «проверки» человека или освобождали, или отдавали под суд. Задержанные в ходе фильтрации люди могли в заключении подвергаться пыткам и другим видам жестокого обращения (в некоторых случаях — стать жертвами насильственных исчезновений)[35].

2.3.2 Обращение с задержанными комбатантами и иными участниками вооруженного конфликта

Первая и Вторая чеченские войны. Судьба лишенных свободы бойцов вооруженных формирований самопровозглашенной ЧРИ или иных противостоявших российским силам формирований, и тех, в отношении кого были такие подозрения, была незавидна. В любом случае, обращение с ними было крайне жестоким, большинство из них были убиты или бесследно исчезли.

В ходе Первой чеченской войны ситуация была даже чем-то хуже, чем во Второй: не менее трагической, — скорее, менее известной. Людей, в принадлежности которых к вооруженным формированиям самопровозглашенной ЧРИ или иных противостоящих российским силам формирований силовики были уверены, далеко не всегда доставляли на ФП, а обычно либо передавали из незаконных мест содержания на обмен, либо убивали после «форсированного допроса». Обращение с ними было жестоким, что порой срывало процесс обмена[36].

Число захваченных бойцов вооруженных отрядов ЧРИ в первые полгода Второй чеченской войны достигло многих сотен, чего не было в Первую войну. Поскольку изначально была установка оформить их в рамках уголовного дела, тех, кого не убили вскоре после задержания, помещали в ИВС и СИЗО Северо-Кавказского региона. Обращение с помещенными в СИЗО было жестоким, но куда страшнее были первые дни после задержания[37].

Операция российских войск в Сирии. Линейные части российской армии мало участвовали непосредственно в боевых действиях, и практически не контактировали с военнопленными. Наиболее «близко» контактировали с противником на поле боя парамилитарные подразделения, известные как «ЧВК Вагнера»[38].

Война в Украине. Сообщения о том, что украинских военнопленных подвергают пыткам, издевательствам и жестокому, унижающему достоинство человека обращению, поступали с самого начала массированного вторжения российских войск на территорию Украины в феврале 2022 года[39].

2.3.3. Насильственные исчезновения и несудебные казни

Первая и Вторая Чеченские войны.

Насильственные исчезновения и несудебные казни — две составляющие одной преступной практики, неразрывно связанные между собой. Часто вслед за похищением человека, часто — после содержания в незаконной «секретной тюрьме», практически всегда — после пыток, следовала несудебная казнь[40].

Всё это преступники стремились скрыть (более или менее тщательно), в результате чего судьба похищенного оставалась неизвестной, по крайней мере, на долгие годы. Во время Второй чеченской войны практика насильственных исчезновений, связанных с внесудебными казнями, стала распространенной и систематической, и приобрела характер сложившейся системы государственного террора[41]. Она была организована и скоординировано осуществлялась представителями различных государственных силовых ведомств. Такие деяния относятся к преступлениям против человечности, которые не имеют срока давности. «Мемориал» может утверждать, что всего за всё время проведения КТО (1999-2009 гг.) бесследно исчезли (или впоследствии их тела были обнаружены) в результате похищений, незаконных арестов и задержаний заведомо больше трех тысяч и менее пяти тысяч человек, — более точные цифры пока назвать невозможно.

Эти практики были продолжены и в ходе войны в Украине[42].

2.4 «Зачистки» населенных пунктов

«Зачистка» — «специальными операциями по проверке регистрации людей по месту жительства и выявлению участников незаконных вооруженных формирований», в ходе которой населенный пункт блокируют, и далее обыскивают дом за домом, а всех подозрительных людей задерживают[43]. «Зачистки» населенных пунктов были обычной практикой в годы Афганской войны. При этом, как правило, советские войска блокировали населенные пункты или городские кварталы, внутри которых работали подразделения внутренних войск и сотрудники спецслужб афганского просоветского марионеточного правительства. 

Первая и Вторая Чеченские войны. Афганский опыт «зачисток» оказался востребован во время Первой чеченской войны[44].

Завершенный и системный характер «зачистки» приняли во время Второй Чеченской войны в 2000-2003 годах[45].

Во второй половине 2000 года широкомасштабные боевые действия сменились партизанской войной, начались многократные «зачистки» на контролируемой федеральными силами территории, сопровождавшиеся насилием и грабежами. Важная особенность «зачисток» 2000-2003 гг. — массовые неизбирательные задержания во временные «фильтрационные пункты» (см. выше раздел 2.3.1.)[46].

Война в Украине. После февраля 2022 г. не было сообщений о «зачистках» по образцу Первой и Второй чеченских войн, но элементы этих практик отмечались практически везде на оккупированных территориях, где российские власти проводили спецоперации по нейтрализации нелояльных граждан[47].

2.5. Использование заложников и «живого щита»

В ходе Первой чеченской войны были задокументированы случаи использования военнослужащими федеральных сил мирных жителей в качестве заложников и «живого щита», — эпизоды, выстраивающиеся в систему[48]. Хотя самое известное подобное преступление — захват заложников в Буденновске 14-19 июня 1995 года — было совершено чеченскими террористами под командованием Шамиля Басаева, не стоит забывать, что и сам Басаев, и многие его боевики проходили обучение в Абхазии под руководством офицеров спецназа ГРУ и спецразведки ВДВ.

«Мемориал» фиксировал факты репрессивных действий в отношении членов семей предполагаемых боевиков, меры коллективной ответственности и коллективного наказания, — но, скорее, именно как отдельные эпизоды, объяснимые либо местью, либо попытками получения от родственников каких-то сведений о близких, воюющих против российских войск, а не как систему.

Начиная с 2004 г., в ходе проводимой политики «чеченизации» конфликта при участии, поддержке и под прикрытием федерального центра вошли в систему и стали распространенной и систематической практикой захваты заложников, поджоги и подрывы домов, убийства и иные формы репрессивных действий в отношении членов семей комбатантов. 

2.6. Расследование преступлений в отношении мирных жителей и плененных участников вооруженных формирований

Расследование преступлений, совершенных силовиками против мирного населения и плененных комабатантов в ходе Первой и Второй чеченских войн, можно назвать «избирательной безнаказанностью». Преступления, совершенные бойцами самопровозглашенной ЧРИ и иными противостоявшими федеральной власти боевиками, расследовались, по ним выносили суровые приговоры. Расследование таких преступлений продолжались даже многие годы спустя после окончания вооруженных конфликтов, — даже в 2020-2022 годах происходили новые аресты по таким делам[49]. Расследование преступлений, совершенных представителями государства, саботировались. И если к 1997 году (по событиям Первой чеченской) или к 2006 году (по событиям Второй чеченской) расследование такого деяния преступления завершено не было, можно утверждать, что оно было приостановлено и более не возобновлялось.

В ходе Первой чеченской войны в большинстве случаев следственные органы не возбуждали уголовные дела, и даже не проводили доследственную проверку. К началу Второй чеченской войны Россия стала членом Совета Европы, ратифицировала европейскую Конвенцию о защите прав человека и основных свобод, признала ЕСПЧ. Именно обращение потерпевших и родственников жертв в ЕСПЧ обычно вынуждало российские следственные органы в итоге возбуждать уголовные дела. Как правило, за этим не следовало эффективное расследование. Во всех решениях ЕСПЧ, вынесенных по жалобам жителей ЧР, указывается на его отсутствие.

Никто из высшего командного состава не понес наказания за преступные деяния федеральных сил на территории Чечни и близлежащих регионов за период Первой и Второй чеченских войн. Никто не понес наказания за действия федеральных сил, приведшие к массовой гибели гражданского населения и разрушению гражданских объектов: неизбирательное ведение огня, неприцельные бомбардировки, а также преднамеренные бомбардировки, артобстрелы, ракетные удары по гражданским объектам. Было возбуждено лишь несколько уголовных дел по фактам бомбардировок сел в ходе Первой чеченской войны, ни по одному расследование не было доведено до конца[50].

То же повторилось и во время Второй чеченской войны. О наказании виновных за нанесение в 1999-2000 годах артиллерийских и бомбовых ударов по населенным пунктам, в которых находилось гражданское население, по дорогам, где передвигались колонны беженцев, речи не шло. По абсолютному большинству таких фактов уголовные дела даже не возбуждались. Несколько исключений связаны с тем, что ряд пострадавших подали жалобы в Европейский суд по правам человека. Лишь после того, как жалобы были коммуницированы Судом, уголовные дела были возбуждены, но виновные не были найдены и наказаны[51].

Никто не был привлечен к уголовной ответственности за преднамеренные нападения на гражданское население и гражданские объекты в ходе войсковых и специальных операций в ходе Первой чеченской войны. Чаще всего, уголовные дела даже не возбуждались[52].

В ходе Первой чеченской войны никто не был привлечен к уголовной ответственности за создание не предусмотренных законами РФ пунктов принудительного ограничения свободы граждан, за жестокое и унижающее достоинство обращение с задержанными и арестованными, за применение пыток. Нам известно, что по результатам ведомственных проверок некоторые из руководителей «фильтрационных пунктов» были привлечены к дисциплинарной ответственности, но не более того[53].

Никто не был привлечен к ответственности за захват военнослужащими заложников и использование гражданских лиц в качестве «живого щита» (см. раздел 2.5.).

Если говорить о событиях Второй чеченской войны, то на тысячи преступлений, — незаконных задержаний, пыток, насильственных исчезновений, внесудебных казней, — есть считанные приговоры, вынесенные российскими судами[54].