Вагон для перевозки заключённых — называемый тюремным людом по старинке столыпинским — устроен по тому же принципу, что и обычный купейный: с одной стороны спецвагона идет коридор, а с другой — расположены камеры-отсеки, они же рассечки. Отличие от купе в том, что коридор от камер отделен не стеной, а узорчатой решеткой, а окна — закрашенные белой краской, как в туалете — только со стороны продола. В самих камерах, где постоянный полумрак, три яруса полок, а кроме них, собственно, ничего и нет. В больших отсеках, по площади равных стандартным купе, полки расположены с обеих сторон, а второй ярус раскладывается таким образом, что образует сплошную палубу с квадратным отверстием со стороны решётки для перемещения с одного яруса на другой. В общем, можно сказать, что в большом «купе» шесть нормальных лежачих мест и одно — посередине на втором ярусе — укороченное.
* * *
5 февраля 2014 года около трёх часов ночи автозак, который вез нас из челябинского СИЗО-3, подкатил к поезду, громыхнул трап, и нас начали выводить под возгласы конвоиров: «Первый! Второй! Третий!…»
Из автозака делаю шаг на трап, ещё шаг — и я в спецвагоне. Шестой раз я захожу в эту клетку на стальных колёсах, возможно — последний. Иду по тёмному коридору, в одной руке — тяжёлая спортивная сумка, где, в том числе, мои бумаги и книги, в другой — сумка полегче с тем, что понадобится в дороге и на ближайшей пересылке. Поперек прохода стоит конвоир в серо-голубом камуфляже, я останавливаюсь и, как всегда с трудом, втискиваю свой баул в узкий дверной проём. Народу в рассечке уже много — под лавками наверняка стоят другие баулы, поэтому, подумав секунду, пытаюсь закинуть тяжелую сумку на вторую полку, чьи-то руки мне помогают. Всё, падаю на скамейку: «дома» — ближайшие двое суток мне не надо никуда ходить, кроме туалета; столыпинский вагон повезет меня вглубь Сибири, в географический центр России — Красноярск.
Лязгнув металлом, решетчатая дверь захлопывается. Скорее всего, больше никого не приведут. Начинаю всматриваться в темноту «купе»: со мной в отсеке четверо осетин и красноярец по прозвищу Мирон, знакомые мне уже по столыпину Москва-Челябинск, а также чеченец Мухаммад, которого этапировали из грозненского СИЗО в одну из колоний Якутии, и парнишка из Оренбургской области по имени Вова, которого везли в психоневрологическое отделение красноярской больницы для спецконтингента. С двумя последними я познакомился только пару часов назад, когда нас выводили из камер в челябинском СИЗО.